Я отпер дверь офиса, пригласил ее войти и щелкнул выключателем. Лампочка перегорела с хлопком. Привычное дело. Я вздохнул и закрыл дверь за нами, оставив лишь полосы золотистого света, струившиеся сквозь щели жалюзи, сплетавшиеся в замысловатый узор с тенями на полу и стенах.

Я подвинул ей одно из кресел перед моим столом. С секунду она в замешательстве смотрела на меня, потом выдохнула: «О!» — и села. Я обошел стол, снял ветровку и сел.

— Ладно, — сказал я. — Если вы хотите моей защиты, мне сначала нужно от вас кое-что.

Она отбросила рукой с лица волосы цвета мокрого асфальта и бросила на меня холодно-оценивающий взгляд. Потом закинула ногу на ногу так, что разрез платья продемонстрировал белое бедро на половину длины. Легкое движение спиной — и ткань платья туго обтянула крепкую грудь, рельефно обрисовав аккуратные соски.

— Разумеется, мистер Дрезден. Уверена, мы найдем общий язык, — она бросила на меня еще один взгляд, на этот раз чувственный, зовущий.

Соски, твердеющие по приказу — что ж, круто. О, пожалуй, она была очень даже ничего. Любой подросток пустил бы слюни и пополз бы к ней, виляя хвостиком, но я видел спектакли и почище. Я закатил глаза к потолку.

— Я имел в виду не это.

Она разом вышла из образа томной киски.

— Не… Разве не это? — она нахмурилась и снова просканировала меня взглядом. — Разве… Значит, вы?..

— Нет, — улыбнулся я. — Я не голубой. Но я не куплюсь на то, что вы продаете. Вы даже не сказали мне, как вас зовут, а уже готовы раздвинуть ноги? Нет уж, спасибо. Черт возьми, вы хоть про СПИД слышали? Или про герпес?

Лицо ее побелело, и она стиснула губы с такой силой, что они побелели тоже.

— Ладно, — вздохнула она. — Тогда что вы от меня хотите?

— Ответов, — сказал я, уставив в нее палец. — И не пытайтесь мне врать. Это вам не поможет — скорее, наоборот.

Вообще-то, тут я изрядно согрешил против истины. То, что ты чародей, вовсе не превращает тебя в детектор лжи, а я вовсе не собирался встречаться с ней взглядом, чтобы заглянуть в душу. Не стоило того. Впрочем, одно из преимуществ моего ремесла — то, что люди все, что бы ты ни сделал, приписывают твоим безмерным и непостижимым силам. Ну, конечно, это действует только на тех, кто знает достаточно, чтобы верить в волшебников, но недостаточно, чтобы знать предел нашим возможностям. Остальные — те, кто считает магию просто этакой шуткой — просто смотрят на тебя как на очевидного клиента психушки.

Она нервно облизнула губы — вот уж чего не было в этом жесте, так это сексуальности.

— Хорошо, — сказала она. — Что вы хотели узнать?

— Для начала хотя бы ваше имя.

Она чуть хрипло усмехнулась.

— И вы, чародей, полагаете, что я просто так назову его вам?

Тоже верно. Серьезные заклинатели вроде меня могут сделать чертовски многое, узнав чье-то имя из уст его обладателя.

— Что ж, ладно. Как мне тогда вас называть?

Она не сделала попытки одернуть платье. Очень даже ничего ножка, только лодыжку опоясывала полоска какой-то татуировки. Я постарался не обращать на нее особого внимания.

— Лидия, — сказала она. — Называйте меня Лидией.

— Очень хорошо, Лидия. Вы занимаетесь нашим ремеслом. Расскажите мне об этом.

— Это не имеет никакого отношения к тому, что мне от вас нужно, мистер Дрезден, — возразила она. Потом сглотнула, пытаясь унять злость. — Прошу вас. Мне нужна ваша помощь.

— Хорошо, хорошо, — вздохнул я. — Какая именно? Если ваши неприятности связаны с чьими-то преследованиями, я посоветовал бы вам обратиться в полицию. Я не телохранитель.

Она вздрогнула и зябко охватила себя руками.

— Нет, ничего такого. Я боюсь не за свое тело.

Я невольно нахмурился. Она зажмурилась и судорожно вздохнула.

— Мне нужен талисман, — сказала она. — Что-нибудь, что защитило бы меня от враждебного духа.

Эти ее слова заставили меня сесть и призадуматься. В дни, когда город буквально проваливался в пучину потустороннего хаоса, я без труда мог представить себе ситуацию, когда девушка, не лишенная магических способностей, могла бы столкнуться с неприятным феноменом. Призраков и духов тянет к магически одаренным как магнитом.

— Какого именно духа?

Взгляд ее заметался из стороны в сторону, избегая задерживаться на мне.

— Не могу сказать точно, мистер Дрезден. Он силен, и он рвется разделаться со мной. Мне… мне сказали, что вы могли бы сделать что-то, чтобы защитить меня.

Вообще-то это и правда так. На моем левом запястье красовался в тот момент талисман, изготовленный из савана, заговоренного серебра и ряда других, значительно менее доступных компонентов.

— Возможно, — кивнул я. — Это зависит от того, почему вы подвергли себя опасности, а также почему вы считаете, что нуждаетесь в защите.

— Я… я н-не могу вам этого сказать, — произнесла она, и лицо ее горько скривилось. По-настоящему горько, не на зрителя — так, что оно сразу сделалось старше и некрасивее. Она съежилась и показалась совсем маленькой и хрупкой. — Пожалуйста, помогите мне.

Я вздохнул и в задумчивости провел пальцем по брови. Мои инстинкты настоятельно требовали от меня напоить ее горячим шоколадом, укутать ее теплым одеялом, заверить в том, что все будет хорошо и нацепить ей на руку свой талисман. Впрочем, я постарался их — то есть, инстинкты — обуздать. Тоже мне, Дон Кихот нашелся. Я так и не знал ровным счетом ничего о ее ситуации или от чего ее требовалось защитить — из того, что она мне открыла, вполне можно было предположить, что она пытается отделаться, скажем, от разгневанного ангела, преследующего ее за какую-нибудь особенную гнусность. Даже небесных духов вполне можно довести до белого каления.

— Послушайте, Лидия. Мне не хотелось бы оказаться втянутым во что-то, даже не зная, что происходит, — что не мешает мне проделывать это с завидной регулярностью, напомнил я себе мысленно. — До тех пор, пока вы не сможете рассказать мне хоть немного о той ситуации, в которую вы попали, убедить меня в том, что вам действительно необходима защита, и что вы ее заслуживаете, я не смогу ничем вам помочь.

Она склонила голову, и волосы ее окончательно закрыли от меня лицо. Примерно минуту она молчала, потом глубоко вздохнула.

— Вам известно, что такое Слезы Кассандры, мистер Дрезден?

— Состояние, сопутствующее прорицанию, — ответил я. — Указанная дама время от времени испытывала припадки, во время которых наблюдала будущее, но каждый раз излагала его так, что ей не верили. У детей врачи часто путают такие приступы с эпилепсией и прописывают от них различные лекарства. Как правило, эти предсказания весьма точны, но им никто не верит. Некоторые считают это особым даром.

— Только не я, — прошептала она. — Вы не представляете, как это ужасно — видеть, как что-то должно случиться, пытаться предотвратить это, но натыкаться на полное неверие…

Некоторое время я молча изучал ее лицо. Часы на стене громко отсчитывали секунды.

— Хорошо, — сказал я, наконец. — Вы говорите, что обладаете этим даром. Насколько я понимаю, вы хотите убедить меня в том, что одно из ваших видений предостерегло вас о злом духе, который вас преследует, верно?

— Не одно, — сказала она. — Три. Три, мистер Дрезден. Тогда, когда пытались убить президента, я видела одно. По два — насчет той катастрофы «шаттла» и землетрясения в Лаосе. Трех у меня раньше никогда не было. И ни разу — с такой ясностью…

Я зажмурился, обдумывая все это. И снова инстинкты советовали мне помочь девушке, замочить злого духа или кого там, и хэппи-энд на закате. Если она и правда поражена Слезами Кассандры, мои действия могли достичь большего, нежели просто спасение ее жизни. Моя вера могла бы изменить ее к лучшему.

С другой стороны, меня не раз уже обводили вокруг пальца. Девушка, несомненно, отменная актриса — судя хотя бы по тому, с какой легкостью скользнула она в роль сладострастной обольстительницы, когда ей показалось, что я требую с нее платы натурой. Уже сама скорость, с какой она пришла к такому выводу, исходя из моего совершенно невинного замечания, кое-что о ней говорила. Эту девицу никак нельзя было отнести к невинным дитятям. Если только я не заблуждался в корне, ей и раньше доводилось расплачиваться сексом за товары и услуги — и это при ее ужасно юном возрасте.