— Звучит легко, — усмехнулся Даарк.

— Реализуется еще проще, — заметила Сев’ранс, закинув ногу на ногу. Сложив руки на груди, синекожая женщина принялась наблюдать за гибелью сепаратистского соединения.

С тех пор, как его освободили, единственное чувство, которое он испытывал постоянно — это жажда.

Хотелось пить, пить и пить. Каждую секунду. Мозг и желудок уже давали команду — «Все, хватит, остановись!». Но он все тянулся к жидкости.

Он пил все то время, пока его допрашивали. Пил, пока находился в камере. Пил, пока его водили из комнаты в комнату для получения различных анализов.

К концу первых суток с момента освобождения, у него уже болели почки — организм выводил избыток влаги естественным путем. И не радовался тому, что его хозяин вновь повторял процедуру поглощения воды.

Даже Сила не помогала. Жажда словно стала частью его существования. Радовало только одно — со временем пить хотелось все меньше. И имелись все основания считать, что со временем тяга к неутолимой жажде исчезнет вовсе.

Вот и сейчас, шагая под конвоем двух рослых одаренных, закованных в белоснежно-блестящие доспехи, Прим по привычке нес с собой в руке флягу воды.

Они преодолели немало коридоров и переходов в этом странном комплексе, выстроенном из огромных каменных блоков.

Мужчина мог ощущать в этих стенах отголоски Темной Стороны Силы, но они казались не такими уж и опасными, как то место, где он провел последние свои… Кстати, а сколько он там пробыл? Решительно, он потерял счет времени.

Наконец, охранники подвели его к массивным металлическим дверям, на самом верхнем этаже здания. У дверей они встретились еще с несколькими столь же безликими одаренными, которые не сказав ни слова, молча отворили створки дверей, пропуская их странную компанию внутрь.

Приму сказали, что с ним побеседуют. Очевидно, разговор будет проходить здесь — в просторной зале, выстроенной из все тех же каменных блоков. Потолок здесь столь высок, что кажется, будто в этой зале может разместиться небольшой фрегат.

Окон в привычном понимании этого слова тут не имелось. Зато стены изобиловали многочисленными прямоугольными проемами, прикрытыми атмосферными щитами. Похоже, тот, кто владел этим зданием, любил наслаждаться благоуханием местной флоры.

И Прим не мог с ним не согласиться. Пахло здесь действительно чудесно. Особенно после въедливого гнетущего запаха того места, где он прежде находился.

— … и смею вас заверить — эти корабли нельзя недооценивать, — с нажимом в голосе говорила молодая симпатичная женщина. Прим узнал ее голос — она была в числе тех, кто освободил его из того ужасного места. И с ней же он вел беседы первое время. Странная женщина. Ей не было интересно его самочувствие. Зато она много расспрашивала о том месте.

— Я понял вас, госпожа Кут, — ответил ей молодой мужчина, облаченный в броню и черный с серебром плащ, который придавал ему ауру опасности и силы. Прим пригляделся. Мужчине не было и тридцати, но его голос… В нем была сила, власть. И он словно отражался от стен залы, разносясь эхом. Наверное, архитектура помещения этому способствовала. — Продолжайте изучение трофеев.

— В ущерб работ над «Гиперионом»? — поинтересовалась та. — Я не могу разорваться на несколько фронтов. Чинить «Предвестник», заканчивать работу над «Гиперионом» и изучать трофейный дредноут — это невозможно делать одномоментно. У меня не хватает сотрудников, а дроиды… Они слишком тупы для такой работы.

— Я верю в вас, инженер, — со вздохом произнес мужчина. К своему удивлению, Прим понял, что он знает его. Это же Доуган!

Он попытался было затормозить, не желая даже находиться в одном помещении с предателем. Однако охранники бесцеремонно подхватили его под руки и потащили вперед.

— Тем более, что «Гиперион» практически завершен, — Доуган словно не обращал внимания на пошедшую процессию, продолжая общаться с женщиной-инженером. Кажется, ее звали Лана.

— Не скажу, что прям «почти», — возразила женщина. — Из десяти тысяч батарей установлены только восемь. Да и двадцатикилометровый корпус не полностью покрыт броней. Мы, конечно, исправили наш недостаток с двигателями и больше они не подведут — корабль будет соответствовать своей проектной скорости.

— Хотелось бы верить, что когда я в следующий раз захочу заманить кого-то в ловушку, мой «засадный» полк будет прибывать вовремя, — усмехнулся Доуган.

— Предупреждайте о подобных вещах заранее, — попросила Лана. — Мы хотя бы усилим работу и корабли на помощь к вам не будут прилетать наполовину беспомощные.

— Леди Кут, — вкрадчиво произнес Доуган. — Я ценю ваш энтузиазм, вашу работоспособность и прочее, но советую впредь больше не разговаривать со мной в тоне, будто вы учитель коррекционной школы, а перед вами ученик, пускающий слюни на деку.

— О, — Сила отразилась волнением. — Простите я… Я устала… Мы и до этого случая работали без сна и отдыха, а теперь еще этот новый корабль.

— В таком случае — отправляйтесь отдыхать, леди Кут, — посоветовал Доуган. — А затем, я жду от вас более подробный доклад о дредноутах нашего противника. Мне нужно знать больше, чем то, что они бионические и в них содержится технология раката по выкачиванию энергии из одаренных. Я хочу знать о них все — вплоть до марки дюрастали, из которой изготовлены шпангоуты. Имперский Флот должен найти и разорить место, где клепаются эти посудины. Чем раньше — тем лучше.

— Я понимаю, Император, — погрустнела инженера. — Позвольте мне тогда отправиться…

— … отдыхать, — закончил за нее Император. Затем, показав, что разговор закончен, он посмотрел прямиком на Прима. — А вот и наш гость.

— Я не желаю здесь находиться, — произнес тот. — Вы — предатель Ордена джедаев!

— Слышал я уже такое, — отмахнулся, словно только что услышал чушь, Доуган. Прим краем глаза увидел, что женщина инженер покинула залу и за ней закрылась дверь. — Придумайте какую-нибудь новую мантру. И да — оскорблять хозяина, находясь у него в гостях — прямой путь к биореактору в качестве топлива.

— После того, что я перенес — мне не страшны угрозы, — гордо заявил Прим.

— Ну да, ну да, — усмехнулся Доуган. — Что же, вы меня знаете, падаван. Я вас впервые вижу. Но, что-то мне подсказывает, что вы из числа тех двухсот джедаев, что перешли на сторону Дуку, когда Палпатин объявил Чрезвычайный Приказ 66.

— Да, — в его голосе не было гордости или бахвальства. Присоединение к Дуку стало для него… Ошибкой. Очень печальной ошибкой.

Молодой парень отхлебнул воды из фляги.

— Расскажите, что было после этого, — попросил Доуган.

— А… То есть вам все равно, почему я это сделал? — нахмурился Прим. Этот вопрос — единственный из тех, которые ему не задавали. Он справедливо предполагал, что именно это у него и хотят выяснить в ходе этой беседы.

— Ваши мотивы меня не волнуют, — ошарашил его Доуган. — Как вы попали на борт дредноута?

Прим смутно чувствовал, что не должен говорить об этом. Информацию следовало сообщить Ордену Джедаев — после всего произошедшего, падаван доверял только им. Но… Он уже рассказал обо всем тем, кто задавал вопросы. Значит Доуган знает ответы. Прим напомнил об этом.

— Да, — кивнул тот. — Это сухие факты. Мне интересно ваше видение. Итак?

— Итак? — Прим почувствовал раздражение. — Мой учитель погиб — его застрелили клоны. Я смог добраться до спасательной капсулы и бежал с корабля. Приземление вышло неудачным — я потерял сознание. Когда пришел в себя — был уже в плену сепаратистов.

— И вы сказали им, что хотите примкнуть к Дуку?

— Я посчитал, что это будет хитрым ходом. Внедриться к нему. Разузнать больше о ситах — и при случае уйти назад в Орден.

— Шикарный план, — усмехнулся Доуган. — Но, так понимаю, что-то пошло не так?

— Все, — повесил голову падаван. — Меня не отвели к Дуку. Меня доставили в какой-то лагерь, где уже находились почти две сотни джедаев и падаванов, решивших служить Дуку. Нас обезоружили, держали в загонах как животных. Тех, кто попытался сбежать или бунтовать — казнили на месте.