На гражданскую авиацию приходится 3 % мировых выбросов углекислого газа. Поэтому топливная эффективность – это не только энергетическая стратегия, но и углеродная стратегия. Повышение топливной эффективности на 20 % означает примерно 20 %-ное снижение выбросов углекислого газа. Снижение станет более значимым по мере увеличения количества эксплуатируемых самолетов и по мере распространения на авиакомпании действия национального и международного режимов сокращения выбросов углекислого газа. В 2012 г. ЕС ввел плату за выбросы углекислого газа для всех самолетов, входящих в его воздушное пространство. Это вызвало резкое недовольство авиакомпаний и других стран, включая Китай, который заморозил покупку новых европейских самолетов Airbus. Однако больше всего топливной эффективности будут требовать клиенты, но не пассажиры, а те, кто покупает и эксплуатирует самолеты, – авиакомпании. Для них эффективность использования топлива – это вопрос экономики. Причем не только экономики эксплуатации, но и экономики выживания.

По мере обновления капитальных активов – зданий, транспортных средств, оборудования и заводов – эффективность будет повышаться в силу реализации на практике более высоких стандартов эффективности. Поскольку энергосбережение все больше рассматривается как конкурентоспособный источник энергии, его будут сравнивать с другими инвестициями. Во многих случаях экономические доводы в пользу энергосбережения наверняка окажутся убедительными.

Вместе с тем у эффективности имеется два больших недостатка. Во-первых, у нее нет большого числа сторонников. А во-вторых, эффективность нематериальна – ее нельзя потрогать.

Андрис Пибалгс получил диплом физика еще во времена СССР. После распада СССР он стал дипломатом независимого балтийского государства Латвия, а затем европейским комиссаром по вопросам энергетики, т. е. министром энергетики Европейского союза.

Как-то вечером он находился на званом обеде дома у посла ЕС в Вашингтоне. Пибалгс приехал туда на конференцию по вопросам развития возобновляемой энергетики, которая проходила в здании Washington Convention Center в присутствии 3000 участников в атмосфере энтузиазма и оптимизма. Перед обедом, когда гостям предложили напитки, у Пибалгса спросили с намеком на амбициозные планы ЕС на 2020 г., как он оценивает популярность возобновляемых источников энергии по сравнению с энергоэффективностью.

«Возобновляемые источники энергии более популярны, – сказал он. – Возобновляемые источники энергии – это сторона предложения. Они дают новую энергию. Энергоэффективность же – это то, что окупается очень долго. Она требует огромной незаметной работы, множества стимулов и регулирования. И к тому же она не предполагает торжественного перерезания красной ленты».

Энергосбережение (энергоэффективность), возможно, и является очевидным решением таких вопросов, как затраты и защита окружающей среды. Но тут нет места фото– и телекамерам, торжественным церемониям, на которых чиновники и руководители компании с улыбкой перерезают красную ленту, открывая крупный новый объект. Пибалгс покачал головой, вспомнив один из уроков, усвоенных им за время пребывания в большой политике. «А иметь возможность перерезать красную ленту очень важно»¹⁹.

В XIX в., когда все больше людей переезжали из сельской местности в города, городская жара бывала нестерпимой. «В предчувствии бедствия» и «Восхода солнца сегодня ожидают с ужасом» – такими были газетные заголовки в 1878 г., когда жаркая погода установилась на большей части территории США. В 1901 г., во время одного из самых продолжительных периодов жары за всю историю США, на востоке страны и на Среднем Западе погибло несколько тысяч человек. Местные больницы перестали направлять кареты скорой помощи к жертвам теплового удара, поскольку даже лошади падали замертво, не выдерживая жары. Жара в 1901 г. была настолько сильной, что Нью-Йоркская фондовая биржа впервые в своей истории разрешила трейдерам в торговом зале снять пиджаки¹.

Традиционно здания строились так, чтобы удовлетворять потребность человека в крыше над головой, отоплении, защите от жары и освещении. На юго-западе страны, в таких фортах, как Аламо, стены зданий возводили из самана – кирпича воздушной сушки, чтобы в жаркие дни в помещениях было прохладно, а в холодные ночи – тепло. В городах каменные здания проектировались с утопленными окнами, чтобы в помещения попадало поменьше солнца, и с центральным внутренним двориком, чтобы внутренние помещения получали достаточно света и свежего воздуха. Но по мере того, как численность населения в городах возрастала и здания росли в высоту, а также по мере накопления знаний использовались все более сложные способы организации отопления, охлаждения, освещения и электроснабжения.

Сегодня в США жилой и коммерческий секторы (в том числе системы электроснабжения зданий) потребляют около 40 % всей производимой энергии и три четверти электроэнергии, а также выделяют значительные объемы углекислого газа. В Великобритании на жилые и коммерческие здания приходится 50 % всей потребляемой энергии. В Китае доля зданий в потреблении энергии значительно меньше, но ситуация быстро меняется, поскольку в стране ежегодно возводится не менее 10 млн новых жилищных единиц. Теперь задача не только в том, чтобы строить пригодные для жилья здания, но и в том, чтобы использовать всю поступающую в них энергию более эффективно. Это требует изучения конструкции, свойств и разницы между потенциальной эффективностью и реальностью – того, что называют разрывом в энергосбережении².

В течение XIX в. изобретатели и бизнесмены пытались найти способ регулирования температуры и влажности – факторов, которые могут оказывать негативное воздействие на промышленные процессы. В 1890-х гг. появились первые холодильные установки, призванные улучшить санитарные условия в индустрии переработки мяса в Чикаго. После продолжительного периода жары летом 1901 г. руководство Нью-Йоркской фондовой биржи осознало, что необходимо сделать нечто большее, чем просто разрешить биржевым трейдерам снимать пиджак. Была установлена система охлаждения воздуха, но она функционировала не очень хорошо, а воздух был влажным и некомфортным. Одного охлаждения было недостаточно, нужно было также регулировать влажность. Но как?³

Уиллис Кэрриер, 25-летний инженер из Анголы, штат Нью-Йорк, обладал неплохими познаниями в области машиностроения, математическим даром и умением мысленно представлять решения. Работая в компании Buffalo Forge Company, он помог издателю журналов найти способ регулировки влажности, из-за которой на страницах время от времени появлялись пятна типографской краски.

Но самого Кэрриера это решение не устраивало. Влажность (точнее, обеспечение определенного содержания водяного пара в воздухе) по-прежнему занимала его мысли. Как-то вечером, ожидая поезд на окутанной туманом платформе станции в Питтсбурге, он сделал открытие. Прохаживаясь по платформе, Кэрриер заметил, что, несмотря на туман, воздух довольно сухой. Он стал размышлять о природе тумана, и его, что называется, осенило.

Озарение привело к получению патента № 808897 на «устройство для обработки воздуха», которое нагревало или охлаждало воду в целях регулирования температуры и влажности воздуха, а также его очистки. Но идею «искусственного создания погоды» подняли на смех⁴.

Патент № 808897, однако, нашел практическое применение. Он стал основой современного кондиционера и позволил решить одну из самых трудноразрешимых бытовых проблем человечества. В 1911 г. Кэрриер представил на суд общественности формулу, которая стала «Великой хартией вольности» для индустрии кондиционирования воздуха. В 1922 г. Кэрриер установил систему кондиционирования воздуха в театре Grauman’s Metropolitan в Лос-Анджелесе. В 1924 г. система кондиционирования воздуха появилась в одном из универмагов Детройта, где в дни распродаж, когда начиналось столпотворение, некоторые падали в обморок от духоты. Первое офисное здание, оснащенное системой кондиционирования воздуха, было возведено в Сан-Антонио, штат Техас, в конце 1920-х гг. Идея кондиционирования воздуха постепенно распространилась по всему миру. В 1937 г. между Дамаском и Багдадом начал курсировать автобус с кондиционером. После Второй мировой войны Хьюстон, где лето очень жаркое и влажное, благодаря кондиционированию воздуха стал «нефтяной столицей мира» и четвертым по величине городом США. В 1950-е гг. кондиционеры стали частью стандартного набора электроприборов в домах в более теплых штатах США⁵.