Прошло несколько часов. За окном уже давно стемнело, а Салтыков всё не возвращался, и Олива, от нечего делать раскладывающая на диване пасьянс, уже занервничала, не зная, что и думать.

— Кстати, пока мы в квартире одни, можем погадать, — кинула идею Яна, закрыв за парнями дверь, — Ты как на это смотришь?

— На картах мы уже гадали, — сказала Олива, — А больше трёх раз нельзя.

— Почему обязательно на картах? Можно на воске, на кофейной гуще, — возразила Яна, — Сейчас как раз святки — самое время для рождественских гаданий.

— Но ведь у нас нет воска, а кофе мы с тобой не пьём, — сказала Олива, — Других же гаданий я не знаю.

Яна прилегла на диван рядом с Оливой. Свет в комнате был выключен. Какое-то время девушки молчали.

— Я знаю одно гадание, — нарушила молчание Яна, — Нужно три одинаковых стакана с водой, сахар и соль. В одном стакане вода простая, в другом сладкая, в третьем солёная. Стаканы следует перемешать так, чтобы их было не отличить, какой из них какой. Берёшь наугад один из трёх стаканов и пьёшь воду: какая тебе вода достанется — простая, сладкая или солёная — такая, значит, у тебя и жизнь будет…

— Это интересно, — отозвалась Олива, — Но проблема в том, что у нас дома нет соли. Да и пластиковые стаканы, из которых вчера пили шампанское, уже закончились, остались только использованные.

— Тогда сделаем иначе, — предложила Яна, — У нас же остались со вчерашнего разные напитки? В один стакан нальём колу — это будет сладкая вода. В другом будет простая вода — Бонаква. А в третьем стакане будет рассол из-под солёных огурцов — солёная вода, значит.

— Идёт! — мигом согласилась Олива, — Готовь стаканы.

Яна прошла на кухню и через две минуты вернулась оттуда с тремя стаканами на подносе, укрытыми полотенцем.

— Тяни наугад, — велела она Оливе.

Олива просунула руку под полотенце, не глядя вытащила стакан. Он оказался с огуречным рассолом.

— Нда, — уныло прокомментировала она, — Я так и знала, что ничего хорошего меня не ждёт…

— Меня как будто ждёт, — неожиданно злобно произнесла Яна.

— Кстати, ты же так и не рассказала, как вчера всё прошло с Димкой? — спросила её Олива.

— Никак, — отрезала та.

— Чё, совсем плохо?

Яна с психом вскочила с дивана и отошла к окну.

— Скажи мне, пожалуйста, ты знала о том, что он… — она запнулась, — Ну, в общем, что я его не интересую?

— Да, — Олива опустила взор.

— Знала и молчала?

— Я щадила твои чувства. К тому же, сама до последнего надеялась, что это всё неправда, и у вас может что-то получиться…

В прихожей хлопнула дверь — вернулся Салтыков.

— Явился! Ну, щас он у меня получит! — Олива сжала кулаки, — Пусть только попробует войти…

Салтыков вошёл и протянул девушкам по плитке тёмного шоколада.

— Может, сначала объяснишь, где тебя носило весь день? — гневно начала Олива.

— У родителей был, если тебя это так интересует.

— Между прочим, пора бы уже знать, что я не ем тёмный шоколад, а ем молочный! — она швырнула плитку ему в лицо, — Или ты это делаешь специально, мне назло?!

— Дура, — пробормотал он и вышел из комнаты.

— Может, конечно, как подруга ты и ничего, — сказала Яна, когда он ушёл, — Но невеста ты, извини, хреновая. Не понимаю, как это Салтыков всё ещё терпит твои заёбы. Будь я на его месте, я бы уж давным-давно тебя послала.

А Салтыков тем временем стоял на кухне и курил, прокручивая в голове свой недавний разговор с Нечаевой в пустом офисе отдела проектирования «Гражданпроект».

— Соглашайся, Андрей, — убеждала его она, — Выгоднее моего предложения ты сейчас нигде не найдёшь.

— Но у тебя будет контрольный пакет акций?

— Пятьдесят один процент, — пояснила Нечаева, — Твоих — сорок девять.

— Да, но у меня сейчас нет капитала…

— Возьми кредит. Раскрутимся — выплатишь. А дальше пойдёт чистый навар. Соглашайся.

Салтыков молча, напряжённо думал, кусая заусенцы на пальце и глядя в потолок. Жилы на его лбу вздулись и зашевелились; было даже слышно, как тяжело скрипят его мозги.

— Проблемы? — сказала Нечаева, пристально глядя ему в глаза.

— Блин, Танюша, ты же знаешь, что я давно хотел свой бизнес… Но брать кредит… Переезжать в Питер…

— Что тебя останавливает? Чего ты боишься?

Салтыков опустил взор.

— А если наше предприятие прогорит?

— Не прогорит, — рассмеялась Нечаева, — Щас Питер — это одна большая стройка.

— Зато здесь меньше конкуренции…

— Так ты отказываешься? — в лоб спросила она.

— Мне надо подумать.

Нечаева решительно поднялась со стула.

— Думай, Андрей, думай. Но учти: я не буду долго ждать, пока ты созреешь.

Есть такое хорошее изречение: «Бойтесь своих желаний — они имеют свойство сбываться». И, в случае с Салтыковым, изречение это сейчас было уместно более чем.

Салтыков давно уже заметил, что стоит ему чего-то очень сильно захотеть — и это почти всегда сбывается. Так было с Агтустудом, когда он захотел создать студенческий форум, да ещё так, чтоб ему за это платили официальную зарплату. Так было со всеми его девушками, включая Оливу — по щелчку пальцев он получал почти любую, и, хоть добиться Оливу было труднее, в итоге она всё равно стала его. Другое дело, что его план перебраться к ней в Москву так и не осуществился; но сейчас это уже не имело значения, так как для этого появилась другая, более заманчивая, возможность…

И вот, надо ж было такому случиться, что именно теперь, когда ему замаячили увлекательнейшие перспективы, после того, как сработал его «План Б» — а в том, что он сработал, Салтыков ни капельки не сомневался! — неожиданным образом сбылась его мечта о собственной проектной фирме. Вот только сбылась она немного не вовремя, и немного не совсем так, как он планировал…

В общем, как теперь это всё разруливать, и какой путь выбрать, Салтыков представлял себе слабо. Но ясно было одно — от Оливы надо избавляться, причём немедленно.

План Мочалыча по избавлению от Оливы на первый взгляд был не плох — но что дальше? Вопрос по-прежнему останется открытым, снова придётся выкручиваться, врать… К тому же, сейчас, когда всё так повернулось, отправлять её домой было, по меньшей мере, рискованно. Но и терпеть рядом её присутствие, её сопли и неадекватные выходки все эти восемь дней, изображая из себя любящего жениха… Нет, это было уже слишком.

Может, пихнуть её к этому Хром Вайту? Но Хром — сам ещё пацан зелёный, живёт на стипендию, да ещё с мамой — куда он приведёт Оливу? Да и саму её — Салтыков знал это — не интересовал на самом деле ни Хром, ни Вайт. Она прицепилась к Салтыкову, как репей, и теперь отодрать её без ущерба для психики не было никакой возможности.

«Чёрт меня дёрнул связаться с ней тогда, в Питере…» — с досадой думал он.

Сзади него прошлёпали чьи-то босые ноги. Олива приблизилась к Салтыкову со спины и, не говоря ни слова, робко обняла его сзади.

— Чего тебе? — поморщился Салтыков.

— Ты обиделся? — кротко спросила Олива.

Салтыков снова отвернулся к окну и глубоко затянулся сигаретой.

— Не клеются у нас с тобой отношения… — грустно сказала она.

— Не клеются, — кивнул Салтыков.

— И что теперь? Как мы дальше жить будем?

Салтыков помолчал, стряхивая пепел на подоконник.

— Не знаю, мелкий. Решай сама…

Олива даже растерялась.

— Но что же… А как же теперь…

Салтыков молчал.

— Ну не молчи, ответь хоть что-нибудь!!!

И он, наконец, произнёс:

— У нас с тобой нет перспектив сейчас. Никаких.

— И?.. Что… мы должны… расстаться?!

— Подумай сама, мелкий. Я смотрю на вещи рационально. У нас сейчас не получится с тобой жизни. Во-первых, ты знаешь, мои родители против нашего брака…

— Ну и что? — с вызовом перебила его Олива, — Мы оба совершеннолетние, и нам вовсе необязательно их согласие. Ты же сам сказал это ещё летом. Что же изменилось?