Только одно место в лаборатории сохранилось в том же беспорядке, какой царил здесь везде до того, как я в прошлом году практически переселился сюда. Одна полка — старая, деревянная — осталась без изменений. По краям ее стояли, утопая в потеках застывшего воска, два подсвечника. Между ними разместилось несколько разных предметов: с полдюжины бульварных романов в мягкой обложке, несколько журналов для мужчин, алая шелковая ленточка, некогда служившая единственным одеянием юной дамы по имени Джастин, непарный браслет от наручников на оборванной цепочке, а также побелевший от времени человеческий череп.

— Боб, просыпайся, — буркнул я, зажигая свечи. — Мне нужно напрячь твои мозги.

Глубоко в пустых глазницах черепа вспыхнули оранжевые огоньки. Череп поерзал немного по полке и разинул костлявые челюсти в подобии зевка.

— Ну что, малыш сказал правду? Там и впрямь имела место потусторонняя активность?

— Дождь из жаб, — ответил я.

— Настоящих?

— Еще каких настоящих.

— Ух ты, — сказал Боб-Череп. Вообще-то Боб был вовсе не черепом. Череп служил всего лишь сосудом, вместилищем разумного духа — тот проживал в нем и помогал мне держаться более-менее в курсе постоянно совершенствующейся магической науки. Впрочем, «Боб-Череп» произносится гораздо проще, чем, скажем, «Боб — Разумный Дух и Лабораторный Ассистент».

Я кивнул, сдвигая в сторону горелки Бунзена и штативы с пробирками.

— Совершенно согласен. Слушай, Боб, я тут попал в одну сложную ситуацию и…

— Ничего у тебя не выйдет, Гарри. От вампиризма нет лекарства. Мне тоже очень нравится Сьюзен, но с этим ничего не поделаешь. Думаешь, до тебя никто не пытался отыскать это средство?

— Я знаю, что я не пытался найти его прежде, — буркнул я. — И у меня тут пара свежих идей, которые мне хотелось бы проверить.

— Есть, капитан Ахав, бузделано! Мы добудем для вас этого белого дьявола, сэр!

— Еще как, черт подери, добудем. Но прежде нам нужно заняться кое-чем другим.

Глазницы черепа вспыхнули ярче.

— Ты хочешь сказать, что-то новое, а не эти безнадежные, лишенные смысла изыскания насчет вампиров? Черт, уже интересно. Это связано как-нибудь с дождем из жаб?

Я нахмурился, нашел чистый лист бумаги, карандаш и принялся записывать события прошедшего дня. Это и мне самому помогало разложить их по полочкам.

— Не исключено. Вообще-то это расследование убийства.

— Ясно. И кто у нас труп?

— Художник. Рональд Ройель.

Глаза Боба превратились в две маленькие светящиеся точки.

— Ого. Кто просил тебя найти убийцу?

— Я еще не знаю точно, убит ли он. Копы считают это несчастным случаем.

— Но ты считаешь иначе.

Я покачал головой.

— Сам я ничего пока не считаю, но Мэб говорит, его убили. Она хочет, чтобы я нашел убийцу и доказал, что это не она.

Боб погрузился в потрясенное молчание почти на целую минуту. Я скрипел ручкой по бумаге и ждал.

— Мэб? — выпалил, наконец, Боб. — Я не ослышался, Гарри? Мэб?

— Угу.

— Королева Воздуха и Тьмы? Та самая Мэб?

— Ага, — чуть более раздраженно повторил я.

— И она твоя клиентка?

— Ну да, да, Боб.

— И ты удивляешься, когда я спрашиваю тебя, почему ты не посвящаешь свое время чему-нибудь безопаснее, пусть даже немного скучнее. Ну скажем, почему ты не вставляешь противозачаточные свечи бешеным гориллам?

— Моя жизнь — вызов, — сказал я.

— Вот и зря — по крайней мере, в этом случае, — доброжелательно заметил Боб. — Гарри, я тебе не раз и не два говорил: не путайся ты с сидхе. С ними все обязательно выйдет запутаннее, чем ты себе представлял поначалу.

— Спасибо за совет, костяшка. Можно подумать, у меня был выбор. Леа продала ей мой долг.

— Раз так, тебе стоило предложить ей что-нибудь в обмен на свободу, — не сдавался Боб. — Ну там, украсть для нее какого-нибудь младенца, или еще чего…

— Украсть? Младенца? Можно подумать, у меня без этого мало неприятностей.

— Ну, если бы ты не разыгрывал из себя все время пай-мальчика…

Я потер большим пальцем переносицу. Наш разговор явно приобретал характер, неизменно вызывавший у меня головную боль.

— Послушай Боб, будь добр, давай не будем уклоняться от темы. Время — деньги, так что займемся делом, ладно? Мне нужно знать, за что Ройеля могли столкнуть с лестницы.

— Нет ничего проще, Гарри, — ухмыльнулся Боб. — Уж не за то ли, что он был Летним Рыцарем?

Ручка выпала у меня из пальцев и покатилась по столу.

— Ух ты, — пробормотал я. — Ты уверен?

— Спрашиваешь, — обиженно отозвался Боб.

— Гм, — сказал я. — Это означает неприятности. Это означает…

— Это означает, что эти штучки сидхе куда более запутаны, чем тебе кажется. Тю, можно подумать, тебе не советовали не валять дурака и серьезнее относиться к заключаемым сделкам.

Я хмуро покосился на череп и подобрал ручку.

— Как думаешь, я здорово вляпался?

— Изрядно, — ободрил меня Боб. — Владыки Сидхе наделяют рыцарей изрядной властью. Крутые ребята.

— Я мало что о них знаю, — признался я. — Они что-то вроде полномочных представителей фей, так?

— Только не вздумай брякнуть это при них, Гарри. Им это понравится не больше, чем если бы ты обозвал их обезьянами.

— Ладно. Скажи хоть, с чем я имею дело.

Светящиеся глаза Боба сузились, почти погасли, потом снова посветлели.

— Рыцарь Сидхе смертен, — сказал Боб. — Это вроде как чемпион одной из династий сидхе. Он обладает властью высшего придворного, и он единственный, кому позволено действовать в тех случаях, когда дело касается не только сидхе.

— Не понял.

— Чего тут понимать? Если одна из Королев хочет устранить кого-то, она делает это руками своего Рыцаря.

Я нахмурился.

— Погоди-ка. Ты хочешь сказать, что Королевы не могут собственноручно прихлопнуть никого, не относящегося к их подданным?

— Ну, конечно, не в случае, если мишень сдуру заключает фатальную сделку, даже не попытавшись выменять краденого младенца на…

— Не уклоняйся от темы, Боб. Скажи просто: надо мне на этот раз опасаться, что меня укокошат, или нет?

— Конечно, надо, — ободряюще заверил меня Боб. — Это значит всего лишь, что Королеве не позволено лично, своими руками укоротить тебе жизнь. Не царское это дело. Впрочем, никто не мешает ей, скажем, заманить тебя в зыбучие пески и смотреть, как ты барахтаешься. Или превратить тебя в оленя и напустить на тебя гончих. Или усыпить на пару-тройку столетий. В таком роде.

— Это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Но знаешь, что мне кажется? Если Ройель, и правда, Летний Рыцарь, Мэб не смогла бы убить его. Верно? Тогда почему подозревают ее?

— Потому, что она могла совершить это не лично. И еще, Гарри, есть шансы, и немалые, того, что само по себе убийство Ройеля сидхе не так уж и беспокоит. Они меняют Рыцарей как перчатки. Сдается мне, их огорчает кое-что другое. Единственное, о чем они пекутся по-настоящему.

— Власть, — предположил я. — Сила.

— Вот видишь, и ты иногда способен при желании шевелить мозгами.

Я покачал головой.

— Мэб сказала, что-то похитили, и я узнаю это «что-то». И у меня есть предположения на этот счет. Насчет какой власти мы говорим?

— Рыцарь Сидхе — это тебе не фиг собачий, — напомнил Боб.

— Значит, мы имеем дело с уймой магии, исчезнувшей в неизвестном направлении. Ограбление века, — я постучал ручкой по столу. — Откуда, кстати, берется вся эта магическая энергия?

— От Королев.

Я нахмурился.

— Ладно. Скажешь мне, когда я собьюсь со следа. Если она исходит из Королев, значит, это часть их, так? Если Рыцарь погибает, энергия возвращается к Королеве, словно притянутая резинкой.

— Совершенно верно.

— Но на этот раз этого не произошло. Значит, Летняя Королева лишилась уймы сил. В общем, ослабла.

— Если все так, как говоришь, да, — согласился Боб.

— Равновесие между Летом и Зимой нарушено к чертовой матери… Черт, да ведь это объясняет дождь из жаб. Это серьезный поединок сил, так ведь?