Царь и Великий Государь всея Руси Михаил Фёдорович Романов принимал очередных учёных желавших перебраться в Вершилово. Эти тоже были математиками. Один из приехавших был француз, остальные итальянцы. Так по крайне мере объяснил царю толмач. Он пытался растолковать Государю про мелкие княжества на Аппенинском полуострове, но Михаил отмахнулся, да не всё ли равно. Пусть будут итальянцы или "фрязины".

Француза звали Пьер Эригон, и он был преподавателем математики в Париже. У Пьера было приглашение от Петра Пожарского. Но! Уезжая, Петруша предупредил Михаила, что если кто‑либо появится с приглашением из Франции, значит это шпион, тот самый, что может воспользоваться приглашение украденным у Вернье. Так как больше никому он приглашения во Францию не отправлял. И вот этот "товарищ" стоял перед царём и рассказывал, что пишет книгу про логарифмы и ещё одну про оптику, которая называется "Теория перспективы". Слова были мудрёные и скорее всего этот господин и правда, был учёным, но пригласил его в Вершилово не Пётр Пожарский, а отправил "брат" Людовикус пошпионить. Если бы этот Пьер Эригон приехал без приглашения, то Михаил, не задумываясь, выписал бы ему проездную до Вершилова, но приглашение было. Петруша на вопрос, что же с возможным шпионом делать, только усмехнулся и ответил, что шпиона он перевербует, то есть заставит работать на Россию, а не на Францию.

– Хорошо, Пьер, езжай в Вершилово, пиши книги и учи детей, – "ласково" улыбнулся Государь и переключился на "итальянцев".

Все они тоже были с приглашениями Петра, но царь был предупреждён им, что должны приехать учёные из италийских княжеств. Первым представился совсем молодой человек.

– Бонавенту́ра Франче́ско Кавалье́ри. Я изучал математику в Пизе. Сейчас почти закончил книгу о "методе неделимых".

Молодой монах поклонился.

– Что же подвигло тебя, Бонавентура, на переезд из тёплой Пизы в Вершилово? – полюбопытствовал Михаил Фёдорович.

– Кто же в мире не хочет оказаться в той самой Пурецкой волости? Все лучшие учёные уже перебрались туда. В Европе остался один Галилей, и он бы переехал, но из упрямства отказывается, – юноша улыбнулся.

– Хорошо, поезжай в Вершилово и издавай свою книгу о неделимых, раз тебя пригласил князь Пожарский, значит, ты стоишь того.

Следующим оказался преподаватель из той самой Пизы и учитель Кавальери монах бенедиктинец Бенеде́тто Касте́лли. Оказывается он сменил на посту заведующего кафедрой университета в Пизе того самого Галилея, о котором только что говорил молодой монах.

– Обживётесь в Вершилово и зовите своего Галилея, что же ему одному‑то в Европе оставаться, даже письмо некому написать, – засмеялся Михаил.

Итальянцы вежливо улыбнулись, для них Галилей был непререкаемый авторитет. Последним был мужчина средних лет.

– Клавдио Акиллини, Ваше Величество. Я преподаю право в болонском университете и кроме того занимаюсь математикой и пишу стихи. За канцону, написанную в честь появления на свет дофина, мне была пожалована от кардинала Франции золотая цепь стоимостью в 1000 крон.

– Что ж, Клавдио, Пётр Дмитриевич Пожарский приглашает в Вершилово только лучших, значит и ты из таких, езжай и пиши книги и стихи. Книги, что у нас в Пурецкой волости издают, все приезжающие называют лучшими в Европе, да вы и сами можете убедиться, сейчас дьяк вам принесёт учебники математики для школы в Вершилово, – Михаил Фёдорович заранее знал об эффекте, что производят книги изданные бароном Швабом на иностранцев.

Это и случилось, всё четверо, в том числе и шпион француз уткнулись в книги. От нового учебника геометрии, так их вообще не удалось отодрать, так с ним и вышли с аудиенции. Молодец всё же Петруша.

Долго отдыхать Государю не позволили, сразу за учёными была назначена беседа с князем Бутурлиным. Он закончил трёхгодичный срок пребывания на посту воеводы Владимира и сейчас Михаил собирался его отправить на воеводство в Уфу.

– Василий Матвеевич, что ты скажешь про войну с ляхами? – начал с неожиданного вопроса Государь.

Князь поёрзал в предложенном ему царём кресле и, скривившись в усмешке, ответил:

– Разве это война была, так, избиение младенцев. Если Петру Дмитриевичу волю дай, так он и до Кракова дойдёт.

– Почему же все воеводы русские так не могут? – задал главный вопрос Михаил.

– Два ответа есть, Великий Государь. Первый простой, ведь Александр Македонский тоже один был. Одарил бог отрока воинским умением. Второй сложнее. Пока я был воеводою в Нижнем Новгороде, старался стрельцов учить, так как их в Вершилово Пожарский с Яном Заброжским учат. После меня тако же продолжил и князь Пронин. Я же ввёл такую учёбу и во Владимире. Думаю, что лучше всех на Руси стрельцы обучены в Вершилово, на втором месте стоит Нижний Новгород, ну а на третьем Владимир. Людей всему можно научить, главное, чтобы было кому и чтобы у стрельцов желание учиться было. Вон, Пётр Дмитриевич простую штуку придумал, кто быстрее две версты пробежит тому три рубля. Так в Нижнем весь полк как дети малые бегали. Медали эти он придумал, теперь всем охота их иметь, все и стараются, – Бутурлин насупился и, перекрестившись, выдал, – Прими совет, Великий Государь, от неразумного. Отправь в Вершилово на обучение Заброжскому два или три княжича годов пятнадцати. Пусть они года три потренируются вместе с вершиловцами, а потом их можно в товарищи к воеводам в большие города отправить, а на их место новых отроков в обучение к Заброжскому отправить. Так потихоньку и в каждом городе умелые воеводы будут.

– Почему же только три, а не тридцать, быстрее ведь, – удивился Михаил Фёдорович.

– Прости, Великий Государь, но думаю, что тридцать человек не постигнут того, что трое постигнут. На тридцать человек просто времени у Яна Заброжского не хватит, в итоге недоучки получатся. Тут лучше медленно спешить.

– А если ляха в Москву вызвать, да полк стрелецкий ему дать? – Михаил давно бы так сделал, да не хотел разрушать созданное Пожарским.

– Полк он, конечно, обучит, но будет тот полк хуже вершиловского, ведь с ним не будет Петра Дмитриевича, – развёл руками Бутурлин.

– И я так думаю, – покачал головой царь.

– Ещё дозволь, Государь, совет дать. Выбери из княжичей десяток пацанов лет семи и отправь на обучение в вершиловскую школу, а на следующий год снова. Так лет через двадцать у тебя, Великий Государь, будет сотня очень грамотных и всему наученных князей. Это же какая сила. Я, если позволишь, и своего сынка семилетнего, Егорку, когда в Уфу добираться буду, в Вершилово на попечение князя Пожарского оставлю.

– Молодец, Василий Матвеевич, как мне самому‑то такая мысль в голову не пришла. Ведь я перед учёными иноземными книжками, по которым детишек в Вершилово учат, постоянно хвастаюсь, а они все говорят, что лучше учебников и не бывает. Только захотят ли князья да бояре с сыновьями расставаться? – Михаил вскочил с кресла и заходил по горнице.

– Тут надо схитрить, Государь, сделать это как награду для самых лучших, тогда и остальные захотят, – засмеялся воевода.

– И тут ты прав князь, вот ведь здорово, что ты мне всё это сказал, шубу тебе с царского плеча за это полагается. Эй, Фёдор, – позвал он дьяка, – Неси шубу, будем воеводу награждать, за мысли государственные.

Пётр Дмитриевич Пожарский только что пришёл с торжественных похорон воинов погибших в войне с Речью Посполитою. Всех их привезли хоронить в Вершилово. Может это и не по‑христиански месяцами не придавать тело земле, но Пётр так решил. Пусть будет в Вершилово братская могила и родственникам будет, куда сходить поплакать и цветы возложить. Если не считать погибших в сотне Кострова, которых было больше всего, то не так и много человек будет лежать в первой братской могиле. Погибло двое французов, девять человек недосчитались рейтары Шварцкопфа, семеро погибло сразу и к ним, потом добавилось двое из тяжелораненых, двое умерло в сотне Малинина и трое у Шустова и один из десятка Бебезяка, всего семнадцать человек. Из них четверо умерли от ран уже в дороге.