Самые большие человеческие потери произошли в районе озера Йемен, когда ледниковые кузницы адепта Руана Вильнара подверглись удару взрывающихся в воздухе ракет, начиненных мутировавшим штаммом «Пожирателя жизни». Ненасытный вирус перескакивал от одной жертвы к другой, распространяясь во всех направлениях, и уже в первые минуты после взрыва в результате прямого контакта уничтожил десятки тысяч людей. За три следующих часа вирус так размножился в воздухе, что истребил миллионное население, проживавшее в районе столовых гор Дейтеронил, и, благодаря чудовищной варп-мутации, распространился по тактильным сетям, заражая даже тех, кто чувствовал себя в безопасности за герметичными барьерами. Семь часов спустя, к тому моменту, когда злосчастный вирус пожрал самого себя, в окрестностях озера Йемен не осталось ни одной живой души, и разлагающиеся останки четырнадцати миллионов тел замерзли там, где упали.
В глубоком кратере Гершеля, что в Тирренском море, в кровавой беспорядочной стычке сошлись девятьсот тысяч скитариев и протекторов, и сражение продолжалось девять часов без перерыва, пока не погибли почти все его участники. В этом бою не было ни победителя, ни определенной цели, но обе группировки истощали свои силы в бессмысленной кровавой мясорубке, не решаясь отступить.
И сражения возникали не только на поверхности Марса. Железное Кольцо — гигантские верфи, опоясывающие Красную планету мерцающим серебряным венцом, — покрылось цепочкой взрывов из-за внезапно вспыхнувших боев. Приверженцы Трона и те, кто присягнул Олимпу и Хорусу Луперкалю, сражались между собой с яростью безумных фанатиков. Корабли линейного флота Солар покинули гавань, а суда Механикум обстреливали друг друга из всех орудий, не думая ни о тактике, ни о выживании.
Из пробоин в корпусах вырывались облака газов, сыпались тела, обломки кораблей огненными стрелами пронзали атмосферу. Объятый пламенем «Механикум Глориам», лишившийся двигателей в бою против нескольких фрегатов, преодолел плотные слои атмосферы и понесся к поверхности Марса.
Наблюдавшие за его падением технотеологи, собравшиеся в базилике Благословенного Алгоритма в столовых горах Кидонии, сочли это за проявление гнева Бога Машин и с поднятыми механодендритами и манипуляторами стали молиться об умиротворении. Призыв покончить с жестокостью и вернуться к спокойствию, транслируемый каждым каналом связи, прокатился по всему Марсу.
Но рухнувший на базилику «Механикум Глориам» прервал передачу, в одно мгновение уничтожив огромный комплекс храмов, часовен и гробниц. Ударная волна, распространившаяся на миллионы квадратных километров, истребила миллиарды правоверных жрецов, и последний призыв прислушаться к голосу разума был погребен в только что образовавшемся кратере.
По всему Марсу, в каждом регионе, где стояли сооружения Механикум, древнейший орден уничтожал сам себя в кровавой борьбе, более жестокой, чем любые нашествия чуждых рас.
Повсюду горели бесценные библиотеки, обезумевшие толпы рвали на части адептов, чья мудрость помогла человечеству вырваться за пределы Солнечной системы, и кузницы, еще недавно связанные вечными договорами верности, вставали друг на друга, словно заклятые враги.
Поверхность планеты осыпали горящие обломки кораблей, и, хотя утверждали, что дождей на Марсе не бывает, небо разразилось огненным ливнем, словно сокрушаясь о беспримерной жестокости и разрушениях.
Далия сидела рядом с Какстоном в глубоком кресле тесного заднего отсека найденного «Карго-5» и старалась не заснуть, глядя сквозь поцарапанные стекла на разворачивающиеся пыльные просторы плато Сирия. Местность была неровной, но Ро-Мю 31 мастерски вел грузовик по скалистой равнине. По другую сторону от Какстона, прижимая к груди сломанную руку, примостилась Северина, а Зуше занял место в кабине рядом с водителем.
После ухода машины Каба протектор торопливо выбрался из-под обломков, выдернул из плеча застрявший металлический прут и быстро вытащил остальных. Ро-Мю 31 с привычной практичностью оценил полученные друзьями повреждения и заставил спрятаться в незаметном техническом тоннеле.
Пока Ро-Мю 31 и Зуше обследовали задние грузовые отсеки маглева в поисках полезных предметов, Северина не отрываясь смотрела на Далию с выражением благоговейного восхищения и, как та потом поняла, некоторого испуга.
— Как ты это сделала? — спросила Северина. — Как заставила машину уйти? Я думала, мы все здесь погибнем.
— Так и должно было быть, — согласился Какстон. — Может, она нас пропустила из-за каких-то помех? Мне это непонятно.
Северина покачала головой и тотчас прикусила губу из-за вспышки боли в сломанной руке.
— Нет, я знаю, что это сделала Далия. Как тебе это удалось?
— Я и сама толком не поняла, — сказала Далия, прислонившись к холодной каменной стене тоннеля. — Так получилось, что я увидела все устройство ее разума и поняла, как он работает. Я поняла, что сделал с машиной Хром, а потом… в некотором роде ослепила ее, чтобы машина нас не увидела.
— Хром? — удивилась Северина. — Лука Хром? Это он построил думающую машину?
— Да, — подтвердила Далия. — Его имя постоянно присутствовало в ее мыслях.
— Но зачем адепту Хрому понадобилось нас убивать?
— Не нас, — уточнил Какстон. — Далию.
Северина посмотрела на Далию с таким выражением, словно это она лично сломала ей руку.
— Далия, что ты от нас скрываешь? Почему Лука Хром решил убить тебя?
Далия и сама не знала, как убедить Северину в том, что она и сама лишь смутно представляет причины нападения. Она пожала плечами:
— Я могу только догадываться, но мне кажется, что все это каким-то образом связано с Чтецом Акаши. Кое-кто не хочет, чтобы он был построен. Я даже подозреваю, что эти люди боятся, что мы все узнаем. Подумай сама: что, если каждый может узнать все, что будет с хранителями знаний? Знание — это власть, верно? Что же произойдет, если они станут доступны каждому?
— Те, кто его хранят, утратят свою власть, — сказал Какстон.
— Точно, — кивнула Далия. — И сейчас я больше, чем когда-либо, уверена, что существо в недрах Лабиринта Ночи и есть ключ к созданию Чтеца Акаши. Кто-то боится могущества, которое откроется после создания Чтеца Акаши, и изо всех сил старается этого не допустить.
— И как же все это связано с происходящими на Марсе несчастьями?
— Я не знаю, — ответила Далия. — Правда не знаю, и, боюсь, одним нам не разобраться.
В этот момент вернулись Ро-Мю 31 и Зуше, нагруженные всевозможными полезными припасами, которые остались невостребованными в Краю Кратера и Красном Ущелье. Здесь были и медицинские пакеты, и сухие рационы, и регенераторы воды, и дыхательные аппараты. В первую очередь пошли в ход медицинские пакеты: все раны были тщательно продезинфицированы и перебинтованы.
Но самой удачной находкой оказался перевернувшийся вездеход «Карго-5», ненадежный и капризный грузовик, довольно распространенный в приграничных областях и не слишком богатых кузницах. Но с его помощью у них был шанс остаться в живых.
Зуше и Ро-Мю 31 без колебаний принялись за ремонт поврежденной гусеницы, а Какстон снял панель управления и при помощи Далии занялся ее починкой, пытаясь на скорую руку привести устройство в рабочее состояние. Вскоре Ро-Мю 31, ворча от напряжения, приподнял грузовик, пользуясь металлической балкой маглева в качестве рычага, а остальные закрепили исправленную гусеницу. А затем, ко всеобщей радости, Зуше удалось запустить силовую установку, и двигатель воинственно заурчал.
Все найденные припасы были уложены в задний отсек, и грузовик, управляемый протектором, выбрался из темноты тоннеля на свет только что наступившего утра. Вид небесной шири доставил Далии непередаваемую радость, даже несмотря на то, что кроваво-красный рассвет и далекие отблески пожаров сулили еще большие несчастья.
Пока Ро-Мю 31 гнал грузовик вниз по неровному склону плато Сирия, Далия и ее друзья получили возможность впервые взглянуть на кузнечный комплекс Мондус Гамма. Огромное производство простиралось к югу и востоку от них. Заводы-ульи с дымящими и искрящими трубами, необъятные ангары оружейных складов и пылающие литейные цехи, наполняя воздух непрерывным грохотом и гулом, продолжали выпускать продукцию. Это была одна из крупнейших кузниц Марса, и ее противоположный край скрывался за горизонтом. Плотная черная пелена смога нависла над производством и жилыми поселками, словно загораживая их от любопытных взглядов.
