— Не знаю, — прохрипел он. — Дышать трудно. И ноги не чувствую.

Я скосил глаза в его сторону — на секунду, не больше. Черная Томасова футболка на боку прилипла к телу. Попадание в легкое — в лучшем случае. Если пуля зацепила крупный кровеносный сосуд, дело дрянь, вампир он или нет. Конечно, порождения Белой Коллегии живучи как черт-те что, и все же в некоторых отношениях столь же уязвимы, сколь и служащие им пищей люди. Он может очень быстро оправиться от ранения — я видел, как сломанные ребра срастались у него в считанные часы — но если он истечет кровью из перебитой артерии, он умрет как любой другой.

— Вы, главное, не шевелитесь, — посоветовал я. — Сидите неподвижно, пока мы не поймем, где она.

— Это ее выманит, — прохрипел Томас. — Классический прием с подсадной уткой.

— Дайте мне свой пистолет, — сказал я.

— Зачем?

— Чтобы в следующий раз, когда вы начнете вешать мне лапшу на уши, я прострелил вашу хитроумную задницу.

Он сделал попытку засмеяться, но тут же закашлялся болезненным, клокочущим кашлем.

— Черт, — буркнул я и склонился над ним. Отложив жезл, я подсунул правую руку ему под плечи и усадил его спиной к моему колену, чтобы он по возможности находился в вертикальном положении.

— Вы бы лучше уходили. Я перебьюсь.

— Да заткнетесь вы или нет? — рявкнул я. Свободной рукой я попытался ощупать ранения, но я не врач. Я нащупал дырку в груди, из которой продолжала сочиться кровь. Края раны изрядно припухли.

— Ясно, — сказал я ему. — Дрянь рана. Вот, — я поднял его правую руку и крепко прижал к ране. — Держите руку вот так, приятель. Не ослабляйте давления. У меня не получится зажимать ее и тащить вас одновременно.

— Даже в голову не берите меня тащить, — прохрипел он. — Не будьте идиотом. Она убьет нас обоих.

— Я могу не убирать щит, — возразил я.

— От щита мало проку, если вы не сможете отстреливаться. Уходите, вызовите полицию, потом вернетесь за мной.

— Вы несете пьяный бред, — заявил я. Оставь я его одного — и Лара наверняка прикончила бы его. Я закинул его левую руку себе на плечо и рывком вздернул на ноги. Он оказался не таким тяжелым, как я ожидал, но движение это не могло не причинить ему боли. И причинило — судя по тому, как перехватило у него дыхание. — Ну же, рявкнул он. — У вас одна нога здоровая. Помогите же мне.

Голос его понизился до глухого, призрачного какого-то голоса, почти шепота.

— Идите. Я не могу.

— Еще как можете. Заткнитесь и помогите мне.

Как мог быстро я двинулся к главному выезду из промзоны. Браслет-оберег я держал под напряжением, сохраняя прикрывавший нас со всех сторон щит. Конечно, мощностью он уступал направленному, выстроенному с одной стороны, но я не мог смотреть во все стороны одновременно, а умный противник никогда не упустит возможности выстрелить сзади.

Должно быть, оставайся еще у Томаса силы, он орал бы во всю глотку. Минуты через две лицо его сделалось белым как полотно — то есть, я хочу сказать, он побледнел даже больше обычного. Кожа у него и так светлее некуда, но сейчас она приобрела пепельный оттенок как у покойника, а под глазами обозначились синяки. Даже так он ухитрялся помогать мне. Не то, чтобы очень уж, но достаточно для того, чтобы я тащил его, почти не оступаясь.

Я уже начал надеяться на то, что нам удастся благополучно добраться до студии, когда услышал шаги, и из-за угла перед нами выбежала женщина. Светлая кожа ее отчетливо выделялась на фоне темноты.

Я чертыхнулся, подкачал в щит еще немного воли и, пригнувшись, довольно бесцеремонно плюхнул Томаса на землю. Пошарив рукой у него по талии, я нащупал пистолет и выдернул его, наконец. Большим пальцем я взвел курок, прицелился и нажал на спуск.

— Нет! — прохрипел Томас в самое последнее мгновение и толкнул меня плечом, сбив прицел. Рявкнул выстрел, и пуля высекла искры из асфальта. В отчаянии я снова поднял пистолет, прекрасно понимая, что это лишено смысла. Если я и мог застать Лару Рейт врасплох первым выстрелом, шансов на то, что я одолею ее в прямом поединке, не было вовсе.

Но это оказалась не Лара. Инари остановилась на мостовой в нескольких футах от меня, широко открыв глаза и рот.

— Господи! — воскликнула она. — Томас! Что случилось? Что вы с ним сделали?

— Ничего! — отрезал я. — Он ранен. Бога ради, да помогите же мне.

Мгновение она колебалась, широко раскрыв глаза, потом бросилась к Томасу.

— О Боже! Он весь в крови! Он истекает кровью!

Я сунул жезл ей в руки.

— Подержите, — рявкнул я.

— Что вы с ним сделали? — не унималась она. По лицу ее струились слезы. — О, Томас.

Мне хотелось визжать от досады, но я упрямо вглядывался во все места, где могла прятаться Лара. Инстинкты мои заливались пожарными сиренами, предупреждая о ее приближении; на самом деле мне ничего так не хотелось, как просто удрать.

— Да сказал же я: ничего! Идите лучше вперед, откройте и подержите дверь. Нам нужно вернуться в дом и вызвать скорую.

Я нагнулся, чтобы снова поднять Томаса.

Инари Рейт пронзительно взвизгнула и, держа мой жезл обеими руками, огрела им меня по затылку с такой силой, что тот сломался пополам. В глазах вспыхнули яркие звезды; я даже не почувствовал боли, когда ткнулся мордой в асфальт.

Минуту или две все в моей голове путалось. Первое, что я услышал, когда смог, наконец, шевелиться, было всхлипывание Инари:

— Лара, я не знаю, что случилось. Он пытался меня застрелить, а Томас без сознания, может, мертвый уже.

Я услышал шаги.

— Дай мне пистолет, — произнес голос Лары.

— Что же теперь делать? — спросила Инари. Она продолжала плакать.

Лара передернула затвор пистолета, проверяя патронник.

— Иди в дом, — сказала она. Голос ее звучал все так же твердо и уверенно. — Вызови скорую и полицию. Ну!

Инари выпрямилась и бегом бросилась в темноту, оставив нас с Томасом наедине с женщиной, которая уже почти убила его. Я сделал попытку встать, но это оказалось делом слишком сложным. Все завертелось вокруг в бешеном хороводе.

Мне удалось-таки приподняться на колене, когда противный, липкий холод волной накатил на меня со спины.

Три вампира из Черной Коллегии не предупреждали о своем появлении. Они просто появились, словно соткавшись из теней.

Одного из них я уже знал: одноухого типа, которого я так удачно окатил святой водой из пистолета. По обе стороны от него стояло еще двое чуваков из Черных — оба мужского пола, оба в саванах, оба подросткового телосложения. Они пробыли живыми трупами не слишком долго: кожа на руках сохранила еще кое-где более-менее натуральный цвет, да и лица не до конца превратились еще в черепа. Ногти у них, конечно, были длинные, грязные. На лицах, на горле у них запеклась кровь. Глаза более всего напоминали подернутые черной ряской загнившие лужи.

Инари испустила визг, которому позавидовал бы иной ужастик, и отпрянула назад, к Ларе. Лара со свистом втянула воздух сквозь зубы и, медленно поворачиваясь на каблуках, чтобы постоянно видеть нападавших вампиров, изготовилась к стрельбе.

— Ну и ну, — прошипел одноухий вампир. — Надо же, какая удача. Чародей и трое Белых разом. Это обещает быть занятным.

Тут я ощутил еще одну, более сильную волну гнусной, убийственной магической энергии.

Мальоккьо. Оно нарастало снова, на порядок мощнее, чем прежде — и я ощутил, как оно приближается ко мне. Голова еще гудела от удара, и я ничегошеньки не мог с этим поделать.

— Убейте их, — прошипел одноухий. — Убейте их всех!

Вот видите? Все как я говорил.

Ситуация всегда может обернуться еще говенее.

Не могу сказать, чтобы в рукопашном бою я был совсем уже беспомощен, но и особо способным бойцом меня тоже не назовешь. Раз или два меня избивали до бесчувствия. Ну… если честно, гораздо чаще. И ничего такого невероятного в этом нет: большинство тварей, что отметелили меня, запросто уделали бы целую баскетбольную команду, а я, в конце концов, всего лишь смертный. Ну, с крепким загривком, что означает: хрупкостью я все-таки немного уступаю фарфоровой чашке.