Короче, напомнил я себе, все идет к тому, чтобы я согласился помочь ему и взялся за работу так, словно Томас обычный клиент. Возможно, это не самый умный поступок из всех, что я делал. И он вполне мог привести к смертельно опасным последствиям.

Он снова замолчал. Я остывал после беготни, махалова, воплей и всего такого, и в машине становилось до неуютного холодно. Я поднял стекло, отгородив салон от свежего осеннего воздуха.

— Ну, произнес он наконец. — Так вы мне поможете?

Я вздохнул.

— Мне и в одной машине-то с вами не полагалось бы находиться. У меня и без этого хватает проблем с Белым Советом.

— Да ну, чтобы ваши да вас не любили! Поплачьтесь мне в жилетку!

— Смейтесь, смейтесь, — буркнул я. — Как его зовут?

— Артуро Геноса. Он кинопродюсер. Основал новую компанию.

— Он-то сам подозревает чего-нибудь такое?

— Типа, да. Он вообще-то нормальный, но здорово суеверен.

— Почему вам хотелось бы, чтобы он обратился ко мне?

— Ему нужна ваша помощь, Гарри. Если ему не помочь, не уверен, что он доживет до следующей недели.

Я нахмурился.

— Энтропийные проклятия — дело опасное — даже когда они действуют узконаправленно. А тем более, когда лупят наудачу, как эти. Пытаясь отразить их, я буду рисковать своей задницей.

— Я для вас тоже рисковал.

С минуту я обдумывал все это.

— Ладно, — сказал я, наконец. — Ваша взяла.

— Я, кстати, с вас за это денег не просил.

— Ладно, повторил я. — Я поговорю с ним. Но никаких гарантий. Но если я возьмусь за дело, вам придется приплатить мне за это — поверх того, на что раскошелится этот ваш Артуро.

— Вот, значит, как вы возвращаете долги.

Я пожал плечами.

— Не хотите — брысь из моей машины.

Он кивнул.

— Идет. Получите вдвойне.

— Нет, — сказал я. — Я не про деньги.

Он заломил бровь и уставился на меня поверх своих пижонских очков.

— Я хочу знать, — продолжал я. — Я хочу знать, зачем вы мне помогали. И если я возьмусь за дело, вы должны быть передо мной чисты как слеза.

— Вы же мне все равно не поверите.

— Я назвал условия. Хотите — принимайте, хотите — нет.

Томас нахмурился, и несколько минут мы ехали молча.

— О'кей, — сказал он. — Заметано.

— Отлично, — кивнул я. — По рукам?

Пальцы его показались мне ужасно холодными.

Мы приехали в О'Хара. Я встретился с Братом Вангом в часовне международного терминала. Это был невысокий жилистый азиат в просторной рясе цвета заходящего солнца. Лысая голова его блестела как бильярдный шар, мешая точно определить возраст; впрочем к уголкам глаз и рта его сбегались морщинки, как это бывает у людей, которые часто улыбаются.

— Мисс сэр Дрезден, — просиял он, когда я вошел, держа в руках ящик спящих щенков. — Наш маленькие собачка возвращать вы нам!

По части английского Брат Ванг уступал даже мне с моей латынью, а это кое-что да значит, однако мимика не оставляла сомнений в его настроении. Я улыбнулся ему в ответ и с легким поклоном вручил ему ящик.

— Мне было приятно.

Ванг принял ящик, очень осторожно поставил его на стол и еще осторожнее порылся в его содержимом. Я терпеливо ждал, оглядываясь по сторонам. Маленькая часовня на деле представляла собой обыкновенное пустое помещение, пространство для медитации — чтобы любой верующий, во что бы он там ни верил, мог найти себе место почтить эту свою веру. Аэропорт перекрасил стены и постелил на пол синий ковер вместо бежевого. У дальней стены соорудили новый подиум, окруженный полудюжиной рядов для сидения.

Должно быть, такое количество крови не могло не оставить следов, сколько ее ни отмывай.

Я осторожно ступил на то место, где старик отдал свою жизнь, чтобы спасти мою. Я испытывал грусть, но без горечи. Доведись нам пройти это заново, и он, и я сделали бы тот же выбор. Жаль только, мы были с ним знакомы совсем недолго. Не каждый способен научить тебя чему-то, касающемуся веры, не сказав об этом ни слова.

Бран Ванг нахмурился, увидев запорошившую щенков от головы до хвостиков белую пыль, потрогал ее пальцем и осторожно понюхал.

— Упс, — сказал я.

— А, — закивал Брат Ванг. — Упс. О'кей, упс, — он снова заглянул в ящик и нахмурился.

— Что-то не так?

— Есть это все один маленькие собачка здесь лежать?

Я пожал плечами.

— Здесь все, что находились в здании. Не знаю, забирали ли они кого-нибудь до моего прихода.

— О'кей, — повторил Брат Ванг. — Меньше лучше есть чем ничего, — он выпрямился и протянул мне руку. — Спасибо есть вам большой от мой братья.

Я обменялся с ним рукопожатием.

— Всегда пожалуйста.

— Я спешить рейс домой самолет, — Ванг порылся в складках рясы и достал конверт. Он передал его мне, еще раз поклонился, взял ящик со щенками подмышку и вышел.

Я пересчитал монашеские деньги — возможно, это говорит кое-что о моем цинизме. Я выставил им очень даже неплохой счет — в конце концов, мне пришлось сначала определить личность чернокнижника, похитившего щенков, потом выследить его и черт-те сколько слоняться вокруг, чтобы узнать, во сколько он обычно выходит из здания перекусить. У меня ушла целая неделя — по шестнадцать часов в день — на то, чтобы вычислить старательно замаскированную комнату, где держали щенков. Меня попросили также вернуть щенков, поэтому мне пришлось сначала опознать стороживших их демонов, а потом вывести формулу заклятия, которое нейтрализовало бы их без побочных последствий — ну, например, не спалив при этом к чертовой матери всю школу. Упс…

Короче, все это, вместе взятое, принесло мне пару славных, пухлых таких пачек Бенов Франклинов. Я посчитал всю уйму часов, ушедших на выслеживание и добавил процент за разработку сложного заклятия. Ну, конечно, знай я заранее про зажигательные какашки, содрал бы с них еще. В конце концов, за риск тоже надо платить.

Я вернулся к машине. Томас сидел на покатой крышке Жучкова багажника. Он не позаботился отогнать его на стоянку, оставив Жучка торчать прямо посередине зоны погрузки-разгрузки подъезжающих машин. Дежурный коп явно подошел с целью проучить нарушителя, но так вышло, что дежурный коп оказался довольно-таки привлекательной женщиной, ну а Томас — он и есть Томас. Когда я подошел, ее форменная фуражка красовалась на его голове, сдвинутая под залихватским углом, а девица-коп громко смеялась над какой-то его шуткой.

— Эй, — сказал я. — Поехали-ка. Дел невпроворот.

— Увы, — вздохнул он, снимая с головы фуражку и с легким поклоном возвращая ее законной владелице. — Если, конечно, вы меня не хотите арестовать, Элизабет?

— Как-нибудь в другой раз, — улыбнулась та.

— Эх, не повезло, — заметил Томас.

Она еще раз улыбнулась ему, потом перевела взгляд на меня и нахмурилась.

— Вы, случайно, не Гарри ли Дрезден?

— Угу.

Девица кивнула, надевая фуражку.

— Я так и решила, что узнала вас. Лейтенант Мёрфи говорит, вы неплохой парень.

— Спасибо.

— Это не комплимент. Очень многие недолюбливают Мёрфи.

— Ах, да что вы говорите, — ухмыльнулся я. — Я сейчас просто покраснею от лести.

Девица наморщила носик.

— Что это за вонь такая?

Я постарался сохранять невозмутимое выражение лица.

— Горелые обезьяньи какашки.

Секунду-другую она настороженно смотрела на меня в ожидании подвоха, потом закатила глаза. Тем не менее, она отошла на тротуар и двинулась прочь от нас. Томас спрыгнул с округлого носа Жучка на мостовую и кинул мне ключи. Я перехватил их в воздухе и полез на водительское место.

— О'кей, — сказал я, когда Томас уселся рядом. — Где мне лучше переговорить с этим вашим парнем?

— Он устраивает сегодня небольшую вечеринку для своей съемочной группы на Золотом Берегу. Напитки, танцы, закуски, все такое.

— Закуски, — мечтательно произнес я. — Играю.

— Только обещайте мне не набивать карманы арахисом и печеньем, — Томас назвал мне адрес, и я тронул Жучка с места. На протяжении всей поездки Томас молчал.