Глаза у Майкла чуть расширились.

— Выходит, Кошмар — просто орудие, — сказал он. — Кто-то другой использует его против нас.

— Кто-то, способный накладывать это заклятие-пытку с колючей проволокой, — напомнил я. — А мы тут гоняемся за орудием вместо того, чтобы искать руку, что его направляет.

— Кровь Господня! — выдохнул Майкл. В его устах эта фраза звучала почти ругательством. — Но кто это может быть?

— Не знаю, — покачал головой я. — Полагаю, это кто-то, имеющий счеты к нам обоим. Много ли у нас таких врагов?

Майкл нервным жестом провел рукавом по глазам.

— Ну, не знаю. Пожалуй, я настроил против себя едва ли не всех в этой стране.

— Чушь, — мрачно буркнул я. — Даже кое-кто из чародеев не возражал бы, если бы я свернул себе шею, упав с лестницы. Нет, не столько меня тревожит то, что я не знаю, кто на нас нападает, сколько кое-что другое.

— Что именно?

— Почему он с нами еще не разделался.

— Ну, возможно, он хотел сначала помучить нас. Это ведь месть, — он снова нахмурился. — А не может за всем этим стоять ваша крестная?

Я покачал головой.

— Не думаю. Она же фея. Они редко действуют так методично и последовательно. И уж чем-чем, а нетерпением они не отличаются. А эта гадина орудует каждую ночь, словно не в силах больше ждать.

Мгновение Майкл смотрел на меня молча.

— Гарри, — произнес он наконец. — Вы знаете, я не считаю себя вправе судить кого бы то либо.

— Я так понимаю, сейчас последует «но…»

Он кивнул.

— Но как вы спутались с кем-то вроде этой феи? Она ведь… нехорошая, Гарри. Многие феи просто чужды нам, но эта… злобная тварь. Ей доставляет удовольствие причинять боль.

— Верно, — согласился я. — Только это не я ее подцепил.

— А кто же?

Я пожал плечами.

— Полагаю, это моя мать. Она обладала магической силой. Отец никогда не был чародеем. Он не общался с тем миром.

— Не понимаю, зачем ей было делать это с ребенком.

Что-то внутри меня словно надломилось, и на глаза навернулись слезы. Я нахмурился. Только детских слез от детских обид мне еще не хватало.

— Не знаю, — сказал я. — Я знаю, что она общалась с разными людьми, в том числе и с не самыми лучшими. И другими существами тоже. Возможно, Леа была одной из ее союзниц.

— Леа… Это ведь сокращение от «Леанансидхе», верно?

— Угу. Вообще-то настоящего ее имени я не знаю. Она берет у смертных кровь и дает им в обмен вдохновение. Художникам, поэтам и всем прочим в этом роде. Отсюда у нее столько силы.

Майкл кивнул.

— Я слышал о ней. Эта ваша с ней сделка… В чем она заключалась?

Я мотнул головой.

— Это несущественно.

Что-то изменилось в Майкле, взгляд его сделался настойчивее, решительнее.

— Для меня это существенно, Гарри. Скажите мне.

Пару секунд я молча смотрел на младенцев, потом решился.

— Я был совсем еще мальчишкой. У меня вышел конфликт с моим старым наставником, Джастином. Он послал демона убить меня, и мне пришлось спасаться бегством. Я заключил сделку с Леа. Она дала мне сил победить Джастина в обмен на мою службу ей. На мое подданство.

— А вы ее обманули.

— Ну, в общем, да, — я тряхнул головой. — До сих пор она не слишком приставала ко мне с этим, да я и сам старался держаться от нее подальше. Обычно она не слишком лезет в людские дела.

Майкл машинально провел рукой по пустым ножнам «Амораккиуса».

— Однако она забрала меч.

Я поморщился.

— Да. Это моя ошибка. Если бы я не пытался использовать его не по делу…

— Откуда вам было знать? — возразил Майкл.

— Мог бы и догадаться, — мрачно буркнул я. — Не так уж это и трудно.

Майкл пожал плечами, хотя выражение его лица осталось подавленным.

— Что сделано, то сделано. Но я не знаю, много ли вам пользы от меня без меча.

— Мы обязательно добудем его обратно, — заверил я его. — Леа такая, она не утерпит — обязательно будет торговаться. Мы придумаем, как отобрать его у нее.

— Но на это уйдет время, — сказал Майкл, угрюмо пожав плечами. — Меч не останется в ее руках навечно. Господь этого не позволит. Но, возможно, это означает, что мой срок носить его завершился.

— Что это вы такое говорите? — не поверил я своим ушам.

— Возможно, это знак. Возможно, я больше не достоин служить Ему таким образом. Или просто это бремя переложено на плечи кому-то другому, — он поморщился, глядя на стекло, на младенцев. — Моя семья, Гарри. Возможно, мне пора стать полноценным отцом.

Ох, вот класс! Все, чего мне сейчас не хватало — это кризиса веры и отказа от карьеры Божьей Десницы. Мне нужно было, чтобы кто-то прикрывал меня с тыла и при этом привык иметь дело со сверхъестественным. С мечом или без, Майкл обладал здравой головой, и вера его сама по себе обладала некоторой силой. Он мог стать решающим аспектом, от которого зависело, лежать ли мне убитым или победить врага, кем бы он там ни был.

И потом, у него была тачка.

— Нам пора. Мы теряем время.

Он нахмурился.

— Я не могу. Я нужен здесь.

— Майкл, послушайте меня. С вашими детьми дома кто-нибудь есть?

— Да. Я успел позвонить сестре Черити. Она сменит отца Фортхилла, чтобы тот поспал хоть немного, а потом он вернется.

— Что вы еще можете сделать для Черити, находясь здесь?

Он покачал головой.

— Только молиться. Она сейчас отдыхает. Ее мать едет сюда.

— Очень хорошо. А нам надо работать.

— Вы хотите, чтобы я снова их бросил?

— Нет, не бросил. Но нам нужно найти того, кто стоит за Кошмаром, и разобраться с ним. Или с ними.

— Но, Гарри, что нам делать? Убить кого-то?

— Если придется. Блин-тарарам, Майкл, они ведь пытались убить вашего сына.

Лицо его потемнело, и я понял, что попал в цель: что он пойдет за мной хоть в Ад, чтобы разобраться с тем, кто покушался на его жену и ребенка. Я попал ему в самое больное место — и ненавидел себя за это. Ну, валяй, Гарри. Дергай людей за душевные струны словно гребаный кукловод…

Я помахал в воздухе тетрадкой.

— Думаю, мне удалось выйти на истинное имя Кошмара. Готов поспорить на что угодно, Кравос записал его в этой своей тетрадке. Если это так, я смогу установить контакт с Кошмаром и проследить поводок вплоть до того, кто его держит.

Майкл все смотрел на стекло, на младенцев за ним.

— Мне нужно, чтобы вы отвезли меня домой. У себя в лаборатории я смогу разобраться в происходящем, пока все не вышло из-под контроля еще сильнее. А тогда мы пойдем и все уладим.

Он промолчал.

— Майкл!

— Ладно, — тихо сказал он. — Идем.

Свечной свет у меня в лаборатории показался мне вдруг неуютным. Умом я понимал, что на улице еще светло, но прошлая ночь, похоже, вытащила из недр моего подсознания в общем-то обычную для человека боязнь темноты. И потом, нужно учесть, что меня ранили. Все — любая тень, любой шорох — заставляли меня вздрагивать и тревожно озираться по сторонам.

— Спокойнее, Гарри, — уговаривал я себя. — У тебя еще полно времени до захода солнца. Не дергайся и делай свое дело.

Что ж, неплохой совет. Большую часть утра мы с Майклом мотались по городу в поисках того, что могло пригодиться мне для заклинаний. Майкл вел машину, а я тем временем листал тетрадку Кравоса. Жуткие это оказались записи. Он педантично заносил в тетрадь все до единого шаги своих ритуалов равно как и подробности своих физических ощущений, которые испытывал в процессе убийств — в общей сложности их было девять. По большей части жертвами его становились женщины и дети, которых он убивал зловеще искривленным ножом. Наркотиками и шантажом он заманил в свои сети группу молодежи и использовал их для оргий, в которых сам участвовал или трансформировал энергию их похоти в свою магическую силу. Похоже, для типов вроде Кравоса это было, можно сказать, стандартной процедурой. Приятное с полезным…

Аккуратный господин. Аккуратность ощущалась во всем: и в том, как он убивал и подчинял себе людские души, извлекая из них силу, и в том, как он описывал свои нездоровые наслаждения — и в том, как он документировал свои попытки поставить себе на службу одного знакомого мне демона по имени Азорфрагал.