Недолго думая, Захариас через родителей жены продал дом и мастерскую по изготовлению очков в Миделлсбурге, собрал в несколько сундуков инструменты по шлифовке линз и разобранный станок по производству талеров и с женою Катариной и сыном Яном сел, на корабль, идущий в Ригу.

Все порты Фландрии были запружены испанскими войсками под командование Амброзио Спинолы присланными королём Испании на помощь императору Фердинанду. Но Захариас счастливо избежав неприятностей и на курляндском корабле "Святая дева" в начале июля прибыл в Ригу.

В порту было полно кораблей, словно и не было войны. Швеция заключила с Речью Посполитой перемирие и выдержавшая осаду Рига снова процветала. В письме Симона Майра были подробные инструкции, как добраться до Москвы и, следуя им, Захариас сходил на почтовую станцию и договорился с извозчиком по проезду до Динабурга. На этой станции, вернее на площади рядом со станцией Янсен и повстречал попутчиков. Ими оказались голландский астроном Филипп ван Лансберг и его сын Яков.

Астрономы тоже получили приглашение перебраться в Вершилово. Сам Филипп недавно похоронил жену, а Яков был с женой Розеттой и двумя детьми погодками, пяти и шести лет. Лансберги везли с собой целую кучу книг. Вернее целую кучу сундуков с книгами. Симон Майр приславший им приглашение от маркиза Пожарского советовал нанять в Риге десяток рейтар для сопровождения до Вершилова. Оказалось это дело не простое. В немецких землях шла война, и все приличные воины были там. Всё же один десяток юнцов удалось уговорить, подкрепив уговор пятьюдесятью талерами. Хорошо хоть у Захариаса был с собой запас изготовленных им монет, а то бы пришлось ехать без охраны, пятьдесят монет серьёзные деньги.

Оказалось, что рейтар брали не зря, недалеко от Минска на них напали. Десятка два разбойников накинулись на караван на повороте лесной дороги. Голландцы запаниковали, но командир наёмников не растерялся, он направил лошадь на здоровущего мужика, размахивающего саблей и, сбив его с ног, разрядил в поверженного пистоль. Выстрел из другого пистоля также нашёл жертву. В это время прогремело ещё несколько выстрелов и разбойники, лишившись предводителя, предпочли ретироваться в лес. На поле боя осталось шесть раненых и убитых татей и один легкораненый наёмник, ему во время схватки полоснули саблей по ноге, к счастью вся сила удара пришлась по кобуре прикреплённого к седлу разряженного уже пистоля. Рейтары спешились, добили и обобрали разбойников и, раскалив саблю одного из нападавших на маленьком костёрчике, прижгли пострадавшему рану.

Больше до самой Москвы никто на небольшой караван не позарился.

Виктор Шварцкопф смотрел на двух десятников рейтар, что прибыли в Вершилово вместе с женой доктора ван Бодля и поражался. Неужели девять месяцев назад он был таким же идиотом. Эти неумехи считают себя воинами. Свой десяток Виктор набирал несколько лет из лучших в Риге и Митаве. Сейчас все лучшие воюют в Европе. Эти двадцать человек были откровенным сбродом, ни одного из них Шварцкопф год назад к себе бы не взял. А теперь? Теперь после тренировок с княжичем, паном Янеком и Иваном Пырьевым, его десяток разделается с этими двадцатью "наёмниками" хоть в поле, хоть в кабаке не поранившись даже.

Отто Гроссман и Клаус Гофман пришли спросить у него, стоит ли им принять предложение пана Заброжского и подписать контракт на пять лет, за десять талеров в год на человека и по пятнадцать для десятников. Виктор девять месяцев назад такой же контракт подписал и сейчас об этом не жалел. Теперь он и в самом деле умел воевать. Нет. Теперь он и в самом деле знает, как можно уметь воевать. Несмотря на тяжелейшие тренировки его десятку очень далеко до десятка Бороды. Один Иван Пырьев положит половину его парней, если они окажутся по разные стороны в сражении. Но ведь всего половину, девять месяцев назад он положил бы всех.

Эти два напыщенных гуся сомневаются, им не понравился пункт про тренировки. Думкопфы, это и есть главная плата, а не десять талеров. Вас, свиньи неблагодарные, научат "воевать". Нет. Без демонстрации не поймут. Виктор вздохнул и предложил.

‑ Давайте устроим стрельбу по мишеням, каждый из ваших десятков стреляет по два раза. Это сорок выстрелов. Мой десяток тоже делает сорок выстрелов. Мишень в двух десятков шагов, кто больше раз попадёт тот и победил.

Эти два недоноска пошептались и согласились. Ещё бы они отказались. Виктор предложил, что если проиграют они, то выплатят один талер, а если проиграет его десяток, то Шварцкопф заплатит им десять монет. Кто же откажется. Думкопфы, донер ветэр. Свинячьи собоки.

Со счётом сорок ‑ двадцать один победили ветераны Вершилова. Теперь уже ветераны. Эти напыщенные индюки соизволили согласиться. Ох, и устроит им Виктор тренировку. Жаль время мало осталось, уезжая маркиз, Пожарский сказал, что где‑нибудь на Рождество они пойдут в поход, "немного повоевать". Ну, ничего есть целых шесть месяцев. "Воевать" эти свинячьи какашки не научатся, но хотя бы не закрывать глаза при выстреле он их заставит.

Вогулы появились неожиданно. Пётр с рудознатцами Ивановыми и двумя стрельцами осматривал выход жилы халькопирита у берега реки, когда буквально в нескольких сантиметрах от его ноги в траву вонзилось копьё. Рефлексы бывшего спецназовца сработали, он кувыркнулся вперёд и, пробежав пару метров, снова ушёл в перекат, сокращая расстояние до врага. Навстречу ему вылетел воин с копьём наперевес, манёвр уклонения и удар ногой в прыжке по виску. Теперь поднять копьё и отбить им летящее из кустов другое копьё. В кустах сидело трое. Все они метнули копья и теперь остались с костяными ножами. Княжич ударом ногой в живот оттолкнул одного и приёмом "ножницы" завалил второго, заодно пробив ему локтём в висок. Третий вогул успел‑таки ткнуть в него ножом, но только распорол кафтан под мышкой. Охотники они, а не воины. Зря ГДР восхваляла воинские навыки американских индейцев, никогда простой охотник не сравнится с обученным военным. Где сейчас те индейцы, спиваются по резервациям, получая халявные пенсии, или где сейчас вогулы, остались только на крайнем севере, тоже спиваться и олешек пасти. Одних выбили ирландцы, других казаки.

Пётр огляделся, на него с саблей в руке бежал, судя по всему, вождь этих товарищей. Этого надо брать живым. Справа орали по‑русски про чью‑то мать. Значит, хоть один из его спутников ещё жив. Княжич показал, что уходит вправо от вождя и когда тот рубанул туда саблей слева заехал ему ладонь по шее и уже падающему добавил хук слева. Пусть немного отдохнёт. Теперь бегом на крик. Блин. Один стрелец лежит в луже крови. Зато трое других его спутника устроили соревнования по вольной борьбе с тремя последними вогулами. Пётр помог сначала рудознатцам, а потом ногой в висок успокоил последнего нападающего.

Так теперь стрелец. Матвей, фамилию княжич не помнил, зажимал рукой рану на ноге. Быстро оторвать рукав у кафтана и соорудить из него и палки жгут. Вот ведь, крови сколько потерял.

‑ Семён! ‑ княжич окликнул приходящего в себя после тяжёлой схватки стрельца, ‑ Раненых и оглушённых добей. Вон копье возьми.

‑ Вы двое, ‑ Пётр повернулся к рудознатцам, ‑ вырубите две жердины, надо носилки для раненого соорудить. Ну, а я займусь вождём ихним.

К посёлку вышли через час. Пока носилки сооружали, пока Пётр гонялся по кустам за очнувшимся главарём вогулов, пока тащили на себе раненого и вождя, вот час и набежал. Первым делом Пожарский осмотрел рану стрельца, артерии вроде не задеты, просто рана получилась рваная, вот крови и набежало. Рану промыли хлебным вином и наложили повязку с травами, что приготовили им с собой бабки лекарки в Вершилово. Лишь бы воспаление не началось, а то ещё придётся тут ампутациями заниматься.