— Обиженный мальчик-Вишейт ищет одобрения у родителей? — усмехнулась Асока.

— Всякое может быть, — пожал плечами я. — Никогда не знаешь, когда этот маньяк откровенен. Но думаю, есть что-то в словах о том, что эта галактика никогда не познает мир. Возможно, он и прав, думая, что уничтожив всех, заселив ее новыми разумами по своему усмотрению, он избавит Небесную Реку от войн и смертей, но…

— Но? — прищурилась Асока.

— Война — это естественный путь решения проблем, — вздохнул я. — Как бы мне не хотелось отрицать мировоззрение целестийцев, война — двигатель прогресса. Когда разумные начали эволюционировать, естественный отбор потерял свое значение. Выживает уже не тот, кто биологически более приспособлен к условиям окружающей среды. Выживает… Кто-то другой. Кто-то, кто умнее, хитрее, богаче…

— То есть война — это искусственный отбор?

— В некотором роде — да, — согласился я. — Мне жаль, но как бы мы не старались, Асока, войны были, есть и будут в этой галактике. И знаешь — пусть лучше они будут между государствами, чем внутри Вечной Империи, покрывшей всю галактику.

— А… Так вот почему вы не хотите захватить всю галактику! — воскликнула Асока.

— И поэтому — тоже, — улыбнулся я. — Это многостороннее решение. Так просто его не объяснить. Но да — по мне, так лучше воевать с врагом внешним, что объединит народ в едином порыве отразить нашествие захватчиков, чем усмирять противоречия внутри галактического государства.

— Вы забываете о вонгах, — напомнила Асока. — Они, по вашим же словам — угроза всем нам, вне зависимости от того, кто в каком государстве живет.

— Да… Вонги, — с грустью вздохнул я. — Эти ублюдки на пороге. Следует подзатянуть пояса и готовиться к встрече с ними. Есть некоторые мысли на этот счет, но пока не готов с тобой ими поделиться.

— Лишь бы не получилось так, что нам придется воевать против Палпатина и вонгов одновременно, — поморщилась Асока. — Еще и Вишейт откуда-нибудь гадить будет… Знаете, я вот все больше думаю, что он и сам до конца не понимает, в какую задницу он нас втравливает, закинув на огонек еще и юужань-вонгов.

— Все он понимает, Асока, — с грустью вздохнул я. — Прекрасно понимает.

Потому что вторжение извне — это последний урок, который он может мне преподнести. Существа с другой логикой, другим оружием, другими ценностями. Которых не подкупишь, не переманишь на свою сторону. Их можно только истребить.

Зная о вонгах из книг Расширенной Вселенной, не удивлюсь, что все то, что пережито за последние полтора года — это был пряник. А кнут Вишейт еще даже не заносил.

«Эти мелкие конфликты ничего не значат. Заботы этой галактики бессмысленны. Как только я возвышусь, в этой галактике настанет мир. Это мое обещание тебе. А теперь бей!»

Так сказал Вишейт Гневу Императора в свое время.

Но почему, чем больше я копаюсь в его прошлом, чем больше оцениваю все, что он когда-либо сделал и сказал, мне кажется, что все это было уготовано именно для меня?

Маршал Коробиус и 619-й штурмовой корпус на Тустре.

— Огонь! Огонь!

Системы залпового огня «Град» с фантастическим ревом, от которого даже шлемы не спасали, исторгли из своих недр десятки смертоносных снарядов.

Словно гигантские клинки, они взмыли в воздух, прорезав безупречную голубизну неба, подернутого редкими облачками. Дымный шлейф ракет, по идее, должен был демаскировать диспозицию установок залпового огня, но сейчас Коробиусу было на все это наплевать.

Орбита Тустры захвачена.

Воздушное пространство — под контролем.

Сефи даже бантовы аэрокары не могут поднять в воздух без риска, что на них свалится пара «крестокрылов», мгновенно превратив в металлолом остатки и без того поредевшего воздушного флота противника.

Семь дней длилась операция по принуждению сефи к миру.

Семь дней и ночей, полных непрекращающихся сражений, кровопролитий.

Сефи дрались отчаянно. Прекрасно понимали, что даже если они отбросят 619-й штурмовой корпус Коробиуса от своей столицы, им все равно не миновать оккупации. Гранд-адмирал Тешик терпелив. Он установил столь плотную блокаду планеты, что ни одно, даже самое юркое суденышко не могло прорваться. Системы РЭБ забивали все каналы связи сефи помехами.

Но надо отдать противнику должное — даже без единой координации, они действовали слаженно и умело.

Однако… После Нова-Гвардии уже ничто не страшно.

После Нова-Гвардии подход к ведению сражений изменился.

И вот сейчас, на равнине, в сотне километров от столицы Тустры, в зоне прямой видимости из самой высокой точки крупнейшего города планеты — дворца короля — разворачивалось последнее, генеральное сражение между имперскими штурмовиками и остатками армии сефи.

Хотя… Какое это сражение.

Побоище.

Батарея МСТА вела огонь по наползающим подразделениям ушастых едва ли не с предела собственной дальности стрельбы. «Гиацинты» подключились к обстрелу наступающих уже на средних дистанциях, перемалывая в кроваво-земляную кашу все, что еще было способно шевелиться.

«Грады» подкрепляли их в этом начинании, организовав стену огня в десяти километрах от передовых позиций корпуса.

Ну, а уж танки… Те, выстроившись фронтом, давили гусеницами и выжигали из орудий и бластерных повторителей все, что каким-то чудом смогло прорваться сквозь предыдущие огненные шквалы.

Путь к столице был один — сквозь широкий — километра полтора) мост через неглубокую реку. Архитектурная постройка была выполнена мастерами качественно — несмотря на то и дело рвущиеся на ней снаряды танков, держалась. Как-никак, а переправа пригодится самим. Не через скалы же, неприступными стенами опоясывающими противоположный берег, прорываться?

Но нападающих было слишком много. Сефи лезли на берег через скалы, пытались перейти под прикрытием моста… Лезли, буквально, из всех щелей.

Вскоре они открыли ответный, бластерный огонь, и залечь уже пришлось штурмовикам. Но танки прикрывали штурмовиков корпусами, и по сути, атака противника захлебывалась.

Что двигало сефи идти на чистейшей воды самоубийство? Неясно.

В большинстве своем, сефи являлись опытными бойцами и подобная лобовая атака для них была крайне не характерна. Отчаяние? Сомнительно, даже более того — маловероятно.

Больше похоже на отвлекающую атаку.

Словно в подтверждение мыслей маршала, из-за каменистых валунов враждебного побережья вырвались сотни спидер-байков и флаеров, обрушившись на танки столь массированным огнем, что в первые же мгновения боя запылал добрый десяток средних машин.

Штурмовики, дожидающиеся окончания артподготовки за импровизированными брустверами, включились в противостояние, выцеливая стремительного противника из стрелкового вооружения.

Упор противник делал на левый фланг, стремясь всеми силами взломать оборону и ринуться к тылам.

Маршал Коробиус распорядился отправить туда отряд подкрепления, снайперам же отдал приказ выцеливать пилотов флаеров, что избрали своей целью танки. Не хватало еще потерять «броню».

К отстрелу нападающих подключились зенитчики. «Стрелы» выплюнули десятки снарядов, что брали на прицел спидеры и флаеры, уничтожая их в воздухе. Но, как назло, резерва боеприпасов к переносным зенитно-ракетным комплексам было маловато — тащить их в полном объеме от главной базы не было необходимости — и так считалось, что авиация противника подавлена. Но сефи, похоже, бросили в бой спешно переоборудованные гражданские модели. Сменяя друг друга и концентрируя огонь на ближайших «ушастиках», обороняющиеся штурмовики уравнивали эффективность своего вооружения против недостатка боеприпасов.

Эта стратегия доказала свою эффективность. Разбитые, обгоревшие и изувеченные машины противника образовали железную баррикаду, предоставлявшую людям дополнительное укрытие от вражеского огня и препятствовавшую новым атакам.

Коробиус вновь поднес к глазам бинокль и оглядел затянутое дымом поле битвы. Он вознес молчаливую благодарность тем богам военно-промышленного комплекса, чье совершенное оружие помогало сберечь жизни его парням.