Заикаясь и сбиваясь стражники отчитались евнуху Фэну о “шпи-шпи-шпильке”.

– Я разве давал разрешение на обыск? – тихо спросил Лю Мейлун таким тоном, что у стражников затряслись коленки.

– Но начальник гаремной стражи… – промямлил один из евнухов и замолчал, не зная, что сказать дальше.

Вскоре доблестных хранителей порядка в гареме словно ветром сдуло. И понесло в сторону Зала Наказаний. Благодаря Лю Мейлуну, битой этим вечером предстояло быть не Ань Ли, а этим злосчастным стражам. Мире было жаль бедняг, они всего лишь исполняли приказ, чтобы немного заработать. Но такова была жизнь в гареме.

Мира села на свою кровать за прозрачной ширмой и покрутила в руке шпильку. Она пойдет и вернет ее владелице.

Евнух Фэн прикрыл дверь и, пройдя вглубь комнаты, зашел за ширму и присел к ней на кровать.

– Разве это по правилам приличия? – приподняла брови Мира. – Если нас застанут так, могут быть проблемы.

– Почти все сейчас в общей зале, – небрежно кинул он, – разве что кто-то заглянет ещё что-нибудь подкинуть. Ты едва появилась, дева Мира, а уже пользуешься невероятной популярностью.

– Да уж, – вздохнула девушка, – мне повезло, что у вас на небесах нет гарема, Повелитель. Не считая Вэй Фэй и Весняны, правда.

— Зачем мне ещё кто-то? — Лю Мейлун придвинулся к ней ближе, протянул руку и нежно убрал Мире выбившийся локон за ухо. – Я тебя одну едва успеваю вытаскивать из разных неприятностей.

Конечно, он смеялся над ней, но его прикосновение было таким ласковым.

– Вообще-то, – Мира прищурилась, – вы мне и создаете все эти неприятности, Повелитель.

Он тихо рассмеялся. Такой беспечный и легкий, девушка тоже улыбнулась невольно. С ней рядом сидел Повелитель Демонов, главная угроза ее народу, а ей было так хорошо и спокойно рядом с ним сейчас.

– Дай мне шпильку, – он протянул руку, – пойду верну ее наложнице Сюй, – после этого она вряд ли посмеет что-то еще тебе сделать. И с наложницей Чу я тоже поговорю сегодня.

– Не надо, – сказала Мира и спрятала шпильку за спину.

Брови Фэн Ши поднялись – снова типичный жест Лю Мейлуна.

– Хочешь и дальше подвергаться унижениям, птичка? Такими темпами ты не доживешь до конца миссии.

– Я не хочу решать проблемы ответной ненавистью и угрозами.

Лю Мейлун хмыкнул.

– Ты не на Небесах. В этой жизни свои законы. Ты ведь чувствуешь здешнюю атмосферу и понимаешь, как здесь все устроено. Надо играть по местным правилам.

Мира упрямо покачала головой.

– Я была рождена, чтобы защищать людей, а не вредить и угрожать им.

Лицо евнуха Фэна стало хмурым.

– Отдай шпильку, – сказал он приказным тоном.

Мира отодвинулась, держа шпильку за спиной. Он протянул руки за ней, обвивая талию девушки. Она дернулась вглубь кровати, а он потянул ее на себя. Мира упала на спину, продолжая прятать шпильку. И Лю Мейлун оказался сверху, подминая ее под себя. Она почувствовала тяжесть его тела на себе и замерла. Его лицо теперь было прямо над ней.

– Споришь с Небесным Императором? – вкрадчиво спросил он.

Его взгляд скользнул по ее лицу и задержался на губах. Сердце Миры пропустило удар.

– Позвольте мне хотя бы попробовать, – почти шепотом спросила она, – я не верю, что все может работать только по одним законам.

– Здесь твоя доброта станет твоей слабостью, – также тихо ответил он, его голос стал немного хриплым.

Он приподнял руку, и его пальцы погрузились в ее волосы, скользнули по коже головы трепетным жестом. Его тело еще сильнее прижалось к ее. Глаза Миры расширились. Что он делает?

– Позвольте мне эту слабость, – теперь она могла только шептать – так близко было его лицо, – если я не справлюсь, я приму покровительство евнуха Фэна, чтобы он разобрался с моими врагами.

Если кто-то войдет сейчас в комнату и увидит за прозрачной ширмой их силуэты в такой вот позе, их обоих казнят.

Мира почувствовала, как участилось дыхание Лю Мейлуна, какой жар шел от его тела. Рука медленно и нежно блуждала в ее волосах. Он ее… желает? Это человеческое тело так влияет на него?

А что влияет на Миру? Ведь ей совсем не хотелось, чтобы он ее отпустил и ушел.

Мира вспомнила, что может почувствовать его эмоции, ведь евнух Фэн – простой смертный. Но собственные чувства так сильно накрыли ее, что на его энергию она так и не смогла настроиться.

Он не отводил огненного взгляда от ее глаз, рука от волос мягко скользнула по ее щеке. Потом, едва касаясь, он провел пальцами по ее губам. Мира едва не застонала от захлестнувшего ее чувственного удовольствия. И ей самой стало страшно – почему она так реагирует на него? Ладно Хун Хуа и Лю Цзин, но скромную наложницу Ань и этого фальшивого евнуха ничего не связывало. Неужели быть человеком – это постоянно быть рабом желаний и импульсов своего тела?

– Хорошо, птичка, – наконец заговорил он, обжигая ее губы горячим дыханием, – оставь эту шпильку и делай, что хочешь. Проявляй мягкосердечие, упав в яму со змеями, раз видишь в этом смысл. А я буду ждать, пока ты сдашься и позовешь меня.

Учитывая их позу и тон его голоса, последняя фраза прозвучала очень двусмысленно. Мира нервно сглотнула.

Он еще приблизил свои губы к ее, не касаясь. Волна жара прошлась по телу девушки. Так хотелось сделать легкое движение, преодолеть это ничтожное расстояние и поцеловать Лю Мейлуна. Казалось, это принесет ей невыразимое удовольствие. Но Мира, наоборот, сильнее вжалась затылком в кровать, борясь с наваждением.

И через мгновение Лю Мейлун отстранился от нее и поднялся, будто ничего не было. С улыбкой глянул на девушку сверху вниз, небрежно поправляя свою одежду. И ушел, оставив ее в полном смятении.

Миру отвлекла боль в руке. Она раскрыла ладонь со шпилькой и увидела, что та вся в крови. Девушка даже не замечала, насколько сильно все это время она сжимала руку.

– Ты обронила у меня сегодня эту шпильку, наложница Сюй, – с улыбкой произнесла Мира.

Они стояли в общей просторной богато украшенной зале. Множество девушек здесь болтали друг с другом под изысканные закуски и напитки, играли в го, вышивали, рисовали, читали стихи. Тут и там между ними сновали приветливые евнухи.

Наложница Сюй была бледна – она уже наверняка слышала, что стражи были наказаны и поняла, что ее маленький заговор раскрыт. Она ждала скандала и наказания. Но ей просто вернули шпильку, будто ничего и не было.

Дрогнувшей рукой Сюй забрала украшение с недоверием глядя на Ань Ли. Мира коснулась ее при передаче, чтобы понять, что на душе девушки.

Страх, ожидание подвоха. И вот, из-за чего все началось – боль унижения. Ее семья была знатной, но разорившийся. Об этом Мира знала из воспоминаний Ань Ли. И несколько образов всплыло при прикосновении.

Девочка семьи Сюй выполняет самую грязную работу, потому что слуг почти не осталось. Мать срывает на ней злость и собственное бессилие, отец проигрывается в игорном доме. Пока другие девушки, даже ниже Сюй по происхождению, изучают поэзию и игру на цуне, она моет горшки и сажает в саду капусту вместо цветов, чтобы было, что есть.

Стать наложницей, пусть даже с риском для жизни, было счастьем и освобождением для нее. А выполнение любой работы, особенно в качестве наказания – худшее унижение из возможных и возвращение в ненавистной прошлое.

Вот почему она так расстроилась из-за наказания трудом.

– Наложница Сюй, – весело произнесла Мира, – завтра я хотела бы пойти с тобой на работу – мне всегда было интересно поучаствовать в производстве императорского шелка. А вместе нам будет веселее.

Оставив ошарашенную наложницу, Мира пошла по залу. То и дело до нее доносился аромат горечавки – иногда приторный, иногда тонкий и изысканный. Он не слишком изысканный для дворца, скорее луговой, полевой – пахнет свободой. Но действительно пользуется здесь популярностью. Может, одна из четырех фавориток ввела эту моду?