А Олива, конечно же, ничего этого даже не подозревала. Ей было весело, она хохотала, по-детски дурачилась с колой и соломинкой, хватала суши прямо руками. На мгновение Салтыкова охватило бешенство: у него появилось страшное желание прикрикнуть на неё, или — ещё лучше — выгнать из-за стола пинком под зад, но он сдержался.

Поздно вечером Олива и Салтыков лежали у себя в гостинице и ждали Майкла, который поехал провожать Юлю в Бирюлёво.

— Отлично сегодня погуляли! — улыбаясь, говорила Олива, — У меня даже рот болит от улыбки — весь день сегодня рот до ушей…

— Что-то Москалюшка запаздывает, — заметил Салтыков.

— Ну и ладно, — Олива прижалась к нему как кошка, — Зато нам никто не мешает быть наедине…

— Мелкий, подожди… Я схожу покурю…

Салтыков направился в кухню. Олива пошла за ним босиком, обняла его сзади за плечи.

— Мелкий, не стой босиком на полу, простудишься, — устало сказал Салтыков, — Иди в комнату. Я щас.

Олива вернулась в комнату слегка расстроенная. «Раньше он не был со мной так холоден, — отметила она про себя, — Что же изменилось?..»

Однако додумать мысль до конца ей не удалось, так как приехал Майкл. Салтыков обрадовался его приходу, как будто сто лет его не видал.

— Ну, Майкл, рассказывай, — сказал Салтыков, — Мелкий, сходи пока на кухню, чайник поставь.

Олива покорно поплелась на кухню ставить чайник. Дверь из комнаты была открыта, и оттуда был слышен разговор Майкла с Салтыковым.

— Ты хоть поцеловал её на прощание?

— Да, мы поцеловались, — робко пробубнил Майкл.

— Ну и как она тебе? Нравится?

— Не знаю, — помолчав, ответил Майкл, — Она мне, конечно, понхавилась, но… Ты же знаешь, я уже обжёгся раз так с Волковой, больше не хочу…

— Нуу, Майкл! Неужели до сих пор не можешь забыть Волкову? — удивился Салтыков, — Зачем тебе это надо — грузиться прошлым? Надо жить настоящим.

Майкл только вздохнул. Да, Салтыкову легко было рассуждать — сколько у него девушек было в прошлом? Он им поди-ка и счёт потерял. А Майкл любил пока только один раз в жизни, и до сих пор чувствовал, что, хоть Юля и была ему интересна как человек, но всё же ни она, ни кто-либо другая не сможет занять в его сердце место Насти.

На следующее утро ребята проснулись в своей постели. Вставать в хмурое ноябрьское утро им было лень, и они лежали и кисли в постели до полудня.

— Мееелкий… — пробормотал Салтыков спросонья, обнимая Оливу.

— Андхей, — послышался с другой стороны скрипучий голос Майкла, — Почему ты называешь Оливу «мелким»?

— Ну, а как её ещё называть? Мелкий и есть мелкий. Не «крупный» же…

Зевнув пару раз и потянувшись, все трое опять задремали в постели. Стало совсем скучно.

— У меня чё-то песня одна в голове крутится, — нарушила молчание Олива, — Только мотив не подберу…

— А мне знаете какая песня нхавится? — сказал Майкл, — Из фильма «Семнадцать мгновений весны»…

— Спой, Майкл, — попросил Салтыков, — А мы с мелким тебе будем аккомпанировать.

— Не думай о секундах свысока… — выпалил Майкл не в такт.

— Нет, Майкл, — остановил его Салтыков, — Надо ритм выдерживать. Ну, на раз-два-три!..

— Не думай

О секундах

Свысока…

— Настанет вхемя

Сам поймёшь

Навехное… — подхватил Майкл своим скрипучим голосом.

— Свистят они

Как пули

У виска, — запели все трое, -

Мгновения,

Мгновения,

Мгновения…

— Блин, здорово у нас получается, — отметила Олива, — А давайте ещё чего-нибудь споём?

— Не, мелкий, — отказался Салтыков, вставая, — Мы же договаривались с Янкой и Юлькой сегодня на Красной Площади погулять, забыла?

Олива радостно заулыбалась и тоже встала. Как здорово, что её любимый парень и лучшая подруга, после всех разногласий, наконец-то нашли общий язык! Для полного счастья не хватало только помирить Волкову с Майклом…

— Чья это паста? — крикнула она из ванной, держа в руках тюбик «Колгейт», — Салтыков, твоя, что ли?

— Нет, не моя. Наверно, Майкла.

Олива фыркнула.

— Чего ты? — спросил её Салтыков.

— Мой покойный дедушка, царствие ему небесное, не умел читать по-английски, — объяснила Олива, — И «Cоlgate» он прочёл как «Солдате».

— Паста «Солдате» — служи, боец! — поймал тему Салтыков.

— Ооооой! — Олива согнулась пополам от смеха, — Как ты сказал… Ха-ха-ха… Паста «Солдате»… Ой, не могу!!!

Она смеялась как сумасшедшая, катаясь по полу. Растерянный Майкл, пришедший в ванную чистить зубы, ничего не понял.

— Майкл, ты чего пришёл?

— Я зубы чистить…

— Пастой «Солдате»? Служи, боец! — подъелдыкнул Салтыков.

— Оооооой! Ха-ха-ха!!! — ещё больше зашлась Олива, корчась на полу от смеха.

— Нда, — откомментировал Майкл, — У кого-то с английским большие пхоблемы.

А в это время у Юли и Яны был свой разговор.

— Мне Мишка понравился, — смущаясь, произнесла Юля.

— О чём вы хоть там говорили-то? — хмыкнула Яна, крася перед зеркалом ресницы.

— Не поверишь — об архитектуре…

— В три часа они будут нас ждать на Театральной в центре зала, — сказала Яна, — Пора выходить.

И девушки, подкрасив перед зеркалом губы, взяли свои сумочки и поехали на Театральную.

Снег хлопьями валил над осенней Москвой. Красную Площадь перекрыли — там готовилось какое-то мероприятие. В центре на углах и выходах из подземных переходов раздавали красные ленточки и воздушные шары. Пятеро друзей взяли себе по ленточке и подвязали к своим сумкам.

— Ха-ха-ха-ха! Ой, не могу!.. — всё ещё заходилась от смеха Олива, — О-ой! Ха-ха… Паста Сол… Ха-ха-ха! О-ой!

— Олива, ты шо, кухила? — обернулся Майкл в её сторону.

— Паста Солдате!!! — поросёнком взвизгнула она, проседая в руках Яны и Салтыкова, — Служи, боец!!! Ха-ха-ха-ха…

— Чего?.. Да прекрати ты ржать, говори толком! — потеряла терпение Яна, — Чё за «солдате»?

— Да «Колгейт», зубная паста, — пояснил Салтыков, — Мы тут ещё рекламный ролик придумали с Негодом в главной роли. Вообрази себе Негодяева в гусарском шлеме, с такими курчавыми нафабренными усами… — он изобразил жестом Димаса с усами настолько мастерски, что даже Яна хрюкнула от смеха. — И вот, достаёт он пасту «Солдате» из табачного кисета — а паста в таком помятом облезлом тюбике — и говорит: «МнОгО фрОнцузОв пОбили мы, зОщищая нашу рОдимую стОрОнушку… А всё пОтОму, что с нами была паста "СОлдате" — служи, бОец!»

— А Хром Вайт ему честь отдаёт: «Служу, Отец!» — отсмеявшись, добавила Олива.

— Мдя, прикольно, — сказала Яна.

— Они ещё хекламный холик пхидумали с Гладиатохом в главной холи, — подал голос Майкл.

— Дык там и придумывать нечего, — сказала Олива, — Я, Янка, тебе не рассказывала, как мы с Салтыковым в Архе, когда ты уехала, Гладиатора протухшим соком напоили?

— Нет, не рассказывала.

— Ну, так слушай, — воодушевилась Олива, — Послала я своего дурня в магазин за соком. А этот оболтус, — она показала на Салтыкова, — Вместо апельсинового сока яблочный приволок. Да ещё в такой огромной упаковке — сок «Моя семья» называется.

— Ну и?

— Ну, ты же знаешь у Салтыкова привычка дурацкая пить из горла, — продолжала Олива, — Отпил он из горла, я и сама потом пить не стала. Так у нас сок этот простоял на жаре три дня — и протух. Ну, думаем, чё делать — выбрасывать сок вроде жалко, а допивать стрёмно…

— И тут приехал Гладиатор, — подхватил Салтыков, — И первым делом с порога заявил: «Я пить хочу, у меня сушняк в горле». Ну, я ему и предложил, от чистого сердца, так сказать: «Славон, хочешь сочку?» Он, понятное дело, не отказался, ну и высосал весь сок одним глотком. Потом как скуксил рожу, да как смял коробку, да как крякнул: «Ээээээээ!!! Хоррррош соччок!!!»

— Вы его там чуть не убили! — ахнула Юля.

— Дык нет, чё ему — выпил и даже похвалил, — рассмеялась Олива.