Кабачки и тыквы тоже разделили на две селекционные линии, выбрали самые скороспелые и самые крупные. Вся семья и Пожарские, и Долгоруковы с удовольствием поели тушёные кабачки с мясом. Вырастили их больше ста штук, до зимы будут деликатесы.

Помидоры превратили в томатную пасту. Отобрал семена Полуяров летом по тем же признакам, скороспелость и крупность.

Перец просто отобрали самый крупный на посадку, весь остальной отдали Сироте для изготовления пикантного сыра.

Ротшильд привёз из Испании ещё два вида новых южноамериканцев. Фасоль была не крупная и белая. Всякие цветные сорта, наверное, уже после вывели, посадим на следующий год, посмотрим, будет ли она у нас расти прямо в грунте, но немного посадим и через рассаду, чтобы семенной материал не потерять. Баклажаны были только, что и понятно, в виде мелких семян. Эти придётся выращивать в теплице и значит, нужно количество теплиц увеличить ещё на пяток.

Оставалось добыть ещё семена бобов и сладкого перца. Ничего, жизнь длинная.

А на следующий день прибыл с огромным обозом Буксбаум. Он привёл с собой более сотни подвод с мрамором из Италии. Синагогу Карло Модерна строил ударными для Италии и очень медленными для Вершилова темпами. Он только стены под перекрытие вывел. Пётр глядя на это чудо в камне понял, что с архитектором они просчитались. Нет, это будет самый великолепный храм на Руси, но это будет обычный католический собор, только без крестов. Экзотики не получится. Пожарский поинтересовался у Буксбаума, что он по этому поводу думает, после того, как ювелир передал итальянцу мрамор с рук на руки и осмотрел это белое как снег здание.

– Это чудо, – прослезился Буксбаум.

Ну, и ладно. Главное, чтобы заказчик был доволен. Буксбаум привёз с собой почти сто кустов роз. Говорит, что есть все цвета и размеры. Пётр приказал все посадить в вёдра и опустить в специально подготовленный погреб, оббитый лиственницей и утыканный мышеловками. Весной достанем и посадим, если будем дома, поглядим, а нет, так народ порадуется.

Перед отъездом Пётр решил всем учёным заданий навыдавать, а то они от безделья начнут чего не того изобретать и подорвутся. Или отравятся. Нет, их энергию нужно направить в правильное русло. Первыми подвернулись под руку химики. Их теперь стало четверо. К ван Бодлю и Рэ присоединились Иоганн Глаубер и Пантелей Фомин самый младший из этого семейства. Парнишке шёл восемнадцатый год, и крестьянствовать он не хотел, хотел химичить. Пожарский эту инициативу поддержал, нужно растить отечественные кадры. За неполный год Фомин освоил жуткую смесь русского, немецкого, голландского и латыни и теперь разговаривал с великими химиками на их языке. Вот сейчас все четверо сидели перед ним в химическом кабинете академии наук и внимали.

– Давным‑давно, в детстве, я прочёл книгу Атлантов по химии, – начал Пётр, – Я почти всё забыл, да ещё когда читал, то маленький был и почти ничего не понимал. Сейчас эти книги сгорели и поэтому, то, что я расскажу это всё. Другой информации не будет. Записывайте.

Народ достал записные книжки и карандаши.

– Если до большой температуры нагреть пирит, вот этот минерал, иначе именуемый "золотом дураков", то начнёт выделяться сернистый газ. Потом если его растворить в воде, то получится слабая сернистая кислота, нам она не нужна. Но если, этот газ прогнать через слой платины, вот этот металл, иначе называют ещё неправильное серебро, то получится другой газ, который при прохождении через воду даст серную кислоту. Она гораздо сильнее и она нам нужна. Серную кислоту сейчас называют "купоросное масло". Газ этот нужно прогонять через воду, а потом кислоту, очень долго, пока она густая не станет. Потом хранить её надо в стеклянной бутылке из коричневого стекла, – Пётр внимательно оглядел химиков, народ, переспрашивая и переводя друг другу с его неправильного немецкого старательно записывал.

– Только нам нужна не серная кислота, это только начало. Нам нужна азотная кислота. Чтобы её получить нужно в серную кислоту добавить селитру. То, что получилось, нужно будет отфильтровать и испарить лишнюю воду. Получим концентрированную азотную кислоту. Вот дальше я точно уже не помню, – Пётр развёл руками, – Пробуйте, нужно обработать этой кислотой бумагу или лён или пеньку, там было написано, что хлопок, но что это такое я не знаю, какие‑то растительные волокна. Всё растительное подряд обрабатывайте. Должен получиться бездымный порох, который ещё и сильнее обычного взрывается. Получите – молодцы. Русское дворянство вам обеспечено.

Дворянством заинтересовался один Фомин. "Немцам" было фиолетово, главное процесс.

– Теперь дальше. Если ртуть или серебро в растворе спирта обработать той же азотной кислотой, то должна получиться гремучая ртуть или гремучее серебро. Ни пропорций, ни условия этой реакции я не помню. Тоже пробуйте. Это вещество взрывается от удара. Только не делайте много, а то и сами поубиваетесь и Академию мне разрушите. Если получится, то делать прекращайте и ни кому об этом не говорите.

– А что делать потом? – как самый старший поинтересовался Рэ.

Вот замечательные сейчас люди живут. Тут надо на две нобелевские премии наизобретать, а они спрашивают, что потом.

– Потом я приеду, и будем изобретать, как делать краски из каменного угля. Всё, господа, времени нет, больше всё равно ничего не вспомню, это‑то вспоминая всю голову сломал. Творите.

Следующими подвернулись механики. Вильгельм Шиккард теперь работал всегда в паре с Симоном Стивеном. Замечательный тандем получился, горы могут свернуть. Книгу о том, как делать башенные часы Шиккард уже написал, и Пётр отдал её в работу токарям и слесарям, а ещё на пальцах и в чудовищных своих набросках показал Гвидо Рени, как выглядит Биг Бен. Тот покивал и сказал, что дело плёвое, осилим.

Сейчас Пожарский решил дать механикам задание изобрести швейную ножную машинку. Он нарисовал иглу с ушком у острия и как мог, объяснил принцип работы машинки. Там сложнее всего было, то, как игла захватывает вторую нитку, князь этого и сам не понимал, но работающую машинку точно видел, а значит, решение существует. Механики впечатлились. Изобрести такую вещь – это достойно их внимания. Ну, и чудненько.

Остался ещё аптекарь Патрик Янсен. Он как‑то не очень тяготел к химикам, ему бы всё спирты, да вытяжки. Духи вон, замечательные сделал. Ему Пётр выдал задание получить из свёклы кристаллический сахар. Цвет сильного значения не имел, но если вдруг получится, не испортив сам продукт, сделать его белее, то ещё лучше.

– А зачем вам этот сахар? – удивился аптекарь.

Наивный. Привыкли в Вершилово к мёду.

– Я люблю такой напиток, который называется кофе. Его с мёдом пить не вкусно. Нужен такой сахар, чтобы был сладким, но не изменял вкуса самого напитка.

– Ясно. Сделаем.

Цены этим средневековым учёным нет. Берутся за всё что угодно и делают. Хоть бы кто наградой поинтересовался. Для них творить награда.

На закуску оставался корабельный мастер из Голландии Марк ван дер Фриз. Его Пётр пригласил вместе со старшиной артели корабелов из Нижнего Новгорода мастером Иваном Крайновым.

– Мастера, надоело мне на маленьких лодочках до Урала плавать, нельзя разве корабль сделать пошире и подлиньше.

– Нельзя, – оба ответили.

– Почему?

– Переломится.

– А если железными полосами укрепить. И вообще весь рангоут сделать стальным на болтах собранный, а уже потом деревом обшивать.

– А как это?

– А вот смотрите, – Пётр весь разговор предвидел, и рисунки приготовил и даже скрученные между собой болтом две полосы железа принёс.

– На чудо похоже.

– Я попросил бы вас, господа корабелы, бросить все дела и на мои деньги попробовать вот такую баржу собрать. Если не получится, то и чёрт с ней. Но только постарайтесь. Сделаете, не обижу, даже попрошу царя дворян из вас сделать.