Может и к лучшему. Речь Посполитая сейчас воюет с Московией, а Швеция наоборот союзник. Пришлось, правда, подвергаться длительному досмотру и выплатить приличную сумму торгового сбора в Ревеле. Портовый чиновник от взятки отказался. Бывает и такое. Сумму Бараку всё равно удалось значительно занизить. Картины он назвал личными вещами, а цену на какао бобы в Швеции не знали. С платиной ещё проще, обозвали бракованным свинцом и цену назначили копеечную. Единственное, за что пришлось заплатить реальную цену, это бруски стали из Толедо. Тут шведов не обманешь, они конкуренты Испании. Но Пётр считает, что толедская сталь лучше, чем шведское железо, вот и приходится возить в такую даль.

А вот дальше ювелир сглупил, нужно было ехать через Новгород Великий, но в числе багажа было восемь лам, и Барак решил чуть сократить дорогу, и поехал через Псков. Лам он купил десять, но на корабле во время небольшого шторма, в который они попали в Бискайском заливе, одна из клеток с двумя ламами упала за борт. А Псков оказался забит русскими войсками. Караван тут же остановили и принялись тщательно обыскивать. Хорошо, что на этот случай давным‑давно позаботился Пётр Дмитриевич Пожарский. У Барака была с собой грамотка от русского царя, в которой было написано, что Бараку Бенциону на всей территории московского царства препонов в торговле не чинить, а наоборот оказывать ту помощь, которую торговый гость запросит, а буде потом жалоба от Брака на кого, того имать и в цепях доставлять в Тайный Приказ.

Сотник, который остановил караван, грамотой впечатлился и отвёл Барака к воеводе. Князь Одоевский меньшой тоже грамотку прочёл и вопросительно на еврея уставился.

– Я еду в Вершилово. Закупал в Испании для князя Пожарского разные товары, – пояснил Барак воеводе.

– Хорошее это дело. Чем же помочь тебе, Ба‑рак Бен‑ци‑он? – прочитал по складам князь.

– У меня с собой охрана из двадцати испанских наёмников, но если вы выделите мне десяток стрельцов, то я буду вам очень благодарен, а стрельцам выплачу по пять рублей, – вздохнул ювелир, предвидя незапланированную взятку.

Но нет.

– Так и поступим, и передай от меня привет Петруше.

Да, оказывается, имя Петра Дмитриевича Пожарского работает на Руси не хуже царской грамотки.

Барак ехал в Вершилово не один, с ним было пять раввинов. Все заслуженные и почитаемые люди. Ехали они с семействами, перебирались в чудный город насовсем. Если там построили единственную за несколько сотен лет синагогу, то и совершать обряды в ней должны самые достойные. Хотя, по разговорам, раввины ещё до конца не поверили в то, что на Руси могли построить синагогу. Только взлетевший в последнее время до небес авторитет самого Барака сподвиг священников на переезд. Ничего. Рано или поздно они доберутся до Вершилово. Ювелир был уверен, храм священникам понравится. Более того, он не сомневался, что вскоре в Вершилово приедет с визитом и сам первосвященник. Зря, что ли, они с риском для жизни возили мрамор из Италии по воюющей Европе.

Барак не сомневался, что обрадуется его приезду и князь Пожарский. Во‑первых, он везёт семена бобов и сладкого перца. Во‑вторых, в деревянных кадках укутанные, как только можно, едут два кофейных дерева. В‑третьих, он везёт лам. В‑четвёртых, и это самое важное, он везёт разрешение короля Испании на открытие банка в Севилье и Барселоне. Во Франции сейчас открывается уже третий банк, в Лионе, на очереди банк в вольном графстве Франш‑Конте Бургундия. И вот теперь Испания. И в‑пятых, он выполнил просьбу Пожарского и скупил золотые украшения, привозимые из Нового Света до того как их успели переплавить. Правда, сам Барак от этих поделок был не в восторге. Какие‑то они страшные. Понравились ему только бабочки из тончайшей золотой фольги. Они были настолько лёгкие, что могли летать на ветру. Это было воистину красиво и нужно большое мастерство, чтобы сделать такую вещь. Чтобы их не помять пришлось купить и тончайшие белые нити, в которые бабочки были упакованы. Торговец назвал это хлопком.

И самое последнее, Барак вёз в Вершилово три клетки с кошками. Три пары вечно орущих созданий. И зачем они князю. Ведь этих мерзких тварей пришлось выписывать аж из Египта. Из самой Александрии. Они обошлись Бараку, или вернее Пожарскому в сумасшедшую сумму. Легче отлить из серебра или сделать фарфоровых.

Князь Пётр Дмитриевич Пожарский выслал войско домой вперёд, а сам с десятком Бебезяка задержался в Москве ещё на несколько дней. Дела не пускали. Первым делом он наведался к победителю уже двух годовых конкурсов на лучшую ткань, купцу Игорю Рослякову. Ткань была только чуть хуже вершиловской и примерно равнялась по качеству английской.

Купец был мелкий, щуплый и вёрткий. К тому же ещё и агрессивный.

– Ни каких своих секретов я выдавать, и продавать не буду, – с порога заявил он, узнав, зачем пришёл гость.

– Хорошо. Мне ни каких секретов и не надо. Моя ткань лучше. Я князь Пётр Дмитриевич Пожарский и те две медали, что ты заработал честно, тоже я сделал, и конкурс этот я задумал. И задумал для того, чтобы найти тебя купец и помочь развить твою фабрику, чтобы больше ты хорошей ткани делал, – Пётр держал себя в руках, может просто надоело мужику конкурентов отшивать.

– Пожарский. Это который хозяин "Пурецкой волости"? – купец улыбаться не стал, но ворота всё же приоткрыл.

– Можешь мне, Игорь, не показывать станки. Наоборот. Сам в Вершилово наведайся и посмотри мои. И если тебе деньги на расширение производства нужны, то говори, не стесняйся. Дам сколько попросишь, а отдашь, когда сможешь, – Пожарский решил во что бы, то ни стало поладить с купцом.

– А тебе, княже, это зачем? – всё ещё бычился Росляков.

– За державу обидно. Не хочу я, чтобы моя жена, скажем, ходила в платьях из английской ткани, так можно чуму или оспу подхватить. И главное, не хочу, чтобы английские купцы богатели. Всё самое лучшее в мире должно быть русское.

– Вона как! Правда, денег дашь? – ещё на шаг в ворота отступил купец, как бы приглашая князя зайти.

– Я же сказал, столько сколько нужно, и отдашь, когда сможешь.

– А двести рублей дашь? – ещё шаг назад.

– Игорь, ты не стесняйся, я и тысячу дам, если сможешь их освоить. Чем больше ты будешь ткани делать, тем лучше.

– Тогда триста. Пойдём, станки покажу, – впервые улыбнулся Росляков.

Станки были похуже вершиловских и без самолётного челнока.

– Сам придумал. Мы в незнамо каком поколении все ткачи, – похвастал Игорь.

– Вечером заедешь на подворье князей Пожарских, что рядом с Кукуем. Фамилию назовёшь, если меня не будет, то деньги тебе ключник выдаст. И ещё, Игорь, мои станки, правда, лучше, ты съезди в Вершилово, всё тебе покажем и поможем улучшить твои станки, – князь попрощался с купцом и в хорошем настроении поехал по следующим делам. Здорово, ведь, ещё чуток взбаламутили Русь.

Следующим делом были скоморохи. Пётр давно хотел завести в Вершилово цирк. Ну, построить‑то несложно. А вот кто там выступать будет. Нужны цирковые артисты. А кроме скоморохов сейчас вообще, ни каких артистов нет. Только ездить и искать их по всей Руси дело хлопотное и неблагодарное. Сено к корове не ходит. Ещё утром он послал стрельцов перешерстить всю Москву и найти всех, каких можно скоморохов, а после обеда пригласить выступить перед князем Пожарским на его подворье.

Собралось человек пятьдесят. Пётр мужественно просмотрел все номера. Выступления разнообразием не блистали. Мучали медведя, пели похабные частушки под пронзительную дудку, жонглировали и скоморошничали, то есть изображали человеческие недостатки. Пётр отобрал четыре бригады. В первой был просто замечательный жонглёр. Остальные и рядом не лежали. Во второй дрессировщик медведя не бил, а на самом деле "укрощал", было вполне пристойно. В третьей пели срамные частушки с очень приличными текстами, была и рифма и тонкий юмор.