Я стряхнул браслет с запястья и медленно положил его на ступеньку рядом с собой, но вот с кольцом возникли проблемы.

— Я не могу снять кольца, — сказал я.

— Почему? — спросила Кумори.

— Пальцы на левой руке не действуют, — объяснил я.

— Что случилось?

Я даже зажмурился на мгновение. Вопрос прозвучал чертовски вежливо. Честно говоря, не понимай я, что происходит, я даже мог бы поверить, будто это ей действительно интересно.

— Так что случилось с вашей левой рукой? — терпеливо повторила она.

— Я бился с вампирами, — ответил я ей как мог вежливее, пытаясь одновременно разглядеть ее лицо. — Случился пожар. Я обжег руку так сильно, что врачи хотели отнять ее. Я сам не могу снять кольца — разве что вы сами подойдете и снимете его.

Несколько секунд она молчала.

— Возможно, было бы гораздо проще, если бы вы согласились на перемирие на время этого разговора. Вы согласны дать мне слово хранить его?

Она хотела перемирия — значит, она и правда пришла поговорить, а не расправиться со мной раз и навсегда. Что ж, раз так, в перемирии не будет никакого вреда. Скорее наоборот, оно позволит обойтись без жертв, вполне возможных при столь натянутых нервах, как у нас сейчас.

— В обмен на ваше слово, — кивнул я. — На время этого разговора и полчаса после его окончания.

— Договорились, — сказала Кумори. — Даю слово.

— И я даю вам слово, — отозвался я.

Она сразу же опустила руку, спрятав эту свою странную сетку в длинном рукаве своей рясы. Не спуская с нее глаз, я взял со ступени браслет и одел его обратно на запястье.

— Ладно, — сказал я. — О чем вы хотели поговорить?

— О книге, — ответила она. — Нам все еще нужен ваш экземпляр.

— Вам придется поговорить с Собирателем Трупов, — посоветовал я. — Он и его вурдалак отобрали ее у меня вчера ночью. Но если вы будете его искать, учтите, выглядит он сейчас как девица лет двадцати — двадцати пяти. Классные ямочки на щеках.

Капюшон пошевелился, словно Кумори склонила голову набок.

— Вы знаете, почему его зовут Собирателем Трупов?

— Насколько я понимаю, он меняет тела, — ответил я. — Я слышал, некроманты умеют проделывать такие штуки. В смысле, перемещать свое сознание из одного тела в другое. Меняться телами с бедолагами, которые не в состоянии защитить себя. Собиратель Трупов находился в теле того старого профессора. Я так понимаю, он переместился в его молодую ассистентку, а потом убил тело старика вместе с заключенным в него разумом бедной девушки.

Капюшон кивнул, подтверждая мои догадки.

— Впрочем, мне трудно поверить вашему рассказу. Если бы Собиратель Трупов и впрямь отобрал у вас книгу, он наверняка убил бы вас.

— Не могу сказать, чтобы он не пытался, — буркнул я, кивнув в сторону больной ноги. — Однако он был слишком самоуверен, а мне немного повезло. Книгу он забрал, но мне удалось уйти.

Она помолчала, обдумывая это.

— Вы говорите правду, — произнесла она наконец.

— Я неважно умею врать. Для этого требуется воображение. И умение не путаться в собственной лжи.

Кумори кивнула.

— Тогда позвольте мне сделать вам предложение.

— Присоединиться к вам или умереть? — предположил я.

Она негромко выдохнула через нос.

— Вряд ли. Коул питает к вам некоторое уважение, но считает вас слишком незрелым для того, чтобы подобный альянс имел смысл.

— Ага, — улыбнулся я. — Тогда, значит, второе предложение из тех, что мне обычно дают на выбор. Уйти, и тогда вы меня не убьете.

— Что-то вроде этого, — согласилась Кумори. — Вы плохо представляете себе, что здесь происходит. Ваше незнание опаснее, чем вам кажется, и ваше дальнейшее вмешательство в события может иметь катастрофические последствия.

— И что бы вы предложили мне сделать? — поинтересовался я.

— Уйти со сцены, — сказала она.

— Или что?

— Или вы пожалеете об этом, — ответила она. — Это не угроза. Это всего лишь констатация факта. Я уже сказала, Коул относится к вам не без уважения, но и он не сможет защитить вас или хотя бы обращаться с вами с осторожностью, если вы и дальше будете вмешиваться. И если вы встанете у него на пути, он убьет вас. Он бы предпочел, чтобы вы остались в стороне от происходящего.

— Надо же. Какой он, право, альтруист, — я тряхнул головой. — Если он меня убьет, ему придется иметь дело с моим смертным проклятием.

— К смертным проклятиям ему не привыкать, — возразила Кумори. — На нем их не одно, и не два. Я бы посоветовала вам не вмешиваться.

— Я не могу сделать этого, — сказал я. — Мне известно, что вы, ребята, делаете. Мне известно про Темносияние. И мне известно, зачем вам это нужно.

— И?

— И я не могу позволить, чтобы это случилось, — ответил я. — Страховка в Чикаго и так дороже некуда, так что меньше всего нам здесь нужно, чтобы какое-то новое божество пустило псу под хвост всю торговлю недвижимостью.

— Наши цели не так и расходятся, — заметила Кумори. — Гривейн и Собиратель Трупов — безумцы. Им необходимо помешать.

— Насколько я успел разглядеть старину Коула, ему до Хэппи Мила тоже не хватает всего полпакетика фри.

— И что вы сделаете? — спросила Кумори. — Не дадите им пожать плодов Темносияния? Заберете всю эту власть себе?

— Я хочу одного, — сказал я. — Гарантировать, чтобы ее не получил никто. И мне, в общем-то, все равно, как я этого добьюсь.

— Правда? — удивилась она.

Я кивнул.

— А теперь я сделаю предложение вам.

Это явно застало ее врасплох.

— Очень хорошо.

— Спрыгните за борт, — произнес я. — Оставьте Коула и эту зондеркомманду психов разбираться друг с другом. Дайте мне информацию, необходимую, чтобы остановить их.

— Он убьет меня, не пройдет и дня, — возразила она.

— Нет, — покачал головой я. — Я отведу вас в Белый Совет. Я помещу вас под его покровительство.

Она смотрела на меня из-под капюшона, не произнося ни слова.

— Послушайте, Кумори, вы прямо головоломка какая-то, — заметил я. — А все потому, что вы якшаетесь с этими некромантами. Вообще-то, готов биться об заклад, вы и сами не промах по части некромантии. Но позавчера вы сошли со своего пути, чтобы спасти чужую жизнь, и это как-то плохо укладывается в психологический портрет.

— Правда? — спросила она.

— Угу. Они ведь убийцы. Мастера своего дела, и все равно не более, чем убийцы. Ради того, чтобы помочь кому-либо другому, они головы не повернут. А вы потратили время и усилия, которые сейчас вам дороги, на то, чтобы помочь незнакомому вам человеку. Из этого следует, что вы не такие, как они.

Она помолчала еще немного.

— А вам известно, зачем Коул занялся некромантией? И почему я помогаю ему?

— Нет.

— Потому, что некромантия черпает силы из смерти, так же как магия черпает силы из жизни. И если магию можно извратить и нацелить на разрушение и насилие, то и некромантию можно обратить на борьбу с ее источником. Смерть можно отогнать — именно это я проделала для того раненого. Жизни можно служить с помощью темных сил — главное, чтобы воля оставалась сильна, а цели ясны.

— Гм, — хмыкнул я. — Вы связались с самыми темными и растлевающими, лишающими рассудка силами во вселенной, чтобы помогать смертельно раненым ожить?

Она вдруг рубанула рукой воздух.

— Нет. Да нет же, глупец. Разве вы не видите, какие это открывает перспективы? Мы же сможем положить конец самой смерти.

— Э… Конец смерти?

— Вы умрете, — пояснила она. — Я умру. Коул умрет. Все, кто ходит сейчас по этой старой, усталой планете, знают один непреложный факт. Их жизнь рано или поздно закончится. Ваша. Моя. Всех.

— Угу, — кивнул я. — Потому нас и называют «смертными». Из-за нашей смертности.

— Зачем? — спросила она.

— Что — «зачем»?

— Зачем? — повторила она. — Зачем нам умирать?

— Затем, что так все устроено, — ответил я.

— Но зачем все так устроено? — не сдавалась она. — Почему мы должны жить с болью ожидания смерти? Зачем нам разлучаться? Зачем всем на земле правят эти злость, и горечь утраты, и жажда мести? Что, если мы можем изменить это?