Противостояние между развитыми и развивающимися странами было одним из главных вопросов на международной конференции в Берлине в 1995 г., участникам которой предстояло продолжить дело конференции в Рио и выработать «мандат» для предстоящей конференции в Киото. Председательствовала на берлинской конференции Ангела Меркель. Всего несколькими годами ранее она работала физхимиком в коммунистической ГДР, не особо рассчитывая на какие-либо изменения в карьере. Но объединение Германии, состоявшееся в 1990 г., позволило ей стать политиком и выйти на первые роли в Христианско-демократическом союзе. Теперь, спустя всего пять лет после падения Берлинской стены, она была министром экологии и окружающей среды объединенной Германии. Во вступительном слове Меркель подчеркнула, что развитые страны должны «первыми продемонстрировать, что мы выполняем взятые обязательства по защите климата на планете»¹⁵.

Это был главный итог конференции. В берлинском мандате отмечалось, что, хотя развитые страны на следующем этапе регулирования в сфере защиты климата на планете принимают конкретные целевые показатели, развивающиеся страны свободны от таких обязательств. Эти «дифференцированные обязательства» стали еще более важным полем битвы на мировой политической арене.

Еще одним результатом стало то, что Болин называл поляризацией мнений по самому процессу IPCC. По мере того как проблема изменения климата превращалась в политическую, последствия оценок IPCC становились все более очевидными. Если исходить из них в соответствии с некоторыми предложениями, то придется радикальным образом менять энергетическую базу мировой экономики, что может оказать существенное влияние на экономический рост и благосостояние. Критики из научного сообщества, а также из сфер производства и потребления энергии утверждали (и продолжают утверждать), что неопределенность знаний об изменении климата и воздействии природных сил и человека гораздо больше, чем считает IPCC. Они говорили, что ее обобщения и резюме формируют мнение, которое не подкрепляется многочисленными исследованиями. Одни подвергали сомнению научную объективность ведущих участников и даже легитимность всего процесса. Другие шли дальше – они утверждали, что от увеличения содержания углекислого газа в атмосфере человечество только выиграет, потому как это обеспечит более богатые урожаи и сделает планету более зеленой и цветущей. Третьи просто сомневались в том, что вклад человека в общие выбросы углекислого газа имеет решающее значение для климата на планете.

Участники IPCC, в свою очередь, называли критиков невеждами, наемниками и представителями «грязной науки». Даже осторожный в своих высказываниях Болин не скрывал презрения и раздражения, осуждая «почти всегда неадекватные подходы в поверхностном анализе скептиков, которым недостает научных знаний для того, чтобы заниматься проблемой изменения климата». Со временем «скептиков» стали называть еще и «отрицающими изменение климата». Ричард Линдзен, профессор метеорологии Массачусетского технологического института, которого часто называют отрицающим изменение климата, уважительно отзываясь о научной работе IPCC, утверждает, что «знаковое заявление» о вине человека обосновать невозможно и что ключевые факторы климата, например влияние облачности, изучены слабо. Как писал Берт Болин в 2007 г., исследование Линдзена опирается на «правильный научный подход», отмечая в другом документе: «Все мы знаем, что прогнозы невозможно проверить на основе прошлых наблюдений и что некоторые базовые процессы и вторичная обратная связь описаны пока еще недостаточно хорошо»¹⁶.

Конечно, эти дебаты вряд ли развернулись, если бы авторитет и влияние IPCC как арбитра в вопросе изменения климата и рисков, связанных с ним, не продолжали расти. Второй отчет сформировал основу для следующего важного мероприятия – представительной международной конференции с целью выработки плана выполнения обязательств по Рамочной конвенции ООН об изменении климата, подписанной главами государств во время встречи на высшем уровне в Рио-де-Жанейро в 1992 г. Место ее проведения – Киото, древняя столица Японии, – превратилось впоследствии в синоним политики в отношении изменения климата на планете. «Киото» стало олицетворением трансформации вопроса изменения климата в политическую проблему мирового значения.

Осенью 1997 г. Стюарту Айзенштату, заместителю госсекретаря по вопросам экономики, бизнеса и сельского хозяйства, сообщили, что он назначен руководителем американской делегации на конференции в Киото. Напористый, целеустремленный, обладающий блестящей логикой и умеющий выполнять ответственные миссии, Айзенштат слыл специалистом по решению проблем и искусным переговорщиком. Но киотская миссия оказалась, как он позднее признался, «самой сложной и изнурительной» из тех, в которых ему когда-либо доводилось принимать участие.

Встреча в Международном конференц-центре Киото, расположенном на берегу озера, затерявшегося среди садов и холмов, была организована с целью определения целей по сокращению выбросов парниковых газов и механизмов их достижения. Как и в Рио, киотская конференция собрала огромное количество участников – 10 000 человек, включая официальных лиц, экспертов, представителей неправительственных организаций, промышленников, журналистов. Во время конференции проходили встречи и переговоры, закрытые собрания и совещания, и все участники постоянно обменивались информацией и слухами о том, что происходит в той или иной делегации или подгруппе либо, что самое важное, между основными переговорщиками. У некоторых имелись громоздкие, размером с туфлю, сотовые телефоны первого поколения – они хотели быть в курсе всего происходящего на переговорах и всех слухов.

Чтобы продемонстрировать заботу об окружающей среде, организаторы отключили отопление в конференц-центре. Но это обернулось проблемой, так как в Киото в декабре не жарко. Чтобы сгладить ситуацию, организаторы решили раздать делегатам одеяла. Однако одеял на всех не хватило, и развернулась дискуссия о том, сколько одеял следует предоставить каждой делегации¹⁷.

В Киото главным пунктом повестки дня была выработка обязательных целей – задача очень сложная. Время для этого оказалось не самым удачным: в июле того года в Азии разразился финансовый кризис, из-за которого в большей части региона экономическая ситуация существенно ухудшилась.

Первый крупный вопрос киотской конференции вызвал конфронтацию между Европейским союзом и Соединенными Штатами. Европейцы хотели, чтобы американцы согласились на большее сокращение выбросов, США возражали. Европе было проще уменьшить выбросы по сравнению с уровнем 1990 г., чем США: после объединения Германии в 1990 г. старые угольные электростанции Восточной Германии, выбрасывавшие большое количество углекислого газа, постепенно выводились из эксплуатации. В Великобритании после победы Маргарет Тэтчер в противостоянии с профсоюзом шахтеров была развернута программа по замене угля при производстве электроэнергии природным газом из Северного моря. Выйти из тупика по этому вопросу помогло внезапное прибытие в Киото вице-президента США Эла Гора.

Выступление Гора воодушевило собравшихся, он заверил делегатов, что США проблема изменения климата небезразлична и что они, делегаты, имеют дело с «серьезной Америкой». Благодаря его усилиям выход из тупика был найден, а для США, стран Европы и Японии в итоге установили примерно одинаковые обязательные цели – снижение выбросов углекислого газа на 6–8 % к 2008–2012 г. по сравнению с уровнем 1990 г.¹⁸

Второй крупный вопрос киотской конференции возродил дискуссию о том, следует ли и развивающимся странам взять на себя обязательства по снижению выбросов. Их ответ был отрицательным. Берлинский мандат двумя годами ранее освободил их от обязательств, и они не собирались идти на уступки. Когда Айзенштат отправился на встречу с делегатами из развивающихся стран, он, по его словам, «встретил такой же холодный прием, как и на любом другом международном форуме»¹⁹.