– А зачем нам на Петрушу войной идти? – после тягостного молчания произнёс Государь.

– Не зачем. Никто и не собирается. Одна только польза от молодого Пожарского, как и от старшего тоже.

– Я и сам как‑то Господа просил ещё пару Пожарских, – вспомнил Михаил.

– А и вправду, вон втроём ляхам так наваляли, что те не знали, куда и бежать. А ведь сейчас Пётр младшего брата Федю всему учит. Скоро четверо станет. Тяжело Адольфишке придётся через два года. Сигизмунда три Пожарских било, а ему от четверых достанется, – рассмеялся Филарет.

Михаил тоже от души посмеялся. На сердце полегчало, выглянуло солнце и принялось со всем жаром топить наросшие сосульки. Должно быть, в этом году хорошее лето. И урожай вырастит отменный, тем более что "полуяровка" уже и до Москвы добралась. Как хорошо, что Петруша этого купца нашёл и к такому важному делу приставил.

– Мало для Никодима этого кола. Колесовать нужно на Лобном месте, чтобы вся Москва видела, а потом тело ещё и по городам провезти, – зло выпалил царь.

– Успокойся, Миша, так и сделаем, – погладил его по плечу отец.

У Петра Дмитриевича было запланировано на сегодня огромное количество дел, но вот это первое – самое важное. Он отправлял десять рейтар Шварцкопфа в Лифляндию. Все они были немцами, как раз из Риги и близлежащих городков. Отправлялись рейтары по двое. Одна пара ехала в саму Ригу, вторая в Динабург, третья в Венден, четвёртая в Дерпт и пятая в соседнее герцогство Курляндское в Митаву. Заданий у всех пар было два: первое – навербовать молодых немцев для службы в отряде Шварцкопфа, и второе – пригласить и сопроводить до Вершилова переселенцев.

Пожарский надеялся, что после войнушки и двух штурмов Риги и Дерпта желающих покинуть те места будет не мало. Приглашать переселиться, нужно было не в само Вершилово, а в новые городки на реке Белой и в Миасс. Нужны были любые мастера: и плотники, и печники, и кожевенники, и ткачи, одним словом – все. Нужно было делать Белорецк, Михайловск и Миасс экономически независимыми поселениями. Не ездить же за штанами с Михайловска на рынок в Уфу. Золотые выйдут штаны. Особое внимание Пётр наказывал уделить кузнецам, в Миассе нужны металлурги, а из кузнецов их переучивать проще всего, люди уже привычные к горячему металлу.

Кроме мастеров рейтарам нужно было поискать и обычных земледельцев. Только эту категорию стоит сначала проверить, поспрашивать у соседей, не лодыри ли. Тут с прошлым потоком переселенцев такая семейка бездельников как раз из Риги и приехала. Пришлось мужу отрезать одно ухо, а жену прилюдно на площади выпороть, только после этого за ум взялись, да и то их чуть не ежедневно навещали милиционеры и проверяли, как скотина обихожена, да порядок ли в доме. Проще, конечно, выгнать на все четыре стороны, но был в их присутствии в Вершилово и положительный момент. Это был пример. Вот как у нас поступают с тунеядцами и прочими разгильдяями. Положительные примеры для воспитания подрастающего поколения тоже важная вещь. Но вот больше таких не надо. На это князь Пожарский своим эмиссарам указал особо.

Каждой паре было выдано по пятьсот рублей. Просто огромные деньги для простого человека, поэтому рейтар, отправляющихся в Лифляндию и Курляндию, выбирали тщательно. Люди должны быть семейные и непьющие. Это в Вершилово со спиртным проблема, а во всём остальном мире море разливанное, пей – не хочу. Кроме того людям пообещали: во‑первых сделать их десятниками, а это повышение зарплаты в полтора раза, и премию за каждого доставленного переселенца в размере одного рубля. Привезёшь сто человек, вот тебе новая золотая сторублёвка с сапфирами.

Всем желающим переселиться из Лифляндии и Курляндии обещались все те блага, что имел каждый вершиловец, дом с двумя печами, баню, коровник, конюшню и естественно по два обитателя для последних, то есть по две лошади и две коровы, ну и коз или овец штук пять.

Покидал Пётр совещание с эмиссарами вполне довольный. Немцы подобрались серьёзные, и вопросы задавали правильные. Должно у них всё получиться. Тем более что все знали, перемирие заключено всего на два года, и шведы снова полезут в Лифляндию.

Второе мероприятие, запланированное на этот день, было попроще. Князь решил посетить Рене Декарта. Французы прибыли в Вершилово пять месяцев назад, в день отъезда Пожарского на польскую войнушку. Профессор Мёстлин выделил математикам кабинеты в Академии наук, Зотов выделил терема семейным и дома холостым, а мэр Коровин обеспечил посудой, тёплой одеждой и прислугой на первое время. Математиков отвели к травницам и приставили из молодых парнишек личных тренеров. Некоторые бегать попробовали отказаться, но посмотрели, как бегает великий Рубенс и не менее великий Кеплер и тоже втянулись. За это время книг они написать, ещё не успели. У французов шла ломка стереотипов и изучение того, что вершиловские дети проходят в школе. Учебник астрономии у всех без исключения математиков вызвал шок. Они там, в Европе разбились на два с половиной лагеря и доказывают друг дружке, кто прав, Коперник или Аристотель, а может, Тихо Браге. А здесь детям в первом классе школы преподают строение Солнечной системы. Какие такие коперники, если дети знают точно, что вокруг чего вертится и с какой скоростью.

А ведь кроме астрономии была ещё и физика. Французы прочитали учебник по Оптике и окосели. Увидели учебники по математике за три класса, и выпали в осадок. А когда прочитали черновики учебника по физике, что писали Кеплер с товарищами, то отказались в это верить. Вот пять месяцев они, и приводили свои знания к вершиловским образцам.

Единственный, кто сделал что‑то полезное за пять месяцев, это Клод Гаспа́р Баше́, сьер де Мезириа́к. Клод с помощью Симона Майра перевёл на русский свой учебник занимательных задач по математике, и сразу начал перевод своей великой книги "Арифметика Диофанта с комментариями". Сейчас барон Шваб готовит учебник занимательных задач к печати.

Пожарский на встречу с Декартом взял с собой переводчика. Толмачом был Васька Шустов, четвероклассник вершиловской школы и по совместительству сын гончара Шустова, что переселился в Вершилово одним из первых. У Василия был талант к языкам. Французский у него отскакивал от зубов, будто он всю жизнь провёл где‑то на Лауре. На свой правильный немецкий князь Пожарский больше не надеялся, если немцы его с трудом, но понимали, то француз поймёт ещё меньше. Вот вдвоём с Василием они к господину Декарту и вломились.

Рене оказался на высоте – сидел за учебником русского языка. Но дальше всё пошло как‑то не так. На простой вопрос: "Как дела"? Декарт понёс какую‑то ересь том, что всё в мире движется и что человек это тоже движущийся механизм. Пётр слушал сбивчивый перевод Васьки и думал, что может в будущем этого Декарта просто перехвалили французы, так как больше хвалить у них было некого.

Пётр перестал слушать перевод, взял на столе лист бумаги и нарисовал на нём оси x, y и z карандашом. Потом выбрал простейшую функцию x = 5y и начертил график этой функции, потом рядом написал другую, где x равняется y в квадрате, составил табличку, используя положительные и отрицательные числа, и начертил и эту функцию. Потом остановил разглагольствующего Декарта и протянул ему листок.

Нет, это был всё‑таки правильный Декарт. Не зря его хвалили. Математик минуту смотрел на листок, потом минуту пристально смотрел на князя Пожарского, а потом ушёл из кабинета. Вернулся он через пять минут со всеми французскими математиками и Мареном Мерсеном, и ни слова не говоря Пожарскому, протянул им листок. Пётр сразу пожалел, что ввязался в это дело. Теперь вопросами замучают. Вопрос последовал. И задал его как раз Декарт.

– Как вы до этого додумались? – и блеск такой хищный в глазах.

Пётр, пока Декарта не было, лихорадочно придумывал объяснение. Нашёл такое.