– Так что же делать? Спустить что ли им, – воевода махнул рукой за ворота, – убийство семи стрельцов и ранение ещё десятерых.

– Нет! Спускать ни как нельзя. Нужно скакать что есть мочи одвуконь в Берёзовое и раненым вершиловским стрельцам подарки дорогие дарить, да холопам тоже, тем что "товарищ" твой избил да обокрал. Управляющий их Силантий Коровин сейчас у меня сидит, с него начинай вину искупать. И гонца‑то отправь сотню вернуть. На сто стрельцов и одного князя больше будет у Государя.

Отец Парамон сошёл на дощатую пристань Белорецка, встал на колени и троекратно перекрестившись, положил земной поклон, стукнувшись лбом.

– Доплыли! Сподобил Господь! – поп ещё раз троекратно перекрестился и пошёл по шатким мосткам назад, за женой и чадами. Чад было у отца Парамона не мало. Трое девок и семь пацанов. Жена его родила двенадцать детишек, но двоих в разное время Господь забрал на небеса, ну, на то его воля.

Ещё три месяца назад настоятель церкви в большом селе Будиново близ Арзамаса и не помышлял о переезде на Урал камень. Он даже не поверил нарочному, который прискакал из Нижнего Новгорода на взмыленном коне, что его требует к себе патриарх Филарет, находящийся сейчас в Вершилово. Откуда это сам патриарх знает о ничтожном рабе божьем Парамоне. Оказалось просто. На Урале на речке Миасс заложили новый город с тем же название и нужен туда грамотный священник, что умеет детей учить. Вот патриарху и рассказали об отце Парамоне, который в Будиново всех крестьянских детей вместе со своими чадами письму, счёту и слову божьему обучает зимою.

В Вершилово отец Парамон как въехал с открытым ртом, не переставая креститься, так и не закрывал его, пока не предстал перед главою русской православной церкви. Ровные чистые улицы, дома из кирпича с черепичными крышами, громадина собора с мозаикой на стенах, чудесные росписи внутри храма, даже дверь сама распахнулась перед священником. Такого даже в сказках не бывает.

– Кто же надоумил тебя отче детей крестьянских грамоте учить? – после того как отец Парамон приложился к перстню с кровавым рубином на деснице патриарха спросил тот находящего почти в полуобморочном состоянии попа.

Собрал мысли в кучку священник, успокоился чуток, и ответил.

– Так, Ваше Святейшество, своих чад учу, ну и остальных детишек, али не можно это?

– Ты, отче, не бойся, всё ты правильно делаешь, побольше бы нам таких‑то священников, грамотный человек сможет слово божие прочесть и себе и другим, благое то дело. Наградить тебя хочу, – патриарх подошёл к попу и приколол к рясе домотканой круглую штуковину на ленточке голубой, – Это "медаль" написано на ней что, сам прочти.

Отец Парамон скосил глаза и прочитал:

– "За укрепление православия"!

– Носи. Заслужил. Только есть для тебя и вторая награда. Поплывёшь ты, как реки вскроются, на Урал камень в новый город Миасс и возглавишь там приход православный, будешь язычников тамошних крестить и приводить под длань Господа нашего Иисуса Христа, ну и детишек учить, – патриарх троекратно перекрестился, глядя на чудесную икону с Господом, парящим в небесах с голубками вокруг.

Невиданной красоты икона и большая, без оклада, да и нужен ли оклад даже золотой при такой красоте.

– Всё, отче, ступай, езжай домой за семьёй. Передай приход помощнику своему пока, после я туда нового настоятеля назначу и дело твоё загубить не дам, продолжит он детей грамоте и слову божьему обучать, а ты через седмицу, чтобы здесь был, реки вот‑вот вскроются, а раньше успеешь, ещё краше. Дорога дальняя, чем быстрее отправитесь, тем лучше.

Как после выяснилось, не один он плывёт в даль неведомую, на соседнем судёнышке был ещё один священник с семьёй. Звали его отец Гераклион, и был он настоятелем храма в Вязниках, что на Владимирском тракте. Его патриарх Филарет тоже наградил медалью. Из разговоров на вечерних стоянках каравана выяснилось, что отец Гераклион не только детей в своём приходе грамоте обучает, но ещё на субботней и воскресной заутрене читает верующим Ветхий завет, Евангелие и Жития святых разные. Даже обидно стало отцу Парамону, и как он сам до такой простой мысли не дошёл. Ничего, вот приедут в Миасс, и будет и он пастве по субботам и воскресеньям с аналоя библию читать, не все ведь грамоте разумеют, а о деяниях Господа и святых знать должны люди православные.

Дорога была долгой. Почти полтора месяца судёнышки шли сначала по Волге, потом уже вверх по течению Камы, и последнюю часть пути по реке Белой. Во время стоянок ночных на Волге, пока караваны ещё не разделились, довелось отцу Парамону пообщаться с князем Петром Дмитриевичем Пожарским. Тот принёс священнику кипу новых, пахнущих ещё краской учебников. Там и азбука была и математика для первого и второго класса школы, и даже чудной учебник по Астрономии, науке такой, что ход планет и звёзд изучает. Учебник на две части делился, в первой, для малышей рассказывалось о том, как устроена система Солнечная, да Земля, почему бывают зимы и вёсны. Как всё просто оказалось, и как продумал всё Творец, когда землю‑то создавал, просто взял да на бок немного завалил планету нашу, а людям все четыре времени года подарил. Велик был замысел Господень. Вторая же часть учебника чудного была про движение планет, только отец Парамон ничего там не понял, вот он и спросил князя, а детишки поймут ли.

– Вторую часть Астрономии будут в шестом классе проходить, к тому времени многое дети выучат, легко поймут, – улыбнулся юноша, сверкнув голубыми глазами.

А отец Парамон не успокоился, а наоборот заволновался.

– В Вершилово немцы, что университеты закончили детишек учат, а кто же будет столь сложную науку в Миассе да Белорецке преподавать?

– С нами плывут учебники для первого и второго класса школы, тут на тебя отче вся надежда. Сам учебники прочти, а потом уже детей по ним учи. На следующий год пришлю учебники для третьего класса и пару пацанов посообразительней из вершиловской школы, что закончили пять классов. Один год они третьеклассников поучат. Летом они назад уплывут, а приплывут несколько ребят, что уже шесть классов закончили. Ну и так до тех пор, пока не окончат нашу Вершиловскую школу, а потом и университет мальчишки. Вот они потом и будут по всей Руси людей учить, в том числе и в Миассе с Белорецком.

Отец Парамон соглашаясь, покивал головой:

– Великое ты дело Пётр Дмитриевич затеял, и город великий строишь.

Князь хитро улыбнулся.

– Не город Вершилово. Село. Хоть и большое. В городе не количество людей главное и городская стена, от которой слово город и происходит. Город – это когда в нём университет есть, больница, школы, библиотеки, театры, цирк, канализация. Много чего надо, чтобы село городом стало. Может лет через пять Вершилово‑то и станет городом. Ну, а и от тебя, отче, теперь зависит, чтобы и Миасс городом стал. Много работы. Только бояться её не надо. Работу надо работать.

Чудной юноша.

Три дня добирался отряд до озера Баскунчак. Трава в рост человека делала поход очень и очень неспешным. Пётр Дмитриевич Пожарский карту этих мест представлял себе плохо и всё время опасался, что может, они чуть южнее взяли и уже мимо озера солёного проехали. А потом к середине четвёртого дня вдруг понял, что сейчас они уже по озеру едут. Сначала трава, с которой три дня боролись, продвигаясь вперёд в час по чайной ложке, стала редеть, а потом превратилась и вовсе в чахлые кустики. А вскоре и совсем кончилась, под ними была серая пустыня. А где же озеро? Пётр спрыгнул с коня и попробовал кинжалом ковырнуть землю. А земли‑то и нет. Соль под ними, только припорошённая пылью.

– Всё, православные, прибыли, – радостно сообщил князь своему отряду, обернувшись и увидев Чепкуна, вдруг сообразил, что не знает, какой веры сын князя Разгильдеева, отец, вроде, православный.