— Он мой напарник. Обеспечивает безопасность, прикрывает с тыла. Мне нужно уладить здесь все дела. Ну и забрать шмотье кое-какое из квартиры.

— Что за работа?

— Да мало отличается от прежней. Добыча и обработка информации. Только теперь я выкладываю ее не читателям, а своему боссу. — Она вздохнула. — В принципе мне и об этом-то тебе не положено рассказывать.

— Блин-тарарам, — пробормотал я. — Я хоть связаться с тобой смогу?

Она кивнула:

— Я пришлю тебе адрес. Абонентский ящик. Ты можешь писать. Я буду рада.

— Угу. Ты тоже… не пропадай.

Прошло еще несколько минут.

— Ты снова занят расследованием, — поинтересовалась Сьюзен. — Так ведь?

— А что, заметно?

Она чуть отодвинулась, и мне пришлось убрать руку с ее плеча.

— Запах, — сказала она и встала подбросить дров в огонь. — На тебе кровь.

— Угу, — кивнул я. — Женщину убили сегодня меньше чем в пяти футах от меня.

— Вампиры? — спросила Сьюзен.

Я покачал головой:

— Разновидность демона.

— Ты сам-то в порядке?

— Как огурчик.

— Занятно. Вид у тебя как из преисподней, — усомнилась Сьюзен.

— Я же сказал: никаких проблем.

Она почти улыбнулась.

— Самым умным с твоей стороны было бы поспать.

— Верно. Только я не настолько умен, — хмыкнул я. И потом, если честно, теперь, после разговора с ней, я боялся, что мне будет не до сна.

— Ох, — вздохнула она. — Я могу чем-нибудь помочь?

— Вряд ли.

— Тебе нужно отдохнуть.

Я махнул рукой в сторону испачканного углем блокнота.

— Обязательно. Только сперва надо проверить одну нить.

Сьюзен скрестила руки на груди и посмотрела на меня в упор.

— Так сделай это после того, как отдохнешь.

— Потом, возможно, будет поздно.

Сьюзен нахмурилась и взяла со стола блокнотный листок.

— Мариотт. Гостиница?

— Не знаю пока. Но похоже на то.

— Что ты ищешь?

Я вздохнул, слишком усталый для того, чтобы держать рот на замке.

— Похищенный артефакт. Мне кажется, запись касалась места купли-продажи.

— А кто покупатель?

Я пожал плечами.

— Значит, тебе предстоит беготня.

— Угу.

Сьюзен кивнула.

— Позволь мне проверить это. А ты пока поспишь.

— Не уверен, что тебе…

Она только отмахнулась:

— Я правда хочу помочь. Позволь мне сделать это для тебя.

Я открыл было рот — и тут же снова закрыл. Наверное, я мог бы отказаться. Я-то знал, как мне хотелось помочь ей. И не мог. Пожалуй, это было едва ли не тяжелее всего. Будь у меня возможность помочь ей — хоть капельку, — мне стало бы легче.

— Ну ладно, — согласился я. — Но только звонки. Идет?

— Идет. — Она списала слово и номер на клочок бумаги, который оторвала от моего блокнота, и повернулась к двери.

— Сьюзен? — окликнул я.

Она задержалась у двери, не оглядываясь.

— Хочешь, сходим с тобой куда-нибудь? Ну там, пообедаем или еще чего… В смысле, до твоего отъезда. Мне хотелось бы… ну, понимаешь.

— Попрощаться, — договорила она за меня.

— Угу.

— Хорошо.

Она вышла. Я сидел на полу перед камином и тянул носом аромат ее духов. Мне было холодно и одиноко. Я устал. Я ощущал себя выжатым лимоном. Я ощущал себя так, словно подвел ее. Не смог защитить, а потом не смог исцелить ее после всего того, что сделали с ней вампиры. После того, как они ее изменили.

Изменения. Возможно, в этом все и кроется. Сьюзен изменилась. Она выросла. Она сделалась решительнее той, какой я ее помнил. Увереннее. Ну, вообще-то решительности ей и раньше было не занимать, но теперь она казалась глубже, основательнее. Она нашла место, на котором могла принести больше пользы.

Может, мне все-таки следовало поехать с ней…

Хотя нет. Часть изменений, которые с ней произошли, проявлялась и в том, что она сделалась голоднее. Чувствительнее: любой звук, любое движение воздуха в комнате привлекали ее внимание. Она почуяла капли крови на моей одежде, и это возбудило ее настолько, что ей пришлось отодвинуться от меня.

И еще одно изменилось. Она испытывала инстинктивный голод на мою кровь. И она могла швырять вампиров на пару десятков футов в воздух. И уж никакого труда ей не составит растерзать мне горло, если в момент близости она утратит контроль над собой.

Я встал, поплелся в ванную и машинально залез под ледяной душ, а потом, дрожа, плюхнулся в постель. Обыденные действия не помогли. Черт, они только отодвинули момент, когда мне придется взглянуть в глаза правде.

Сьюзен уехала из Чикаго.

Возможно, навсегда.

Черт, и хреново же мне будет завтра утром…

Мне снились кошмары.

Привычные уже кошмары. Огонь пожирал кого-то, выкрикивающего мое имя. Красивая девушка с закрытыми глазами медленно опрокидывалась навзничь, раскинув руки, а по всему ее телу вспухали кровью десятки аккуратных порезов. Воздух наполнился крошечными розовыми брызгами. Я отвернулся от них и слился в поцелуе с Сьюзен, а она потянула меня на землю и впилась мне в горло зубами.

Женщина, которая показалась мне знакомой, хоть я ее и не узнал, покачала головой и провела рукой слева направо. И сразу же снившийся мне пейзаж сменился непроглядной тьмой. Она повернулась ко мне и смерила настойчивым взглядом темных глаз.

— Тебе нужно отдохнуть.

Меня разбудил назойливым звонком Микки-Маус; короткая стрелка-рука уперлась в двойку, длинная — в двенадцать. Мне изрядно хотелось расплющить будильник в лепешку, но я подавил это желание. Я не против некоторого творческого насилия в отдельных случаях, но надо же и меру знать. Я бы не согласился спать под одной крышей с человеком, разбивающим Микки-Маусов.

Я поднялся, оделся, оставил записку Мёрфи, еще одну — Майклу, накормил Мистера и отправился в путь.

Дом Майкла трудно спутать с большинством других домов квартала к западу от Риглифилд. У него белая ограда. У него элегантные шторы на окнах. Аккуратно подстриженная лужайка перед домом всегда зеленая — даже в разгар чикагского лета. На ней растет несколько тенистых деревьев и ухоженных кустиков, и если бы мне довелось увидеть на этой лужайке пару пасущихся оленей, я вряд ли бы сильно удивился.

Я выбрался из Жучка, держа на всякий случай в правой руке жезл, отворил калитку, и несколько привязанных к ней леской колокольчиков отозвались на это веселым треньканьем. Калитка захлопнулась на пружине за моей спиной. Я постучал в парадную дверь и подождал. Никто не откликнулся. Я нахмурился. До сих пор Майклов дом никогда не оставался пуст. У Черити было двое детей, не достигших еще школьного возраста, — включая бедолагу, названного в мою честь. Гарри Карпентер. Жестоко, правда?

Я покосился на занавешенное дымкой облаков солнце. Не пора ли старшим из школы? Черити относилась к материнским обязанностям со всей серьезностью, сказывавшейся, в частности, в том, что дети никогда не возвращались из школы в пустой дом.

Хоть кто-нибудь должен был оставаться здесь!

У меня неприятно засосало под ложечкой.

Я постучал еще раз, прижался ухом к двери и прислушался. Я услышал тиканье старых дедовских часов в прихожей.

Щелкнул датчик кондиционера, зашелестел вентилятор. Потом дома коснулось дуновение ветра, и он откликнулся уютным деревянным поскрипыванием.

И все.

Я подергал дверь. Заперта. Тогда я спустился с крыльца и по узкой дорожке прошел на задний двор.

Если палисадник дома Карпентеров запросто мог бы номинироваться на конкурс «Лучшие дома и сады», то задний дворик мог бы служить пособием по организации мастерской. Росшее посередине большое дерево летом затеняло весь двор, но сейчас я видел в облетевших ветвях похожий на крепость домик, который выстроил на нем Майкл для своих детей. У домика были дощатые стены, самое настоящее окошко и поручни везде, где кто-либо мог хотя бы подумать о том, чтобы свалиться вниз. Еще у домика имелось крылечко, с которого легко просматривался весь двор. Черт, у меня, например, крыльца вообще нету. Нет в мире справедливости.