Она лежала на полу в луже крови.

Учитель Лю упал на колени перед телом, трогая пульс девушки. Она, определенно, была мертва, и Лю Цзин замер, обнимая ее и пристально глядя в застывшее лицо. Сейчас его глаза были полны отчаянья, и Хун Хуа не могла на это спокойно смотреть. Ей было известно, как сильно этот человек любил свою сестру.

К тому же, здесь могло быть опасно. Кругом были следы борьбы, недалеко лежал окровавленный мужчина в богатом ханьфу. Можно было не проверять, Хун Хуа уже видела, что он тоже мертв. Кто был этот мужчина?

На обоих телах были украшения из нефрита и золота – их, определенно, убили не грабители.

К своему удивлению девушка вдруг услышала за спиной спокойный голос Лю Цзина:

– Я хочу обыскать здание.

Хун Хуа обернулась. Учитель Лю стоял с очень прямой спиной, не глядя на тело сестры. И снова его лицо было мягким, ни слезинки в глазах. Невероятно. Даже сейчас он умудряется выглядеть так. Хун Хуа это так разозлило, что захотелось ударить его, затрясти за грудки и закричать: “Ты человек вообще??? Плачь! Это нормально сейчас – плакать!”

Но она только кивнула и ответила:

– Я помогу вам.

Они вошли в просторную спальню. В ней было светло, пахло хризантемами, покрывало на кровати было немного смято. Казалось, хозяйка просто вышла ненадолго. Учитель Лю огляделся, взгляд его задержался на картине на одной из стен. Но он тут же отвернулся и продолжил осмотр.

Хун Хуа тоже глянула туда. И застыла. На картине совершенно точно был нарисован Лю Цзин собственной персоной. Только несколько моложе, почти подросток. Ничего странного в этом не было. Только вот Хун Хуа узнала этот рисунок. Именно его она нарисовала и анонимно передала Мастеру Лю в пору своей запретной влюбленности. Видимо, этот старый портрет госпожа Лю хранила, так как скучала по брату.

Наверное, ему сейчас очень больно.

Под ногами Хун Хуа обнаружила маленькую деревянную лошадку.

– У нее был ребенок?

– Да, мальчик пяти лет, – коротко ответил Учитель.

Хун Хуа стала открывать шкафы и сундуки в надежде, что ребенок спрятался.

– Не бойся! – крикнула на всякий случай Хун Хуа, – мы тебя не тронем, здесь твой дядя даоджан!

– Мы не были знакомы, – тихо сказал Лю Цзин, – но, возможно, Лю Тянь обо мне рассказывала.

Они уже собирались выйти, когда до их слуха донесся еле слышный звук колокольчика. Похоже, он доносился из открытого окна.

– Я знаю этот звон, – задумчиво сказал Учитель Лю, – нам нужно обыскать двор, пойдем скорее.

Он сказал так, но вместо этого сделал ей знак остаться, хлопнул дверью, вернулся и прижался к стене у открытого окна. Хун Хуа сделала то же самое. Почти сразу в комнату стал торопливо забираться ребенок – похоже, он подслушивал рядом.

Чумазый хорошенький мальчик с растрепанными волосами в небрежно завязанном ханьфу спрыгнул на пол и почти сразу заметил незнакомцев. Он попятился, но ставни хлопнули от сквозняка. Хун Хуа поняла, что это Лю Цзин применил простое заклятье воздуха.

– Вэйвэй, это правда я, твой дядя, – сразу начал Учитель Лю мягким голосом, – посмотри.

Он сделал жест в сторону портрета. Ребенок глянул в ту сторону, потом на лицо незнакомца. Затем еще раз. В глазах были страх и сомнение.

– Подвеска с колокольчиком, что ты носишь – мой подарок, я прислал ее в день твоего рождения, – продолжал Лю Цзин не приближаясь, чтобы не пугать малыша.

Тот маленькой ручонкой вцепился в подвеску на поясе – видимо, она была ему дорога.

– Где м-м-ама? – наконец-то спросил он, заикаясь.

Учитель Лю тяжело вздохнул, не зная как сказать племяннику правду.

И Хун Хуа захотела снять с него это бремя. Она присела на корточки рядом с этим чужим ребенком, протянула к нему руки и… медленно и спокойно все ему объяснила. Потухший Лю Цзин тихо стоял рядом и слушал.

Потом они вместе утешали рыдающего мальчика. Пытались выяснить, где его отец. Конечно же, ему нельзя было показывать тело матери в коридоре. Хун Хуа взяла ребенка на руки, чтобы унести отсюда, а Лю Цзин пошел вперед, чтобы кинуть заклятье невидимости на тела и кровь в коридоре.

Но Вэйвэй отвлек Хун Хуа, ловко извернулся и побежал со всех ног в коридор.

Она не успела его поймать, и мальчик замер у тела мужчины – тело его мамы, к счастью, уже было спрятано заклятьем.

Так они узнали, что второе тело принадлежало отцу малыша.

Они забрали ребенка на гору. К удивлению Хун Хуа, этим же вечером Учитель Лю пошел проводить занятия среди своих младших учеников, как и обещал.

Хун Хуа сама не заметила, как вместо того, чтобы пытаться разоблачить и уличить Лю Цзина она начала помогать ему – с похоронами, расследованием и даже с ребенком, который все время выглядел очень напуганным, нелюдимым и по большей части молчал.

Не то, чтобы Хун Хуа изменила свое отношение к Мастеру Лю, она продолжала считать его врагом. Но ей приказано было всюду сопровождать его и вмешиваться во все его дела. А дела его нынче были такие вот прискорбные.

И времени они занимали так много, что служанка Хун Хуа ругалась, что госпожа совсем не занимается нарядами и прическами.

По энергетическому следу и по отпечаткам обуви они поняли, что кроме убитых в борьбе участвовало еще двое. Везде была сильная демоническая аура и запах их грязной крови – они явно были ранены.

Лю Тянь получила и физические, и магические ранения - слишком много. Она ещё очень долго держалась, судя по всему. Хун Хуа было очень жаль эту молодую талантливую девушку.

У ребенка почти ничего узнать не получилось. Он сказал только, что мама забежала в спальню, и сказала ему прятаться снаружи, вот он и спрятался. Когда он говорил, то опускал глаза. Он явно знал больше, но что-то сильно пугало его, и он не хотел говорить.

Ещё одна вещь терзала Хун Хуа – рана в виде пера на руке не проходила. Более того, она ныла сильнее в присутствие Учителя Лю, будто пытаясь предупредить о чем-то.

Но никакой опасности от Лю Цзина девушка не чувствовала. Он держался также мягко и спокойно, продолжал заниматься делами клана – от ремонта зданий до проведения групповых тренировок. Но Хун Хуа знала, как бы ни учил он всех быть свободными от сильных эмоций, его сердце было разбито горем.

Только один раз он показал это, причём совсем несвойственным ему образом.

Они с Хун Хуа снова были в доме его сестры – нужно было распорядиться имуществом, так как родственников мужа не нашлось. Похоже, он был чужеземцем.

Учитель Лю поднял деревянную игрушку-лошадку с пола. И вдруг сильно сжал её в руке. Так сильно, что пальцы побелели. Игрушка неожиданно вспыхнула огнем и сгорела за мгновение.

Хун Хуа глянула на Лю Цзина. Это было будто чужое лицо – холодное и злое.

– Когда я найду их, они умрут медленной смертью, – тихо проговорил он и… улыбнулся.

Перо на руке Хун Хуа буквально вспыхнуло от боли. Почему эти интонации так знакомы ей, если Учитель Лю никогда раньше так не говорил?

Этим же вечером Хун Хуа уложила ребенка и пошла в библиотеку. Все ценные свитки вывез её клан, но что-то для обучения молодняка осталось, ведь официально клан Фэньюн продолжал обучение, пока не найдут доказательства их связи с демонами.

Она в тусклом свете магического огонька искала в иллюстрированном трактате о птицах перо, как на её запястье. На последних страницах дверь в библиотеку тихо отворилась, и девушка испуганно захлопнула книгу. Но вернуть на полку не успела.

Среди стеллажей стоял Лю Цзин. Он улыбнулся ей – так тепло и приветливо, что она снова испытала раздражение.

– Я увидел свет, хотел посмотреть, кто из моих учеников проявляет рвение к знаниям среди ночи.

– Как видите – никто. Я зашла посмотреть, вдруг мой клан забыл забрать что-то ценное из свитков.

Учитель Лю понимающе кивнул, будто весь этот грабеж был абсолютно нормален.

– Не представляю, зачем клану Крыльев Пламени трактат о птицах, – сказал он с улыбкой, – но если госпожа Хун ищет что-то для себя, я мог бы помочь.