Долгое время не знала о муже. Вспоминала то памятное утро, когда он прискакал домой на лошади с границы, где уже шел бой, посадил ее и сына в кузов переполненного грузовика, который уходил с эвакуированными в тыл. Грузовик тронулся, а Степан остался стоять на месте, грустный и озабоченный, и все махал им рукой, пока машина не скрылась за поворотом. Так он и стоял всегда у нее перед глазами, в ладно пригнанном летнем обмундировании, со шпалой в петлице и в слегка надвинутой на лоб зеленой фуражке. О его судьбе тогда ничего не знали и в Москве…

После второго ранения я некоторое время работал в Москве и был причастен к делу, о котором пойдет речь. В один из февральских дней по указанию руководства я позвонил в гостиницу и попросил Наталью Михайловну приехать в бюро пропусков.

Вдвоем мы поднялись в кабинет начальника отдела, с которым она была уже знакома по предыдущему заданию.

Подполковник, расспросив ее о здоровье и настроении, задал вопрос, ради которого, собственно, ее пригласили сюда.

— Как вы смотрите на то, если вам снова отправиться на Украину, с новым заданием. Если требуется подумать, подумайте день-два.

Наталья Михайловна улыбнулась.

— Что ж тут думать. Две недели я только и делала, что думала. Я согласна выполнить любое задание, только просила бы решить этот вопрос побыстрее. Невмоготу сидеть сложа руки в такое время.

Подполковник пропустил Наталью Михайловну вперед, и она первая вошла в кабинет. Навстречу ей поднялся из-за массивного письменного стола генерал. Это был, как отметила про себя Наталья Михайловна, довольно интересный мужчина. Выше среднего роста, стройный, густые черные с редкой паутиной седины волосы зачесаны назад. Военная форма — китель и брюки с лампасами в сапоги — была ему к лицу. На вид ему можно было дать не больше сорока лет, хотя лицо было усталым с припухшими глазами и резко обозначившимися мешками под ними.

После приветствия и обычных вопросов о здоровье и самочувствии генерал сказал:

— Наталья Михайловна, дела не позволили мне встретиться и поговорить с вами сразу после вашего возвращения. Надеюсь, вы не в обиде на меня. Мне доложили о вашей успешной поездке, о выполнении задания. Благодарю вас. Мне очень приятно поздравить вас с награждением орденом «Знак Почета».

Генерал вышел из-за стола и крепко пожал руку Наталье Михайловне. Угощая присутствующих чаем с галетами, генерал попросил Наталью Михайловну доложить, о задании, которое она выполняла при поездке на Украину.

Наталья Михайловна рассказала, что при поездке в тыл немецко-фашистских войск перед ней была поставлена задача — разведать безопасность продвижения по захваченным гитлеровцами районам правобережной Украины, возможности проживания и работы группы разведчиков с рацией в оккупированном Киеве.

— Имея специальный пропуск, можно без осложнений проехать поездом по железной дороге с любой станции в сторону Киева и провезти с собой небольшой багаж. Наиболее удобно проехать поездом семьей с домашними вещами. Это не вызывает подозрений и дает возможность провезти в вещах рацию и питание к ней. В самом Киеве при наличии связей и средств также можно устроиться на жительство и получить работу.

— Хорошо. Каковы ваши личные возможности в Киеве в этом плане, Наталья Михайловна?

Я родилась в Киеве, у меня там родственники, две тетки. Обе работают в театре и часто выезжают на гастроли. Кроме того, в Киеве под присмотром соседа осталась квартира моего двоюродного брата, который эвакуировался в Уфу.

— А как документы, с которыми вы ездили в Киев?

— Документы надежные, они подтверждают мое «знатное» происхождение. При проверке они производили на проверяющих неплохое впечатление и не вызывали подозрений.

— Ну, хорошо, Наталья Михайловна, мы хотим поручить вам сложное и ответственное задание — поехать еще раз в Киев на длительный срок, и не одной, а в составе группы. Каково будет ваше мнение? Если вы не готовы ответить, можно подумать.

Наталья Михайловна встала.

— Я согласна и готова отправиться хоть сейчас.

— Вот и хорошо. На подготовку вам потребуется около месяца. Желаю вам, Наталья Михайловна, и вашим спутникам удачи.

В состав группы вошли, кроме Натальи Михайловны Луцкой, еще двое: старшим ехал Василий Тимофеевич Варов — сотрудник органов госбезопасности, до войны комендант одного из участков на дальневосточной границе, который выступал в роли мужа Натальи Михайловны, и радист Коля Карпенко, девятнадцатилетний парень — их «сын». Собственный сын Натальи Михайловны был такого же возраста, киевские родственники его в лицо никогда не видели, так что подозрений у них возникнуть не могло. Группа отправлялась в Киев как семья Мищенко и должна была оформить прописку в городе, устроиться на работу, а затем приступить к выполнению задания. От группы требовалось через надежных людей собирать данные и информировать командование о политической и военной обстановке в Киеве и прилегающих к нему районах.

Путешествующая семья везла с собой солидный багаж. В чемоданах и сундуке находились вещи домашнего обихода — подушки, одеяла, простыни, тарелки, ножи, вилки, салфетки, а среди бумаг — программы и расписания занятий, принятые в школах на оккупированной территории. Эти документы были добыты партизанами. Коля как сапожник запасся набором старых сапожных инструментов, Наталья Михайловна предполагала заниматься рукоделием, для этого ее снабдили предметами мелкой галантереи — пуговицами, кружевами, иголками, спицами, нитками. Слесарный инструмент для Василия Тимофеевича Варова брать не стали: слишком тяжелый и занимает много места.

Рацию, питание к ней, часть денег в оккупационных марках и некоторые ценности пришлось тщательно замаскировать в вещах. Под двойным дном небольшого дорожного сундука с сапожным инструментом установили рацию, а запасные части к ней, шифры, коды и другие необходимые для работы бумаги упаковали в стенки чемоданов и игрушки.

Настал день, когда я доложил о готовности группы приступить к выполнению задания. В темную мартовскую ночь с подмосковного аэродрома поднялся небольшой транспортный самолет с группой на борту и взял курс на одну из партизанских баз в хинельских лесах.

Тяжко пыхтя и поминутно давая гудки, поезд остановился напротив вокзала. Под вечер, усталые и измученные, добрались до дома, где предполагали остановиться на жительство. Но квартира оказалась занятой.

По Нестеровскому переулку проживала знакомая Натальи Михайловны — старушка, которая знала Наталью Михайловну с детства и была хорошей знакомой ее родителей. Старушка уступила им одну свою комнату, договорившись с хозяином дома и уплатив ему тысячу марок.

Как ни устали они с дороги, вечером передали в Москву радиограмму о благополучном прибытии на место. Спустя пару дней семью Мищенко прописали в Киеве.

Нужно было устраиваться на работу. С раннего утра мужчины отправлялись на поиски. Николаю повезло первому. Он устроился сапожником в мастерскую при железнодорожном управлении.

У Варова дело подвигалось медленнее. Он искал работу по специальности квалифицированного рабочего — слесаря. Знакомых не было, а требовалось, чтобы кто-нибудь за него поручился. В конце концов он вынужден был наняться грузчиком в порт, где хозяйничала фирма «Тодт».

Домашние дела взяла на себя Наталья Михайловна.

Как-то Варов возвратился с работы позже обычного. Он выглядел очень усталым.

— Все, что мы сделали и делаем, — сказал он, — неплохо, но этого мало. Нам следует вплотную заняться сбором сведений о военных перевозках и воинских частях. Только своими силами мы многого не сделаем. Нужно подумать о расширений круга знакомств. В воскресенье съезжу в Лубны — есть тут такой городишко неподалеку. Разыщу там своего старого друга.

— Недавно я встретила женщину, Софью Ивановну, — вступила в разговор Наталья Михайловна. — Она хорошо знала моего брата, да и меня помнит. Сейчас Софья Ивановна работает в горуправе. Думаю, может быть нам полезна.