Девушка замерла, но потом спокойно поставила трактат на полку и пошла к выходу, показывая, что диалог окончен.

Вслед донесся его голос:

– В одной из книг я встречал перо, как у вас на руке.

Хун Хуа остановилась в нерешительности. Он видел это перо, когда они спускались с горы Фэньюнь. Что, если он поможет ей? Но перо так реагирует именно на него. Вдруг он просто играет с ней?

Немного поколебавшись она вернулась и выжидательно уставилась на Учителя Лю.

– Этот свиток и правда редкий, но вашему клану едва ли он интересен.

Лю Цзин прошел мимо нее, очень близко. Это напомнило девушке о том, что они одни тут в полумраке пустой библиотеки. Недопустимо неприлично для аскета.

Он протянул руку и снял с верхней полки толстый свиток.

— Он о богах, – пояснил Учитель Лю, – но не наших. Здесь собраны истории богов со всего мира.

Лю Цзин развернул свиток на столе, добавив ещё магического огня над ним. Какое-то время он молча что-то искал. А Хун Хуа просто смотрела на него. Наблюдала за его точеным профилем и сосредоточенным выражением лица. Как тогда, в детстве, когда он тренировался на горе.

Когда Люди Цзин поднял на нее глаза, Хун Хуа невольно задержала дыхание – так красив он показался ей в свете таинственного пламени.

– Ну что там? – сердито спросила она, прогоняя наваждение.

Он сделал приглашающий жест и Хун Хуа тоже склонилась над свитком, стараясь не коснуться Лю Цзина ненароком. Только вот он все равно был так близко, что она чувствовала тепло его тела.

В свитке был рисунок. Непонятно почему, но при виде его сердце Хун Хуа заколотилось, и перо зазудело с новой силой.

С рисунка на девушку смотрела крылатая женщина-птица. Надпись гласила, что это огненная жар-птица Сяйом.

Имя ни о чем не говорило ей, но она будто не могла перестать смотреть на это изображение.

Отдельно было прорисовано перо, ведь оно обладало большой силой и могло исполнять желания.

Хун Хуа медленно задрала свой рукав, сверяясь с картинкой. Перо было один в один. Почувствовав на руке пристальный взгляд Лю Цзина, она резко одернула рукав, смутившись.

– Ты плачешь? – вдруг тихо спросил он.

– Что? Нет, – отвела Хун Хуа.

И только сейчас поняла, что её щеки мокрые, и слезы продолжают течь. Какой стыд – этот её враг все видит. Более того, он достал платок и протянул ей.

Почему она плачет? Кто эта Сяйом? Богиня народа, о котором Хун Хуа даже не слышала никогда. Какая может быть связь между ними?

– Она умерла? – не понимая зачем вдруг спросила она.

Лю Цзин посмотрел на нее с некоторым интересом.

– Сяйом? Я не знаю. Если вдруг однажды вознесусь до божества, обязательно спрошу для тебя.

Последняя фраза заставила Хун Хуа улыбнуться сквозь слезы.

Он тоже чуть улыбался и смотрел ей в глаза. И даже легонько тронул её за руку, утешая, как ребенка. И ей вдруг стало так хорошо и приятно, что он проявляет эту ничем необъяснимую заботу.

Но ведь у нее ничего не случилось.

Хун Хуа выдернула руку, встала и заспешила к выходу.

– Спасибо за помощь, – прохладно кинула она через плечо и вышла на воздух.

Противоречивые эмоции накрывали её, перо на руке болело, щеки горели. Что же с ней происходит?

Когда Хун Хуа вышла, мягкая улыбка Лю Цзина соскользнула с губ.

Лицо сразу стало уставшим и изнеможденным. Он был готов сносить смиренно любые тяжелые испытания, но не смерть его самого любимого в мире человека. Его прекрасный цветок. который он сам растил, берег и лелеял. И который потерял из-за того, что она полюбила этого торговца. Или кем он был на самом деле… Зря он тогда перед свадьбой как следует не проверил ее жениха.

А сейчас он узнал кое-что, но было уже поздно.

Сразу Лю Цзин не понял, был ослеплен горем. Но перед похоронами он ходил в мертвецкую, осматривал тела, анализировал, как были нанесены раны.

Хун Хуа была с ним, но, к счастью, стояла в стороне, брезгуя покойниками. Он обнаружил кое-что, и ей ни в коем случае этого не следовало знать.

Кончики пальцев мужа сестры были черными. Такое же черное пятно было на груди Лю Тянь. Когда он понял, что это значит, то едва смог сдержать свои эмоции. Волна чуждой ему ярости снова захлестнула его, и он никак не мог ее угомонить.

Были и еще необычные следы – руки его сестры были искусаны маленькими человеческими зубами. Причем некоторые укусы были уже довольно старые, а другие поновее. Впрочем, и эту загадку он разгадал в тот же вечер. И жизнь его стала намного намного сложнее.

Все лежало на поверхности, и Хун Хуа, которая сопровождала его повсюду, могла догадаться обо всём в любой момент. И тогда ему конец.

Он никогда не был коварным, но сейчас он воспользовался кое-какой ее слабостью, которую случайно с удивлением для себя обнаружил. Точнее, вспомнил. Много лет назад одна девчонка из клана Крыльев Пламени часто приходила наблюдать за его тренировками. Она думала, что он не видит ее. Но он был очень внимателен ко всему пространству, и всегда замечал ее.

Едва ли он узнал бы ту девочку в прекрасной и заносчивой Хун Хуа. Он просто заметил, как ошарашенно она смотрела на его портрет в доме сестры, и это вдруг пробудило воспоминания. Та девочка была из клана Крыльев Пламени. А когда между ними и Фэньюнем начал назревать конфликт, она перестала приходить. Но прислала ему прощальный подарок. Лю Цзиню нравился этот портрет, но сестра была просто в восторге от рисунка, она просто забрала его себе.

Лю Цзинь понял, что дочь главы огненного клана была влюблена в него прошлом. И хоть она и ведет себя грубо и заносчиво, те чувства, возможно, были еще живы.

Никогда Лю Цзин не разбирался в девушках и специально не интересовался ими, чтобы через целомудренность умножать свою Силу. Но сейчас он хотел пробудить ее чувства, чтобы Хун Хуа хоть немного потеряла бдительность. И каким-то образом он знал, что надо делать – как смотреть и что говорить. Он, не подходивший к девушкам ближе, чем на десять чи, как бы невзначай касался ее и потом отмечал румянец на ее щеках. Он видел ее смятение и даже испытывал некоторое удовольствие от этого.

Будто та темная сила, что периодически накрывала его яростью, и тут брала над ним контроль, заставляя играть чужими чувствами.

Хун Хуа и правда не скоро успокоилась после нахождения наедине с Учителем Лю. Она вдруг с ужасом для себя поняла, что ей нравилось, когда он находился рядом. Ей хотелось, чтобы он подошел еще ближе. А когда он коснулся ее руки…

Девушка была так зла на себя за эту слабость. Позор для всего ее клана, если Лю Цзин догадается о том, что она чувствует рядом с ним. К тому же, он так ведет себя просто из своей доброты, а она все истолковывает неверно.

Спать не хотелось, и Хун Хуа решила заглянуть по дороге проверить, спит ли малыш Вэйвэй. Он жил в комнате Лю Цзина, но тот остался в библиотеке, а, значит, ребенок сейчас один.

Она прошла через цветущие сливы, пытаясь перевести свое внимание на них и успокоиться. Везет Учителю Лю – он то всегда остается невозмутимым.

Сад благоухал – это была та самая роща, под которой была заточена армия в пятьсот демонов. Но атмосфера здесь была такой благостной, что девушка даже усомнилась, что это правда. Либо же они были спрятаны действительно очень глубоко с помощью мощной магии земли. Надо будет расспросить об этом при случае.

Хун Хуа вошла в комнату Лю Цзина – светлую, скромную и аскетичную. Он отдал свою кровать ребенку, а сам теперь спал на полу на циновке. Как же раздражала эта его идеальность. Будучи таким совершенным, интересно насколько никчемной и несовершенной считает он ее…

Ребенок не спал. Он сидел в темноте на кровати, опустив голову, и медленно покачивался из стороны в сторону.

Она хотела было ласково пожурить его, но Вэйвэй поднял на нее глаза.

На детском личике сияли в темноте два красных демонических глаза. На губах ребенка расползлась улыбка, и Хун Хуа увидела, что его зубы стали острыми.