— Не надо, — стальным голосом, не оборачиваясь, произнесла Мими, — Андрей, ты простудишься без куртки, иди обратно. Я живу недалеко.

— Ты обиделась на меня? — Салтыков вдруг порывисто обнял её. От него разило табаком и перегаром, и Мими нашла в себе силы вырваться.

— Андрей, не надо меня хватать!

— Машенька, извини, пожалуйста… Но сегодня ты такая красивая, что мне трудно держать себя в руках… Я не пил много, ты же помнишь — но я пьян, и мне жарко… Кажется, я влюблён…

— Ты это говоришь всем. У меня нет оснований верить тебе.

— Поверь мне, пожалуйста! — с жаром воскликнул Салтыков, — Наверное, я не должен был всего этого говорить, но… — он запнулся, — Если ты хочешь, мы можем забыть об этом…

— Вот так-то лучше, — надменно произнесла Мими, — Иди обратно в кафе, а то ребята подумают что-нибудь не то.

— Машенька, но ты же придёшь играть ко мне на дискотеку шестнадцатого числа? Ты же знаешь, мне без тебя там никак не обойтись…

— Посмотрим, — холодно сказала Мими и, не оборачиваясь, пошла к своему дому.

«С-с-сука… — сквозь зубы прошипел Салтыков, оставшись один у входа в кафе, — Блядь, мне трахаться надо!!! Пипец, хоть шлюх заказывай… Не прёт, так не прёт…»

— Ты чего тут стоишь бормочешь? — окликнул его Паха Мочалыч.

— Да Целкина ломается… Маша, блядь, Целикова, — Салтыков досадливо сплюнул, — У-у-у, бля!!! Павля, убей меня апстено!!!

— Да нах она тебе сдалась? Других, что ли, девчонок нет?

— Да, блядь, нету, в том-то и дело!

— И чё ты так загоняешься? Уж ты-то, да не найдёшь, кого трахнуть? — тонкая улыбка зазмеилась на сволочном лице Мочалыча, — Положим, Целикова-то тебе, конечно, так просто не даст… Разве что после свадьбы…

— Ну, уж нет! Нахуй, Нахуй!

А Мими, конечно, ничего не знала об этом разговоре. Слова Салтыкова о том, что он влюблён в неё, не выходили у неё из головы. Умом Мими понимала, что Салтыков, мягко говоря, вводит её в заблуждение, но ещё было что-то помимо разума, что заставляло её верить этим словам. «А вдруг он и вправду влюблён в меня? — вновь и вновь думала она, лёжа по ночам в своей постели в обнимку с пушистым белым медведем, — А почему он не может быть в меня влюблён? Я красивая, и, кроме того, гораздо умнее всяких там Ирисок и Диких Кошек. Конечно, ему не на что рассчитывать — я не из тех, кто дёшево продаётся…»

Однако на дискотеке, куда Мими всё же пришла играть свои арэнби, Салтыков демонстративно не замечал её. Он пил, базарил с приятелями, прижимался в танце к какой-то стриженой брюнетке, и ему не было никакого дела до того, что их видит из своей рубки Мими. Еле-еле доиграв свой сэт и не видя ничего сквозь пелену слёз, спотыкаясь, она покинула свою рубку. Всё ещё надеясь, что Салтыков заметит её уход, Мими обернулась на пороге — но он настолько увлёкся своей брюнеткой, что на Мими даже не смотрел. И тут Мими поняла, что для Салтыкова она — ноль, пустое место, впрочем, как и все.

— Маша? Почему ты так рано уходишь? — Кузька нагнал её в дверях.

— У меня разболелась голова, — сказала Мими, пряча лицо.

А на следующий день в университете Салтыков подошёл к ней, как ни в чём не бывало:

— Сслуушай, МИми…

— МимИ, — сквозь зубы поправила его она, делая ударение на последний слог.

— Ну хорошо, МимИ, — согласился он, — У меня к тебе предложение…

— Извини, но мне некогда. Сейчас начнётся семинар.

— Я не отниму много времени, — поспешно выпалил Салтыков, — Я сейчас разрабатываю новый проект для Агтустуда, и хотел бы, чтобы ты помогла мне с контентом…

— Попроси кого-нибудь другого. Я не сомневаюсь, что кроме меня тебе есть, кого попросить, и что тебе не откажут в сотрудничестве.

— Мими, ты злишься на меня?

— С какой стати?!

— Вот и я не понимаю, с какой стати, — сказал Салтыков, — Кажется, я ничем тебя не оскорбил, и, как ты и хотела, больше не переступал границы нашей с тобой дружбы…

— Мне пора, — оборвала его Мими, и с развороченной душой вошла в аудиторию.

Так потекли университетские будни, но всё было уже не так, как прежде. Мими и Салтыков прекратили сотрудничать, и отношения у них стали чисто на уровне «привет-пока». Делать к нему первый шаг Мими не позволяла гордость; и лишь втайне она надеялась, что рано или поздно, устав от лёгких побед, он сам начнёт её добиваться — как и положено мужчине добиваться руки порядочной девушки.

И вот теперь он женится!.. И на ком?.. На Оливе!..

Новость была слишком абсурдной, чтобы в неё поверить.

Когда форумчане всей толпой ввалились в квартиру на девятом этаже, Яна, еле заметно кивнув головой Мими, взяла Оливу за локоть:

— Оль, пойдём, скажу тебе кое-что…

Они отошли к окну.

— Ну, чего? — спросила подругу Олива, — Как впечатления?

— Скажем так, неоднозначные, — ответила Яна, — Кстати, что это у тебя с рукой?

— А, ерунда… — Олива беспечно кинула взгляд на свою перебинтованную кисть, — Обожглась, короче. Фигня…

— Я смотрю, ты тут неплохо освоилась.

— Не говори… Блин, до сих пор не верится. Это просто сон какой-то! — Олива подошла к окну и блаженно потянулась, — Как в сказке. Мечтала-мечтала — и вот…

— Да уж, — хмыкнула Яна.

— Вот он, мой изумрудный город! В Москве я кем была? Чмом-Филипком, а здесь я — царица! Вот они, все у меня в руках. И король ихний у меня вот где, — Олива подняла ногу и постучала пальцем по каблуку туфли, — Видала, как я его?

— Ну-ну. Царица, — Яна презрительно усмехнулась, — Не боишься, что корона слетит?

— Ты знаешь, если честно, то боюсь, — опустив глаза, призналась Олива, — Я вот иногда думаю, что я всего этого не заслужила, что я не по праву занимаю это своё место… И постоянно жду какого-то подвоха, кажется, что что-то будет, и будет плохо. Я Салтыкову не верю, и злюсь на него из-за этого. Вот вроде бы вижу, что он искренен в своих чувствах ко мне — а не верю. Всё слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Разговор подруг на самом интересном месте прервал подошёдший к ним Салтыков.

— Мелкий, пошли, покурим на балкон, — тихо сказал он на ухо Оливе.

Они вышли на балкон, и, едва прикрыв стеклянную дверь, Салтыков кинулся жадно целовать Оливу.

— Я хочу тебя… Я хочу тебя прямо здесь!

— Ты с ума сошёл?! — ахнула Олива.

Но Салтыков уже и впрямь ничего не соображал. Одной рукой прижимая к себе Оливу, он прямо там расстегнул ширинку и через минуту с наслаждением кончил на пол.

— Ненормальный! — прошипела Олива, нервно оправляя на себе платье, — Мы же здесь не одни! Там полна комната народу, а ты вон чего вытворяешь! Что, до ночи потерпеть не мог? Теперь весь Архангельск будет перемывать нам кости…

— Да с чего, мелкий, — оправдывался Салтыков, — Ничего им оттуда не видно.

— Так уж и не видно! Это нам их отсюда не видно, а им из комнаты всё прекрасно видно. Физику в школе надо было лучше учить, балда!

В правоте Оливы сомневаться не приходилось: ребятам из комнаты действительно было отлично видно всё, что делалось на балконе.

— Смотрите-ка, Салту приспичило, — съязвил Павля, чуть ли не приплюснув нос к оконному стеклу.

— Эге, да тут бесплатное порево, — заржал Флудман.

— Да они, никак, стоя трахаются! Вот умора!

— Все Ктулху делают это стоя, — с умным видом изрёк Гладиатор.

— Хром, ну-ка пошёл вон отсюда! Ишь, залип, извращенец мелкий! Тебе ещё рано такие вещи смотреть — детям до восемнадцати не положено…

Яна и Мими сидели рядом на диване, но даже им было видно, что делали на балконе Салтыков с Оливой. Когда Олива вместе с ним вышла, наконец, с балкона и подсела к девушкам, Мими едва сдержала себя, чтобы не отскочить от неё, как от прокажённой.

Улучив подходящий момент, Мими подошла к Салтыкову.

— Да, Андрей… Я от тебя такого не ожидала.

Салтыков виновато заулыбался.

— Я сам от себя не ожидал…

— И ты что, действительно намерен на ней… жениться?