Первым делом они решили позвать всех богатых купцов и мастеров и предложить им покрыть свои дома черепицей. Черепицу можно будет закупать у Пожарского, а можно и своё производство организовать. Дело не хитрое, мастера освоят.

Ещё подумали о дорогах, точнее улицах, в самом Нижнем Новгороде. Нужно хотя бы несколько центральных улиц и площадь в торговых рядах сделать по образцу вершиловских. На торг Государь обязательно поедет. Одно дело, если он поедет по грязи и ухабам, а другое дело ‑ по засыпанной гравием и утрамбованной дороге. Ещё можно хоть немного выровнять дороги в городе. Пусть идеальными прямыми они не станут, но хоть одной ширины будут и ямы засыпятся.

Купцы и мастера разделились, одни охотно поддержали начинания воеводы и Государева дьяка, вторые стали кричать, что им и под деревянными крышами не плохо. Пришлось идти на компромисс, Акинфиев своей волей разрешил деньги, потраченные на черепичную крышу вычесть из причитающейся пятины. Тут все споры и прекратились. А ещё, вспомнив методы Пожарского, воевода объявил, что за самые красивые ворота будет приз, фарфоровая ваза из Вершилова. Народ ушёл, почёсывая затылок. Сомнения нет, некоторые даже Рубенса к этому делу привлекут.

‑ Надо будет через неделю объявить, ‑ тоже почёсывая затылок, предложил Пронин, ‑ Что когда царь приедет, хлеб соль ему подавать будут только те, у кого дом кирпичом обложен.

Дьяк понимающе хмыкнул. Строительство печей в городе, что производят кирпич и теперь ещё и черепицу увеличится в несколько раз, а значит и собираемая губернией пятина увеличится. Чего бы ещё придумать, чтобы царя батюшку достойно встретить?

Воевода Уфы Григорий Григорьевич Пушкин за зиму сильно сдал. Обнимая его на пристани Пётр Дмитриевич заметил, что и без того седая голова воеводы стала прямо белоснежной. Да, и морщин вокруг глаз добавилось. Кожа стала желтоватой. Стоп, авитаминоз ведь у них должен быть весной. Про витамин "С" только англичане стали догадываться, а остальной мир знать не знает.

‑ Григорий Григорьевич, ‑ начал княжич Пожарский, когда они отобедали, просветительную беседу, ‑ У меня сейчас в Вершилово доктор один живёт из Голландии, так он советует по весне всем черемшу есть и настой из еловых иголок пить.

‑ Зачем же это? ‑ удивился Пушкин.

‑ Говорит, что тогда люди болеть весенницей (цингой) не будут. Ты Григорий Григорьевич стрельцов по домам пошли, пусть они людишкам прикажут по полям пройтись, да черемши накопать и есть её, чем больше, тем лучше. Для тебя же у меня средство заморское есть, ‑ Пётр взял с собой несколько бутылок с настоем шиповника, соком смородины и мёдом. Всё это перемешивалось, заливалось в бутылку по самое горлышко и сверху затыкалось пробкой из живицы.

‑ Спасибо за уважение, ‑ улыбнулся щербатым ртом воевода.

Пожарский послал стрельца на корабль, чтобы тот принёс чудодейственное лекарство в зелёной бутылке, а сам стал расспрашивать Пушкина о новостях.

‑ Торгуты больше не появлялись, но башкиры говорят, будто Большие Ногаи сворачивают свои стоянки и перебираются на правый берег Волги. И с Яицких городков то же передают. Вся степь в движение пришла. Не иначе те воины с коими ты столкнулся, были разведкой, а теперь основные силы подходят, ‑ рассказывал Григорий Григорьевич, ‑ В позапрошлом годе скончался правитель Больших Ногаев Иштеряк ‑ бий. У них сейчас усобица идёт. Мурза Канай в прошлом годе к Астрахани подходил с пятью тысячами войска, чтоб на верность государю нашему присягнуть. Слышал я, что его и хотят новым бием провозгласить. Только это всё пустое. Как волка не корми, а он всё одно на хозяйских овец нападёт. Ну, да посмотрим, чем дело кончится, ‑ махнул рукой Григорий Григорьевич.

‑ Может, нужно острожек или заставу поставить, там, где Белая на восход поворачивает? ‑ предложил Пётр, ‑ Пойдут со мною, я им помогу крепостцу срубить, задержусь на денёк. А то ведь за мною ещё людишки плывут и со скотом и с семьями стрелецкими и крестьянскими.

‑ Добро, выделю я два десятка стрельцов, ‑ согласно кивнул Пушкин.

На этом пока и расстались, Пётр пошёл на рынок, посмотреть, нельзя ли чего интересного прикупить, а воевода Уфы собирать стрельцов для стройки острога у поворота Белой на восток. Подняв карты, что имелись у Пожарского от прошлого похода, решили строить на правом берегу Белой в месте впадения в Белую речки Бальза, что в переводе с башкирского "медовая долина". Крепость с двух сторон водой будет окружена, все меньше работы.

Подходя к рынку, Пожарский вспомнил, что здесь в прошлый раз в конских рядах прикупил верблюдов и сразу туда направился. Верблюды были. Купец явно азиатской внешности азартно спорил о чём‑то с русским бородачом. А возле него и лежали на земле четыре верблюда и ... два яка. Яков Пётр видел только в зоопарке. Это что, он их с самого Тибета сюда пригнал. Про яков бывший генерал помнил, что рассказывал экскурсовод в зоопарке Нижнего Новгорода "Лимпопо", куда он ходил с внучкой. Яки с коровами образуют гибрид, называемый хайнак, получается корова с конским хвостом и шерстью, и что они достигают больших размеров и мясо у них гораздо вкуснее говядины. "Надо брать", ‑ решил Пожарский. И не только яков. Нужно будет как‑то организовать отлов в будущей Белоруссии десятка зубров, пока их там всех не истребили.

"Китаец" через переводчика башкира был уломан Пожарским продать четверых верблюдов и двух яков (самца и самки) за двести рублей. Деньги, конечно, были не малые, но чего не сделаешь, ради прихоти. Кроме того китайцу было предложено пригнать сюда осенью ещё десяток яков.

‑ А чтобы не гонять впустую, возьми и загрузи их чаем, весь куплю, ‑ сообщил, враз разбогатевшему купцу, княжич.

Договорились. Княжич предупредил, что если его не будет, то деньги отдаст воевода Уфы Пушкин Григорий Григорьевич.

Ещё Пётр купил на рынке десяток овец с самой, как ему показалось, тонкой шерстью. Быстро нашёлся и купец, который согласился на двух своих лодьях доставить живность в Вершилово и по дороге забрать бочки с нефтью у мурзы Бадика Байкубета, а тому взамен поставить сорок пустых бочек. Пётр покидал Уфу довольный. Удалось пополнить стадо верблюдов, удалось купить яков и договориться с "китайцем" о поставках чая и ещё десятка яков. Наконец, он договорился с воеводой о постройки небольшой крепостцы на повороте реки Белая на восток. Две большие лодьи со стрельцами и плотниками отплыли из Уфы вместе с ним.

Пётр Дмитриевич Пожарский оглядывал в подзорную трубу берег. Место, где они с воеводой Уфы Григорием Григорьевичем Пушкиным наметили поставить крепостцу, было занято. Река Бальза впадала в Белую под очень острым углом, получался практически треугольник ‑ идеальное место для крепости. Тем более что берег Белой был довольно крутым. Построй стену с вышкой, да чуть углуби правый берег Бальзы и вот тебе готовая неприступная крепость. Только вот там сейчас стояла на привале целая армия. Ну, ладно, дивизия.

‑ Что делать будем? ‑ спросил кормщик у княжича.

Пожарский огляделся. Белая в этом месте была не очень широка, не больше пятидесяти метров. Если степняки попробуют закидать лодьи стрелами, то у них и получиться может.

‑ Пристаём к правому берегу. Из лодей ни кому не выходить, ‑ скомандовал Пожарский.

Прямо к берегу подойти не удалось. Мелко. Пришлось изгаляться. Пётр решил провести разведку и на всякий пожарный перетащить на один кораблик все шесть пушек. Если степняки нападут, то залп картечи с нескольких десятков метров может сильно поубавить прыть атакующих. Пушки перетащили по мосткам, перекинутым с одного кораблика на другой, и зарядили картечью. Зарядили и все двадцать мушкетов и двадцать пищалей уфимских стрельцов.