— Мелкий, я отдам, честное слово, с получки отдам! — обещал он, суетливо пряча купюру в карман джинсов.

— Иди уже, не мозоль глаза!..

Салтыков шёл на работу пешком по прохладной утренней улице и улыбался, как все новички, которые поначалу всегда идут на работу как на праздник. В мечтах он уже представлял себя богатым, обеспеченным человеком; и поэтому заулыбался ещё счастливее, когда взору его открылась в ярко-синем небе верхушка сахарно-белого здания высотки.

Когда Олива, закрыв за Салтыковым дверь, вернулась в комнату, Яна и Гладиатор уже встали. Глад запарил себе в стакане лапшу «Роллтон» и теперь сидел в кресле, дожидаясь, пока она разбухнет. Яна же сидела в постели и ела кекс, облокотясь на диванные подушки.

— А вилок у нас нет, — сказала Олива, — Так что, Славон, придётся тебе лапшу есть руками.

— У меня зато есть китайские палочки, — сказала Яна, — Слав, ты умеешь есть китайскими палочками?

— Мммм… — задумался Гладиатор и, наконец, утвердительно кивнул, — Да.

Яна с лукавою улыбкой протянула ему палочки. Гладиатор долго вертел их в руках, приноравливаясь, а потом с решительным видом разломал их напополам и, зажав их в кулаки обеих рук, яростно воткнул в лапшу. Яна, увидев это, расхохоталась и, обессилев от смеха, снова упала в постель.

— Давайте лучше думать, чем сегодня займёмся, — предложила Олива.

После недолгих обсуждений решено было ехать купаться на Ягры, но у них в запасе было ещё полтора часа, и девчонки от нечего делать всё это время безуспешно пытались запереть в шкафу Гладиатора.

Часам к одиннадцати утра подгребли к МРВ и сели на ягринский автобус. Денег у Гладиатора было в обрез, но так как ни Яна, ни Олива даже не сделали попытки вытащить кошелёк, чтобы заплатить за проезд, ему больше ничего не оставалось делать, как заплатить за всех троих.

— Пойдём, окунёмся? — предложил уже переодетый в плавки Гладиатор, когда они прибыли на пляж и расстелили на песке покрывало.

— Иди, Слав. Мы пока позагораем, — лениво отвечала Яна.

Впрочем, ни море, ни солнце, ни тёплый белый песок, ни мускулистый загорелый мачо-Гладиатор не могли поднять ей испорченного с ночи настроения. Яна не выспалась; голова у неё гудела, и хотелось послать всё к чёрту.

— Бесит меня твой Салтыков, — выговаривала она, лёжа рядом с Оливой на покрывале, — Начал сразу про твой «гаражик» говорить прямо при нас. Ну ладно, Гладиатора он не стесняется, но хоть меня бы посовестился!

— Хм… Ну, это конечно, ты права… — согласилась Олива, — Да, действительно, бестактность тут есть, я не спорю…

— И потом, он собственник, такой же, как и ты. Кстати говоря, я чувствую, что тоже раздражаю его.

— Почему так думаешь?

— Я это чувствую. Каким же надо быть остолопом, чтобы так влюбиться в тебя, что и меня не замечать…

Яна встала и пошла к воде собирать ракушки, а Олива осталась загорать на пляже. Настроение её тоже упало. А тут ещё солнце зашло за тучу, окрасив голубизну моря в неуютный, стальной цвет, и холодное дыхание северного ветра мурашками пошло по коже. Олива встала и, завернувшись в полотенце, принялась расхаживать по пляжу, издали наблюдая, как брызгаются друг в друга, стоя по колено в море, Яна и Гладиатор.

— Вода холодная, бррр! — поёжилась Яна, — Нырнуть слабо?

— Зыс ис Спартааа!!! — гортанно заорал Гладиатор и побежал нырять. Но бежать ему пришлось долго — у Ягринского берега вода долго шла мелко, по пояс.

— Оливка! Плыви к нам! — крикнул он, когда они с Яной уже стояли в море по шею.

— Не могу! Мне мочить нельзя! — крикнула с берега Олива, махая забинтованной кистью.

— Слушай, а что это у неё с рукой? — спросила его Яна.

— Да был тут один инцидент.

— Так что, говоришь, у тебя с рукой? — спросила Яна Оливу, когда они с Гладиатором вылезли на берег и приблизились к ней.

— Об кастрюлю обожглась, — неохотно буркнула та.

— Об кастрюлю, говоришь?

— Оля, не ври, — сказал Гладиатор.

Олива моментально вспыхнула и вскочила на ноги.

— Ты чё, ей рассказал? Ну, кто тебя просил?!

— Вот, оказывается, что тут у вас творится, — сказала Яна и напустилась на Гладиатора: — Ну, а ты что, был там, защитить её не мог?! В кустах писал? Герой!

— Не успел, — отвечал он, — Я ей говорил, чтоб не выходила к нему, да она разве слушает.

— Нет, я просто хуею от всего этого! — возмутилась Яна, — И ты ещё замуж за него собралась?

— А у меня что, есть выбор? — резонно возразила Олива.

— Выбор есть всегда.

Гладиатор пристально посмотрел Оливе в глаза.

— Оля. Ты слишком слабохарактерна. Ты хоть понимаешь, что тебя с ним ждёт?

— Она не понимает, — сказала Яна, — Видимо, ей нравится быть жертвой.

В пять часов вечера Олива и Яна собрались и поехали на автобусе в Архангельск. Гладиатор с ними не поехал, сказав, что ему ещё дома надо устанавливать спутниковую тарелку, но к ночи обещал нагрянуть. Девушки распрощались с ним и, подхватив свои сумочки, свернули с морского побережья и пошли по липовой аллее в направлении автобусной остановки.

На газоне росли крупные белые ромашки. Яна сорвала две штуки, одну воткнула себе в волосы, а на другой стала обрывать лепестки.

— Любит, не любит, плюнет, поцелует… — бормотала она себе под нос.

— На кого гадаешь-то? — поинтересовалась Олива.

— На Димочку, — отвечала Яна, — Плюнет, поцелует, к сердцу прижмёт, к чёрту пошлёт… К чёрту пошлёт! Ну и хуй с тобою, золотая рыбка. Ща на Славика погадаем.

Она вытащила из своих золотистых волос вторую ромашку.

— … К сердцу прижмёт, к чёрту пошлёт, своей назовёт. Любит, не любит, плюнет…

— Плюнет, — сказала Олива, когда оборвался последний лепесток.

— Ну и пошёл он в жопу.

В автобусе Яна клевала носом. С дороги, бессонной ночи, жары и морского купанья её разморило, и настроение у неё уже было совсем ни к чёрту.

— Потрох сраный! — ругалась Яна, когда они уже сошли с автобуса на улице Урицкого, — Чтоб я его больше здесь не видела! Поняла?!

— Кого?

— Салтыкова, кого же ещё! Мало того, что он хам, так он ещё и храпит как поросёнок. Я ночью даже уснуть не смогла из-за этого!..

— Странно… — пробормотала Олива, — Я дак не замечала, что он храпит.

— Где уж тебе заметить, — ехидно произнесла Яна, — Тебя хоть на скамье вокзальной положи — будешь дрыхнуть как чурбан. А я так не могу!

— Но что же делать? — слабо вякнула Олива.

— Я не желаю спать с ним в одной комнате! У меня отпуск раз в году, я хочу нормально отдохнуть!!! Ты понимаешь это?!

— Ладно-ладно, ты только не кипятись, — примирительно сказала Олива, — Если не хочешь, я скажу ему, чтобы шёл к себе домой ночевать, а мы эту ночь переночуем одни. Только не ори, ради Бога, а то у меня уже у самой голова лопается.

Девушки купили газированной воды в палатке и пошли домой. Олива уже сама была вся на нервах и готова была взорваться в любой момент. Яна, безусловно, была права — давно надо было выгнать этого дармоеда, который и так уже её как липку ободрал. Когда Олива призналась в этом Яне, та аж задохнулась от бешенства:

— И ты ещё сомневаешься?! Да после такого я сама его с лестницы спущу!!!

Мусорное ведро на кухне было полным-полнёхонько — Салтыков ни разу не вынес его, наверное, ждал, что оно вынесется само, или думал, что таскать мусорные вёдра — обязанность Оливы. И если до этого Олива ещё колебалась как маятник между Яной и Салтыковым, то теперь, увидев это полное до отказа ведро, она окончательно укрепилась в своём решении.

Раздался звонок в дверь. Олива заметалась по прихожей.

«Открывать — не открывать?..»

Звонки, между тем, становились всё настырнее, и она, поддавшись последнему порыву, открыла дверь…

Увидев такое дорогое и милое ему лицо Оливы, Салтыков расплылся в умилённой улыбке.

— Любимая моя…