— Фугасы? — поинтересовался Борода у Рекса, имя ввиду начинку снарядов систем залпового огня.

— Напалм, — опроверг предположение тот. — Коуди устал топтаться на одном месте. Флеша переориентировали на захват и удержание Королевского Дворца — он нам не помощник в овладении городом. А терять бойцов в неблагодарной затее спасти как можно больше зданий — глупо. Гораздо проще будет отстроить эту планету заново.

— И дороже, — заметил Борода.

— Уверен, что Дарт Сурик из Сферы Реставрации иск нам не выкатит, — рассмеялся Рекс.

Озерный край показался мне местом, которое было словно вырвано из другой реальности. На орбите Набу кипел бой — как только «глушилки» оказались подавлены, противник понял, что дела идут совершенно не так, как он запланировал.

Ар’алани, с помощью кораблей эскадры «Призрак Императора», тщательным образом вела отстрел противника с использованием «Упокоителей», которыми были укомплектованы все корабли этого подразделения. Ну, и упражнялась в стрельбе из спаренных масс-драйверов самого флагмана — последнего апгрейда корабля.

Сама планета горела в огне. Где-то бушевали сражения на открытой местности, где-то перестрелки в череде людских и гунганских городов. Забавно, но после того как попытка предыдущей королевы использовать многомиллионное ополчение гунганов провалилась и оставшиеся в живых представители военной касты этого народца использовались в качестве трудовых ресурсов Сферы Реставрации на сотнях миров Вечной Империи, первый урок мало чему научил остальных. Гунганы сопротивлялись отчаянно. Но не все.

Несколько мелких городов сдались без особых проблем, впустив наши части для проверки и наведения порядка. Никс передал приказ в такие подразделения не пытаться силой установить контроль — приписанные к корпусам дамочки из моего боевого гарема должны были решить все возникшие вопросы демократическим путем. Как-никак, но большая часть гунганского населения в городах — это женщины и дети. Которым не особо хочется проследовать за мужской частью своего общества — на поля сражений, а оттуда — в могилу или практически пожизненные работы в качестве военнопленных.

Так или иначе, но это сторонние мысли. Сейчас меня интересовала мертвая тишина, окружающая Озерное убежище.

Судя по тому, что противник так и не соизволил открыть по мне огонь, Клинок справился идеально.

Посадив «Лямбду» во внутреннем дворике убежища семьи Наберри, я покинул машину, спустившись по пандусу на изящную мостовую.

Маска, притороченная к поясу, не стесняла движений. Но и не защищала от тошнотворного запаха начинающей гнить мертвечины.

Едва ли не каждый метр внутреннего пространства резиденции королевской семьи был устлан трупами. Солдаты — наемники и королевская стража, предатели из числа переметнувшихся Имперских Рыцарей…

Трупы везде. Обезглавленные, разорванные Силой, четвертованные, придавленные сторонними предметами, навроде спидербайков или транспортными контейнерами, разбросанными повсюду…

— Как неэстетично, — произнес я, как только Клинок появился перед моими глазами на ступенях главного входа в резиденцию. — Все прошло успешно?

Молчаливый кивок.

Да… Он же не любитель болтать. Таким его создали.

— Где она?

— В своих покоях, господин, — низким баритоном произнес он. — С ней акушерка и родители. Несколько доверенных советников.

— Опрометчиво оставлять их одних, — заметил я.

— Они достаточно напуганы, чтобы не делать глупостей, Император, — произнес Клинок. — В частности — родители.

— Проблемы были?

— Все началось раньше времени, — пояснил он.

— Да, будь я на ее месте тоже бы родил от созерцания той картины, что ты здесь устроил, — хмыкнул в ответ. — А ведь тебя создавали как ассасина, а не джаггернаута.

— Так было эффективнее, повелитель.

— Не сомневаюсь.

Клинок молчаливой тенью следовал за мной по пятам, пока я шел через бесконечные комнаты богато обставленной резиденции. Безусловно, сейчас она в состоянии крайне плачевном — гобелены на стенах изорваны и частично сожжены, стены в трещинах, окна выбиты, следы подпалин от бластерного оружия. И висящий в воздухе медный привкус крови.

Убежище стало западней.

Капканом, в который я поймал ту, что стала иконой восстания.

И сейчас, спустя многие месяцы, я вновь встречусь с ней. Взгляну в глаза и получу ответ на главный вопрос.

Сила, исполняющая мою волю, распахнула тяжелые двери, отчего изнутри комнаты донеслись испуганные возгласы.

Покои королевы представляли из себя огромное помещение, никак не меньше баскетбольной площадки из моего прошлого. Тяжелые шторы на окнах, массивный камень, богатая утварь, изысканная мебель.

Просторная кровать, устланная дорогостоящими простынями из самых дорогих тканей. Несколько медицинских приборов, стоящих у изголовья.

И небольшая детская кроватка-колыбель, затянутая балдахином, пропускающим легкий бриз, гуляющий в спальне благодаря открытым окнам.

Клинок занял место у входа, закрыв за мной двери. Сидящие внутри разумные смотрели на меня с затаенным страхом и обреченностью. От смеси их эмоций меня начало подташнивать.

Руви и Джобель Наберри — мать и отец королевы, сидели возле ее кровати, сжимая руки дочери, находящейся в изможденном состоянии. Вокруг пребывающей в полузабытье королевы хлопотала акушерка — средних лет женщина с добрым лицом, неодобрительно посмотревшая на меня. В ее эмоциях не было злости или гнева — она лишь считала неправильным, что в комнату с роженицей вот так бесцеремонно проходит человек, от которого несет антисанитарией смерти и тибанны.

Сола Наберри — старшая дочь вышеуказанной четы. Она и губернатор Сио Биббл сидели на креслах возле стены. Чуть поодаль расположился супруг сестры королевы Набу — архитектор Дарред Джанрен, едва слышно играющий со своими дочерями — Рио и Пуджи. Маленькими девочками, которым едва исполнилось восемь и шесть лет. Семейство Наберри в трех поколениях. И ближайший сторонник — планетарный губернатор.

— Император, я, — Сио Биббл поднялся, сделав шаг мне навстречу, но неслышно рухнул обратно в кресло, отправленный туда Силой.

— Рик? — тихий жалобный вопрос, произнесенный Падме я не удостоил даже внимания.

Приблизившись к кроватке с младенцем, парящей на антигравитационной «колыбельной» подушке, я посмотрел на маленький сморщенный комочек плоти, опухший, нескладный. Обряженный в легкий полупрозрачный костюмчик, позволяющий телу дышать в условиях влажного климата, он лежал на спине, раскинув с стороны короткие толстоватые ножки. Крупная головка, покрытая пучочками темных волос повернута набок.

Потянувшись к ребенку Силой, я наткнулся на плотно сплетенное переплетение невидимой энергии, теплое, бессознательное, невинное. Оно лучилось чистотой и жаждой жизни, познанием нового и развитием.

Я ощущал в нем крепкую связь с Силой, и сам ее характер… Чувствительные к этой незримой энергии разумные всегда могут определить друг друга на расстоянии благодаря индивидуальной ауре, присущей всему живому. В расширенной Вселенной бывали случаи, когда противники отцов-джедаев принимали их детей за своих врагов, что подтверждало записи в Великом Голокроне, указывающие на то, что дети наследовали близкую к родителям ауру Силы.

У меня больше не было вопросов по поводу дальнейшей судьбы этого ребенка.

Внезапно, словно почуяв мое внимание к своей персоне, дитя заворочалось, раскрыв глаза поразительно глубокого голубого цвета.

Мы смотрели друг на друга несколько секунд и за это время узнали, что нас связывает нечто гораздо большее, чем женщина, внутри которой мы с ним побывали.

Он излучал ту особую, родственную мне энергию Силы, которую невозможно подделать. Не в его возрасте.

— Мой сын, — негромко произнес я, улыбнувшись крохотному комочку жизни. Волна одобрения и нежности, которую я направил к нему, настигла крохотное тельце, даровав чувство защищенности и покоя.