Что ж, по крайней мере я отбил у этого ублюдка Томаса.
Желтые глаза нааглоши горели ненавистью. Он приблизился и поднял когти.
— Эй, — негромко произнес новый голос. — Ты, урод.
Я повернул голову одновременно с Перевертышем.
Не знаю, как Индейцу Джо удалось прорваться сквозь кольцо нападавших и подняться на холм, но он это сделал. Он стоял на краю поляны в мокасинах, джинсах и рубахе из телячьей кожи, украшенной всякими там костяшками и бирюзой. Длинные седые волосы его были по обыкновению заплетены в косички, костяное ожерелье почти светилось под луной.
Нааглоши, не шевелясь, смотрел на старого знахаря.
Все на вершине холма стихло и замерло.
Слушающий Ветер улыбнулся. Он опустился на колени и погрузил руки в грязь и рыхлую землю, тонким слоем покрывавшую кое-где гранит. Сложив руки лодочкой, он зачерпнул землю, поднес ее к самому лицу и потянул воздух носом, принюхиваясь. Потер ладонь о ладонь, как человек, готовящийся к тяжелой, рутинной работе, и встал.
— Мать говорит, — произнес он негромко, — что тебе не место здесь.
Нааглоши оскалил клыки. Он зарычал, и эхо этого рыка вернулось к нам, отраженное от деревьев и башни.
В небе полыхнула молния, но удара грома за ней не последовало. Мгновение Перевертыш стоял, залитый зловещим зеленоватым светом. Слушающий Ветер запрокинул лицо к небу, чуть склонив голову набок.
— Отец говорит, что ты урод, — сообщил он. Потом прищурился и расправил плечи, глядя на нааглоши в упор. Гром наконец докатился до острова, эхом вторя голосу старого знахаря. — Я дарю тебе шанс. Уходи. Сейчас же.
— Старый заклинатель, — прорычал в ответ Перевертыш. — Невезучий хранитель умерших. Я не боюсь тебя.
— А стоило бы, — заметил Слушающий Ветер. — Мальчик тебя почти одолел, а ведь он даже не знает Искусства, не говоря уже о Старых Обычаях. Изыди. Последний шанс.
Нааглоши издал заливистый рык, и тело его изменилось, на глазах раздаваясь вширь, набирая вес и мощь.
— Ты не святой. Ты не следуешь Благословенным Путем. У тебя нет надо мной власти.
— Я не собираюсь ни связывать тебя своим законом, ни изничтожать тебя, старый дух, — сказал Индеец Джо. — Просто натяну тебе жопу на уши. — Он стиснул кулаки. — Начнем?
Перевертыш взревел и выбросил руки вперед. Две ленты непроглядной черноты сорвались с них, на лету дробясь на десятки и сотни черных змей, и все они темным облаком неслись на Слушающего Ветер. Знахарь даже не моргнул. Он поднял руки к небу, запрокинул голову и запел что-то на языке индейских племен. Дождь, который почти перестал к этому времени, снова стеной обрушился на землю — не на всю, только на небольшую часть поляны ярдов десять в поперечнике. Рой черного колдовства врезался в эту стену и словно растворился.
Индеец Джо опустил взгляд на нааглоши.
— И это все, на что ты способен?
Нааглоши прорычал еще несколько непонятных мне слов и начал швыряться энергией — обеими руками. Вслед за огненными шарами вроде того, что я уже видел в Шато-Рейт, полетели брызжущие искрами голубые шары поменьше, а потом зеленые, из какой-то желеобразной субстанции, от которых едко пахло серной кислотой. Его способности как заклинателя впечатляли. Я бы не удивился даже, если бы в Слушающего Ветер полетела вдруг, скажем, взявшаяся из ниоткуда кухонная мойка. Нааглоши словно с цепи сорвался, обрушив на маленького, пожилого, морщинистого знахаря столько энергии, что можно было бы сровнять холм с морским дном.
Я не имею ни малейшего представления о том, как Индейцу удалось это отбить — и это при том, что все происходило у меня на глазах. Он снова запел, раскачиваясь всем телом взад-вперед, и на сей раз время тоже замедлялось и ускорялось в такт его песне. Двигался он не быстро, даже слегка скованно из-за возраста, но движения эти все равно сплетались в танец. На лодыжках у Индейца Джо были повязаны ленты с бубенчиками, и еще две на запястьях, и они тоже звенели в такт песне.
И вся эта обрушивавшаяся на него энергия не могла отыскать брешь в его обороне. Огонь обтекал его раскачивавшееся в танце тело, не опалив ни волоска. Сыпавшие электрическими искрами шары просто исчезали, не долетая до него нескольких футов, и снова возникали в нескольких футах за его спиной, продолжая свой полет как ни в чем ни бывало. Шары зеленой кислоты меняли траекторию и с шипением, в клубах едкого пара разбивались о землю, не причиняя ему никакого вреда. Он защищался красиво. Вместо того чтобы отражать силу силой, он прикрывался от нее совсем другой магией, и то, каким беспомощным оказалось перед ней черное колдовство Перевертыша, казалось совершенно естественным, словно по-другому и быть не могло.
Однако нааглоши, осыпая Слушающего Ветер градом смерти и боли, постепенно подвигался вперед, пока не оказался в какой-то паре десятков футов от старого знахаря. Глаза его полыхнули жутким восторгом, и он с громким ревом прыгнул на старика.
Сердце застыло у меня в груди. Возможно, в деле Моргана Слушающий Ветер оказался и не на моей стороне, но он не раз помогал мне в прошлом, и он был одним из немногих чародеев, кого Эбинизер Маккой по-настоящему уважал. Он был достойный человек, и я не хотел, чтобы он пострадал, защищая меня. Я попытался крикнуть, предупреждая об опасности, и даже открыл уже рот, но тут вдруг увидел его лицо и осекся.
На лице у Индейца Джо играла свирепая волчья ухмылка.
Нааглоши летел на него; рот его на лету вытягивался, превращаясь в звериную пасть; лапы тоже удлинялись, выпуская когти, и все это хищно тянулось к старику.
Слушающий Ветер произнес всего одно слово, но так властно, что воздух завибрировал от напряжения, а потом уже его фигура изменила очертания — быстро, текуче, словно он весь состоял из жидкой ртути и сохранял человеческий облик только усилием воли. Его тело превратилось в нечто иное с такой легкостью, как обычный человек делает вдох.
Нааглоши описал в воздухе дугу и приземлился. Но не на морщинистого старика в мокасинах и джинсах.
Вместо этого он оказался нос к носу с бурым медведем размером с микроавтобус.
Медведь испустил рык, от которого леденела кровь в жилах, и ринулся вперед, опрокинув нааглоши напором и весом. Если вам доводилось видеть такого зверя в деле, вызнаете, что описать это словами — дело почти безнадежное. Громкость рыка, движения мышц под толстой шкурой, блеск белых клыков, багровый огонь в глазах соединяются в нечто большее, чем просто сумма составляющих. И ужас это вселяет первобытный, въевшийся в генетическую память человека с доисторических времен.
Нааглоши отчаянно завизжал и замахал когтистыми лапами. Тут, однако, у него вышла неприятность. Его длинные, острые когти, идеальные для расчленения мягкотелых людей, не в состоянии были пробить даже толстой медвежьей шкуры с густым мехом, не говоря уже о защищавшем мускулатуру слое подкожного жира. С таким же успехом он мог бы примотать к лапам пластмассовые расчески.
Медведь стиснул зубами череп Перевертыша, и на секунду мне показалось, что бою пришел конец. Однако нааглоши дернулся, там, где только что находилось обезьяноподобное существо, мелькнул ярко-желтый мех, и длинный, гибкий, похожий на огромную ласку зверь вывернулся из медвежьих лап, торжествующе взвизгнул и отпрянул в сторону.
Но Индеец Джо тоже не собирался сдаваться. Медведь подпрыгнул высоко в воздух и приземлился стройным, стремительным койотом. Едва коснувшись земли, койот оскалил зубы и бросился за лаской, которая резко развернулась и злобно оскалилась — все шире, шире, до тех пор пока навстречу койоту не распахнул пасть поросший редкими клочками желтого меха аллигатор. Койот летел прямо ему в зубы и свернуть уже не успевал.
Волчье тело дрогнуло, изменяясь, и чернокрылый ворон, пролетев сквозь частокол зубов, вылетел с другой стороны крокодильей морды. Пасть захлопнулась прямо у него за хвостом. Ворон оглянулся, издал каркающий издевательский смех и заложил вираж над поляной.
Аллигатор содрогнулся и превратился в золотого, стремительного сокола; клочки желтоватого меха торчали по бокам точь-в-точь как уши нааглоши в его человекообразной форме. Он со сверхъестественной скоростью устремился за вороном, на лету прикрываясь завесой.
