— Фи… филимонова… — пробормотала она, глядя исподлобья.

— Ха-ха, Филипок! — мальчишка вспомнил, как на предыдущем уроке они читали рассказ «Филипок» о бедном плохо одетом мальчике, который надел тятин малахай и пошёл в школу.

— Точно-точно! Филипок! — поддержали его товарищи.

Так и приклеилась к ней с тех пор эта обидная кличка. Приклеилась — и не отпускала в течение десяти лет.

А ещё, с самого же первого дня, одноклассники поняли, что над Филипком можно безнаказанно издеваться сколько угодно и кому угодно. Ведь она была и меньше всех в классе, и физически слабее, поэтому не могла дать сдачи. Её дёргали за косу, прилепливали к её волосам жвачку, пихали ей в ранец огрызки от яблок, прятали сменку в сливном бачке унитаза. Родители Оливы никогда не приходили в школу разбираться. Быть может, просто потому, что не знали. А может, и не хотели знать.

Настя, соседка Оливы по парте, упитанная розовощёкая девочка, жалела её и иногда защищала. Но даже она порой не могла удержаться от соблазна назвать её Филипком и как-нибудь подшутить над ней.

Как-то раз Олива пришла в школу в драной кофте и без юбки. В классе, естественно, это произвело фурор. И тогда учительница, отведя её за шкаф и дав ей какую-то тряпку обернуть вокруг талии вместо юбки, начала задавать вопросы.

— Как получилось, что ты пришла в школу в таком виде? Ты же понимаешь, что так ходить нельзя?

— Я знаю, — Олива опустила голову. — Просто юбка потерялась.

— Как это потерялась? И почему ты приходишь в школу непричёсанная?

— Я причёсываюсь, — отвечала Олива.

— Сама?

— Ну да, — она вскинула глаза на учительницу, не понимая, чего же от неё хотят.

— А родители твои куда смотрят? Почему они не следят за твоим внешним видом? Они что — так сильно заняты на работе, что не могут утром собрать ребёнка в школу?

— Мама занята на работе. А папа всё время пьяный, — прошептала девочка.

— Вот оно что, — учительница нагнулась к ней, — Придётся мне побеседовать с твоими родителями, Филимонова.

— Не надо!.. — в глазах Оливы плеснулся ужас, — Я, я больше не буду так приходить, только не надо родителей…

— Почему?

— Бить будут, — последовал ответ, — А я, честное-расчестное, больше никогда в школу без юбки не приду…

И Олива, правда, больше не приходила в школу без юбки. Но следить за собой как следует так и не научилась. Надо ли говорить, что в старших классах, когда юноши уже начали замечать девчонок и приглашать их в кино — Оливу все школьные романы обошли стороной!

Настя была, пожалуй, единственным человеком в школе, который, хоть и из жалости, но всё же дружил с Филипком. Яна появилась позже, в классе десятом.

Теперь, конечно, Филипок, хоть и с опозданием, но начал меняться. Появилось стремление следить за своей гигиеной, одеваться чисто, причёсываться тщательно. Настя знала, что причиною этому — Даниил. Но, после того, как она побеседовала с ним в аське, уже была не уверена, хорошо это или плохо. Она объяснила ему всю ситуацию с Оливой и её чувствами к нему, однако реакция на это Даниила была весьма своеобразной.

— Скажи Оливе, чтоб не парилась. Вот прям щас позвони и скажи. А то я ей голову отвинчу.

— Э, не, ребят. Это уж вы сами промеж собой разбирайтесь. Я — пас.

— Нет, ты всё-таки скажи ей, — продолжал настаивать Даниил, — И ещё передай ей, что я могу всё — это предупреждение.

— Тебе надо, чтобы она так страдала? — с упрёком спросила Настя.

— Я вот думаю ещё с ней поиграть, — усмехнулся Даниил.

— Не надо. У неё реально нервы на пределе.

— Кхе-кхе, ну пусть сама играется.

— Ты там можешь себя считать хоть Гарри Поттером, мне плевать, — раздражённо отстучала Настя, — Меня просто достали её проблемы, которые связаны, между прочим, с тобой. Поэтому решай всё сам. Я — пас.

— Настя, к твоему сведению, о её проблемах я узнал ещё раньше тебя, — ответил он, — Когда мы на крыше сидели. Я уже тогда знал всё, что будет. Неужели не ясно?

— Перестань её мучить.

— Я её? Она сама себя, — последовал ответ, — Есть простые правила жизни, и она их нарушает.

— Просто скажи ей, сможешь ты ей ответить тем же, или нет. Если скажешь, что нет, она впадёт в депрессию, но вернётся на землю. Если да, то это уже ваше дело.

— Тут есть проблемка, — помолчав, написал он.

— Какая?

— Я самодостаточен, а люблю всех.

— Ну и что? Это разные любови.

— Я знаю. Но её это не устроит…

А Новый год, между тем, приближался. И ничего не знающая Олива по-прежнему продолжала жить в своих иллюзиях и собираться в Архангельск к Даниилу.

«Нет, надо, надо сказать ей правду», — в итоге решила Настя и позвонила Оливе.

— Йестердэээй! — запела Настя вместо приветствия.

— Может, хватит уже, а? — не слишком-то вежливо проворчала Олива.

— Что?

— Сама знаешь, что!

— Если честно, то не знаю, — ответила Настя и продолжила петь, — Олл май траблс сиимд соу фаар эвэээй!!!

— Не издевайся.

— Я не издеваюсь. Я пою песню. Присоединяйся!

— Мне не до песен.

— Ну тогда не мешай мне петь. О-о, ай белив ин йестердэээй!!!

— Оставь сарказм другим, — хмуро посоветовала Олива.

— Не могу, — сказала Настя, — Он — неотъемлемая часть моей жизни.

— Да, я это ещё в детстве заметила. Мало чего изменилось с тех пор…

— О чём и речь! Ты как была филипком в школе — так и осталась. Вот и я говорю — ничего не изменилось!

— В общем, глумись на здоровье, только жизнь мне не порти, — устало обрубила Олива, — Больше я у тебя ничего не прошу.

— А тебе нечего портить. Новый год ничего не изменит.

— Что значит — ничего не изменит?!

— То и значит, что не изменит, — и Настя опять запела: — Оу, йестердэээй!

— Слушай, хватит!!! — рявкнула Олива, окончательно потеряв терпение, — Не выводи меня из себя! Чего ты ерничаешь — завидуешь, что ли?

— Чему? — Настя даже опешила, — Просто ты очень смешно злишься. Но если тебе очень хочется думать, что я завидую, то думай.

— Всё было нормально до тех пор, пока не появился Даниил, — сказала Олива, — Как только ты начала с ним переписываться, всё и началось…

— Просто я хочу тебя кое о чём предупредить. Вот и всё.

— О чём?

— Это может остаться между нами? — помолчав, сказала Настя, — Без вмешательства Дениса?

— Да.

— И Сорок Второму не скажешь?

— Да.

— Блин, не могу. Всё. Короче. Я сваливаю. Общайтесь сами как хотите.

— Почему не можешь? Я же сказала, что никому ничего не скажу.

— Он мне сказал, что играет, — быстро произнесла Настя.

— То есть как? — не поняла Олива.

— Играет с тобой, как с Никки играл.

— Поподробнее.

— Во-первых, он знает, что ты его любишь, ещё с того момента, как вы сидели на крыше…

— Он сам тебе сказал?

— Да, — ответила Настя.

— Понятно, — наконец, выдавила из себя Олива после долгого молчания.

— Он не стоит того. Он не стоит твоих сил. Он не стоит этого! — горячась, взахлёб затараторила Настя, — Ты ради него работаешь, едешь к чёрту на куличики. Он этого не стоит!!! Может, я в жестокой форме тебе всё это тогда говорила, но просто ты сама не хотела глаза открывать, а я из-за этого бесилась! Согласись, ведь будет гораздо больнее, если сказка рухнет в Новый год!

— Надо обдумать… — медленно произнесла Олива.

— Не надо. Знаешь, что есть правда. Он — ребёнок. Он не относится серьёзно ни к чему.

А Олива держала трубку у уха и молчала.

Мир, обретённый ею недавно, рушился на глазах.

Даниил вышел из университета и, не дожидаясь Дениса, у которого была сегодня военка, сел в автобус. Обычно он ехал до Садовой, где жила Никки, и обедал у неё же. Но теперь, увидев в окно автобуса знакомые кварталы и перекрёсток, где маячил зелёной каплей светофор, Даниил не захотел вставать с мягкого сиденья и выходить на улицу, в слякоть и холод.