— А, ну да… Не, ну ты прикинь! — возбуждённо частил Салтыков, — Я ей написал, чтоб к семи подходила к подъезду.

— А щас сколько времени?

Салтыков кинул взгляд на часы и ринулся вниз по лестнице, топоча, как молодой бизон.

— Погнали скорей! Две минуты осталось!..

— Может, объясните, что там у вас за тайны Мадридского двора? — окликнул их стоящий внизу старший Негодяев.

— Потом, Димас, потом, потом, — и Салтыков, как вихрь, пронёсся мимо него в коридор.

— Сенсация! Москвичка вышла из сумрака, — пояснил Павля, надевая свою куртку.

— Олива приехала! Щас за ней пойдём.

Дима вспыхнул и скрестил руки на груди.

— С-салтыков, только сюда её не надо, ладно?

— Да ладно тебе, — Саня легонько толкнул брата, — Пусть приведут, интересно же!

Однако, у подъезда Салтыкова, куда запыхавшиеся приятели прибежали в назначенное время, Оливы почему-то не оказалось. Зашедшийся с пару Павля недоуменно посмотрел на Салтыкова.

— Ну и чего мы мчались сюда, как на пожар?

— Погодь, ща ей наберу, — Салтыков поднёс к уху свой мобильник, — Алё, привет, ты где?

— Мы стоим у твоего подъезда, — произнёс в трубку голос девушки с ярко выраженным московским акцентом.

— Я тоже стою у своего подъезда, но вас здесь не вижу, — ответил Салтыков, — Ты видишь строящийся дом напротив?

— Ну, это… да…

— Хм, странно… Хотя погодь! Вы во дворе? — осенила его внезапная догадка.

— Да во дворе!

— Ясно. Ну, стойте. Я щас подойду.

Салтыков выключил мобильник и вдруг согнулся пополам от смеха.

— Э, ты чего? — удивился Павля.

— О-о-ой, пипе-е-ец!!! — Салтыков не мог говорить от распиравшего его хохота, — Ой, не могу! Ты бы слышал её голос! Это же умора!!! — и, передразнивая Оливу, затянул: — «Мы ста-аим у тва-аего па-адъезда!» О-ой, Па-авля!!! Это ж пипец! Ха-ха-ха!!!

— Нда, любопытно, однако…

— Это ещё не всё! Ты прикинь… Она перепутала подъезды… Эти остолопы там стоят, с той стороны… Как я ещё догадался, что они во дворе — эта Олива тупая как пробка! Говорит — да-а, вижу строящийся дом напротив! Ну ваще, блин… Ха-ха-ха-ха! Я в угаре полном…

— Дак ты иди, а то они тебя там заждались, — сказал Павля, — А я заскочу за Немезидой. Значит, встречаемся у Негодяевых?

— Да, Павля, приходите непременно! Это знаковое событие нельзя пропустить!

И Салтыков, спрятав мобильник в карман, энергичной походкой направился за угол дома, во двор, где ждала его эта московская чудачка, с которой он когда-то переписывался вслепую, но которую ни разу не видел даже на фотографии.

Салтыков обогнул дом со стороны двора и побежал к среднему подъезду, около которого стояли трое. Оливу, естественно, он узнал сразу, ведь она была единственной девушкой из присутствующих. Он сразу выцепил её короткую дублёнку и непокрытые длинные волосы, ибо она стояла к нему спиной.

— Так вот ты какой, северный олень! — пробормотал Салтыков себе под нос, и нетерпеливо ринулся к ним наискосок по сугробам, — Вот только темно, и не видно нихуя… Ничё… Щас…

Наконец, он вывернулся из сугробов на дорогу возле дома, и, не успев даже толком приблизиться к ожидающей его компании, радостно завопил:

— Приве-е-ет! С Новым годом!!!

Ребята обернулись в его сторону. Салтыкову были знакомы их лица ещё с того памятного Урбана, в который они играли летом. Обернулась и Олива. Салтыков жадно вперился в её лицо, которое было плохо видно при вечернем освещении. Перед ним стояло странное существо с азиатскими чертами и, не мигая и не улыбаясь, пристально смотрело на него своими чёрными зрачками в удлинённых миндалинах выразительных восточных глаз.

«Вот так чукча!» — невольно подумал Салтыков. Вслух, однако, этого не произнёс.

— Мы, вообще-то, за болванкой, — напомнил Даниил.

— Ах да, болванка… — Салтыков озадаченно почесал затылок, — Я её на работе оставил. Пойдёмте к Негодяеву, он нам скинет.

Олива и её друзья еле-еле поспевали за Салтыковым, который бежал впереди всех, параллельно разговаривая с кем-то по мобильнику. Девушка смотрела сзади на его чёрную куртку-аляску с жёлтым мехом на капюшоне, которая в то время была очень модной среди парней, на его прыткую походку, манеру куда-то торопиться и делать тысячу дел одновременно, свойственную очень энергичным и предприимчивым людям, и думала, что такому парню с шилом в заднице самое место в Москве, где как раз на вес золота ценятся эти качества. Олива имела способность угадывать будущее некоторых людей — и она при первом же взгляде на Салтыкова определила, что этот далеко пойдёт.

Между тем, ребята остановились у красивого большого здания перед Площадью Дружбы. Это был дом Негодяевых.

— Здравствуйте. Вы к кому? — осведомилась на входе строгая консьержка.

— Здравствуйте ещё раз, с Новым годом вас! — Салтыков надел на себя дежурную улыбку и аж засуетился от чрезмерной любезности, — Эти ребята со мной. Мы к Диме Негодяеву…

— Ну, проходите.

Салтыков, ещё раз фамильярно поздравив консьержку с Новым годом, просочился в дом, ведя за собой Оливу и её друзей.

Дверь открыл очень высокий, красивый юноша, с копной тёмных курчавых волос и правильным, но флегматичным и сонным лицом. Олива, кинув на него быстрый взгляд, отметила, что джинсы и водолазка на нём, вероятно, были куплены в дорогом бутике и стоили куда больше, чем весь её гардероб.

Дима Негодяев (ибо это был он), ничуть не удивился, увидев у себя дома незнакомую девушку в обществе трёх ребят. Было такое ощущение, будто он только что проснулся. Сонно хлопая ресницами, он вяло и равнодушно смотрел на пришедших и так же равнодушно спросил Салтыкова, куда он девал Павлю.

— За Катюхой пошёл. Щас подгребут, — небрежно кинул тот.

— Это Катя, которая Дикая Кошка? — изумилась Олива.

— Не. Это которая Немезида, — последовал ответ.

Олива вошла в дом вслед за Салтыковым, и очутилась в большом красивом холле, откуда на второй этаж вела ярко освещённая лестница. Такой роскоши Олива ещё не видела нигде, разве что в мексиканских сериалах, где частенько мелькали гостиные богатых домов всяких там Линаресов и Вильярреалей.

Олива вспомнила, что в Москве у неё осталась подруга Яна — красивая, но несчастливая девушка. Яна с детства мечтала о мальчике-принце в роскошном дворце, но, увы, жизнь не дарила её такими встречами. А тут — как в сказке: и дворец, и принц, даже не один, а целых два принца. Вот бы Янку сюда, подумала Олива…

Из-под лестницы вальяжно вышел огромный пушистый кот и лениво потёрся спиной о резную ножку дивана.

— Какой роскошный! — вырвалось у Оливы, — Можно я его на руки возьму? Он не царапается?

— Нет, он не царапается, — ответил брат Димы Негодяева, Саня, который тоже присутствовал в холле.

Саня поймал кота и протянул его Оливе.

— Благодарю, — сказала она, принимая кота.

— Только вот не надо целовать кота, — сыронизировал Даниил, о котором, общаясь с Саней Негодяевым, Олива даже забыла.

— А кого мне целовать, тебя что ли? — парировала девушка.

— А хоть бы и меня…

Вдруг в передней раздался звонок, и вскоре оттуда послышались смех и весёлые голоса. Это пришли Павля с Немезидой.

— Привет! — беспечно бросила Олива вошедшим молодым людям.

Немезида окинула девушку оценивающим взглядом, но промолчала. Павля кивнул на её приветствие, и на мгновение лицо Оливы показалось ему подозрительно знакомым, но вот только где он её видел — сказать он этого не мог.

— Катюшкин! Садись сюда, — Салтыков хлопнул ладонью по дивану около себя, — Надеюсь, Павля не будет на нас в обиде, — добавил он тихо на ухо девушке, по-прежнему лукаво улыбаясь.

Немезида вспыхнула, однако села рядом с Салтыковым. Павля сел с другой стороны, и по лицу его было видно, что он совершенно не в восторге от того, что Салтыков так фамильярно ведёт себя с его девушкой.

Между тем, принесли коньяк и шоколадные конфеты в коробках. Олива не любила конфет, сделанных из горького шоколада, однако взяла одну штуку.