С утра княжич ломанулся на рынок. Вдруг опять арабские скакуны попадутся. Нет, лошади были, а арабских жеребцов и кобылок завести забыли. Всё‑таки одного коня Пётр купил. Это был здоровущий вороной конь, в его родне явно были дестриэ, но Пожарский взял его по другому признаку. У него при полностью чёрной окраске были белые бабки и белая звезда на лбу. Красавец. Хозяин просил сорок рублей и Пётр, не раздумывая, их выложил. Коня взяли с собой в Миасс, не нанимать же корабль до Нижнего из‑за одного жеребца.

Пан Янек Заброжский гордо шёл по Вершилову на плац, его Матильда родила позавчера мальчика. Тесть Янека Ганс Шмидт, самый богатый пивовар в Нижнем Новгороде, примчался, узнав о великой радости, и привёз с собой две бочки тёмного пива. Вершиловский воевода решил позвать на праздник всех соратников Пётра Дмитриевича, в том числе и новых немцев и голландцев. Собралось почти двадцать человек.

В терем не вместились и решили праздновать во дворе, благо май стоял тёплый. Произносили тосты, кричали здравицы, русская речь мешалась с немецкой, голландской и чешской. Было на самом деле весело. Пан Янек, чуть захмелев от пива и радости, обнимался с гостями, принимал подарки и тепло вспоминал Пожарского. Всех этих людей собрал в малюсенькой деревушке с полумёртвым священником и умирающими с голоду крестьянами именно Пётр Дмитриевич. Он сделал из них очень богатых людей. А есть и такие, что могут целые княжества немецкие купить. Но именно, что не в деньгах счастье. Эти люди были увлечены тем делом, которым занимались. Они не просто жили. Они мечтали и воплощали свои мечты в жизнь. Задумал вывести новую породу лошадей. Вот тебе лошади, вот тебе конюшни, вот тебе деньги. Выводи. Захотел построить лучший на Руси храм. Вот тебе строители, вот тебе кирпич, вот тебе лучшие в мире художники. Возводи. Задумал написать книгу. Пожалуйста. Вот тебе самая лучшая бумага, вот тебе лучший в мире книгопечатник, вот тебе лучшие в мире художники. Пиши, издавай. И так во всём. И у него ‑ Янека так же. Захотел создать лучшую в мире армию. Вот тебе самые лучшие испанские мушкеты, вот тебе клинки из толедской стали, вот тебе самые старательные ученики. И самое главное, вот тебе наставления, как из всего самого лучшего сделать такой сплав, чтобы получилось не просто самое лучшее, а чтобы получилось недосягаемое.

Пётр забрал с собой пятьдесят стрельцов. Двадцать добровольцев останутся в новом городке Миассе, что на Урал камне, а тридцать вернётся назад. Среди тех, кто останется, нет ни одного из первой двадцатки, что с княжичем с первого сражения. Тогда двадцать плохо обученных стрельцов разгромили превосходящий в три раза отряд казаков. Сейчас все эти стрельцы уже служат десятниками и сами обучают молодёжь.

Пожарский оставил памятку, как тренировать оставшихся стрельцов. Он целый день посвятил Заброжскому, объясняя каждое действие, каждую буковку в наставлениях. Лях поражался, слушая эти пояснения. Нужно было научить стрельцов быстро выкапывать траншеи, в которых можно не бояться обстрела из пушек и атаки конницы. Затем нужно научиться строить редут. Это такой забор из двух рядов плетённых из веток ограждений, между которыми засыпается земля. Атаковать, конницей или пешим строем такие укрепления будет чистым самоубийством. А ещё ведь отрабатывались два дополнительных мероприятия, чтобы и вовсе затруднить атаку. Перед окопами или редутами копались ямки, куда при плотном строе наступающей конницы обязательно будут попадать ноги лошадей. Дальнейшее понятно. А ещё отрабатывалось рассыпание "чеснока", откованных шариков шипастых. Если лошадь наступит, тоже прощай лихая сабельная атака. Все эти уловки были далеко не новыми, так поступали ещё в старину. Но ведь сейчас нет. Сейчас это считается чем‑то не рыцарским, подлым. Ну, так бы думал пан Янек два года назад. Теперь после общения с Пожарским он понимал, главное в бою, не удаль показать, а уничтожить противника не потеряв своих. Про твою удаль после победы летописцы и менестрели сами всё придумают.

Эти действия касались оборонительного боя. А был ещё бой наступательный. Отрабатывали незаметное подкрадывание ночью к лагерю противника и обстрел его с последующей атакой конницей. Был наступательный бой под обстрелом из пищалей и пушек. Тогда нужно ползти, используя неровности местности, и не поднимать головы, причём ползти очень быстро, а чтобы этому правильно научиться, была нарисована приспособа с натянутой в трёх вершках от земли проволокой с приделанными к ней колючками. Вот кузнецы шипеть будут, когда им делать эту приспособу придётся. Чай проволока не дешёвая вещь. Ничего. Жизнь стрельца дороже, тем более такого обученного стрельца.

Самое интересное было на закуску. Княжич назвал это штыковым боем. Штык ‑ это такой четырёхгранный клинок, приделанный к деревянному мушкету. Мушкет этот был не настоящим, он только внешне немного его напоминал, его делали из дуба и заднюю часть оковывали железной пластиной с небольшими шипами. Княжич специально выделил несколько часов из своего занятия стеклом и показал Янеку приёмы этого самого штыкового боя. Да, когда на тебя бегут размахивающие сабельками, а, то и дедовскими мечами противники, эта штыковая атака не только остановит наступающих, но и легко обратит их в бегство. Точно также и с кавалерией. Тут Янек опять поразился новой тактике. Не нужно обязательно стремиться стащить всадника с лошади, как это делается сейчас. Конечно конь это ценный трофей, да и не с лошадьми ты пришёл воевать. А тут наоборот, ткни коню штыком в грудь. Он и сам упадёт и всадника свалит. В лучшем случае всадник через какое‑то время поднимется, а в худшем, лошадь его придавит. В обоих случаях добить кавалериста штыком не составит труда.

Про непонятную деревянную пищаль княжич объяснил так: это только макет. Скоро к ним приедут оружейные мастера и сделают мушкеты такого же размера и тогда стрельцы уже смогут ходить в атаку прямо с приделанными к мушкету штыками.

‑ Но, ведь мушкет очень тяжёлый, с ним не набегаешься, ‑ возразил тогда пан Янек.

‑ Это пока просто не умеют делать хороших мушкетов. Вот, мастера приедут, и тогда начнём настоящее оружие производить, а не эти пушки ручные.

Ещё несколько дней назад пан Заброжский считал, что эти двести стрельцов и десяток рейтар самое лучшее и обученное войско в мире. Теперь он понимал, что столкнись это лучшее войско с тем войском, которое с сегодняшнего дня будет тренировать пан Янек и от него одни ошмётки полетят. А что будет, если с этими стрельцами, что получатся после обучения новым приёмам рукопашного боя и обороны, столкнётся обычное воинство Европы, состоящее из ополченцев и научившихся плохо стрелять дворян и наёмников. Эти две сотни разгонят этот сброд, даже не дав к себе приблизиться. Они и лучшую в мире польскую кавалерию легко в бегство обратят. Против них нет ни у кого умения вести бой. Бедные шведы, турки и поляки. Что вас ждёт.

Князь Баюш Разгильдеев поджидал их на прежнем месте. Только на этот раз нападать на людей, сгрузившихся на ночлег с шести лодей с Андреевским флагом, не собирался. Вместо этого он попросился за почти те же деньги, а именно за сто рублей, помочь княжичу Пожарскому основать поселение на реке Миасс. Пётр с радостью согласился. Деньги такие заработать легко. Один чайный сервиз в три раза дороже. А вот двадцать проверенных бойцов (служилые касимовские татары), что уже побывали на Урале, да плюс почти тридцать гребцов и такелажников ‑ это ведь пятьдесят пар рабочих рук. Сила.

Баюш на небольшой пирушке, что устроили княжич с Шульгиным по поводу увеличения экспедиции, рассказал, что по представлению воевод Долгорукого и Пушкина был пожалован царём грамотой и освобождение пожизненно от налогов с его деревенек Рындиной, что на реке Меня и Княжьей. Теперь он среди мордовских мурз просто герой. Только вот денег постоянно не хватает.