Ураганы «Катрина» и «Рита», один за другим обрушившиеся на Мексиканский залив и его энергетический комплекс, вызвали нечто, с чем мир еще не сталкивался, по крайней мере в нынешние времена: комплексный энергетический крах. Казалось, все было связано между собой и все рухнуло одновременно: добывающие мощности и подводные трубопроводы в Мексиканском заливе; приемные терминалы, заводы по переработке нефти и природного газа, магистральные трубопроводы и системы электроснабжения на суше. Ураганы показали, насколько важна система электроснабжения, от которой зависит нормальное функционирование всего остального – перерабатывающих предприятий, коммуникационных систем, трубопроводов, обеспечивающих снабжение остальной части страны, и даже автозаправочных станций, на которых без электричества не работали колонки. В 2011 г. в Японии мощное землетрясение и цунами опустошили значительную часть страны и привели к аварии на атомной станции. Они разрушили систему электроснабжения региона, что парализовало коммуникацию и транспорт, привело к остановке предприятий и нарушению глобальных цепочек поставок, не позволило эффективно реагировать на чрезвычайную ситуацию. В 2012 г. супершторм «Сэнди» парализовал целый регион США – город Нью-Йорк, штаты Нью-Джерси и Коннектикут. Нижний Манхэттен погрузился во тьму наряду с другими районами, из-за отсутствия электроснабжения пришлось эвакуировать больницы, автомобилям скорой помощи катастрофически не хватало горючего, а службы оперативного реагирования ничего не могли сделать из-за отсутствия связи.

В Китае, Индии и других развивающихся странах хроническая нехватка электроэнергии наглядно демонстрирует все издержки ненадежности. Интернет и зависимость от сложных информационно-технологических систем породили новый набор уязвимостей в инфраструктуре энерго– и электроснабжения по всему миру, которыми могут воспользоваться те, кто хочет разрушить эти системы.

Традиционное определение энергетической безопасности довольно простое: доступность энергоносителей в достаточных объемах по приемлемым ценам. Однако у энергетической безопасности есть несколько ключевых составляющих. Во-первых, это физическая безопасность – защищенность активов, инфраструктуры, цепочек поставок и торговых путей, а также обеспечение быстрой замены и переключения в случае необходимости. Во-вторых, это доступ к энергоресурсам. Под ним понимается возможность разрабатывать и приобретать энергоресурсы – физически, на договорной основе и коммерчески. В-третьих, это система, которая складывается из национальной политики государств и деятельности международных институтов, призванных обеспечивать скоординированные ответные меры в случае нарушения поставок и чрезвычайных ситуаций, а также поддерживать стабильность потока поставок. И, наконец, четвертая и принципиально важная составляющая, наиболее долгосрочная по своей природе – это инвестиции. Энергетическая безопасность требует такого политического и делового климата, который стимулирует инвестиции и развитие, чтобы гарантировать доступность поставок и необходимой инфраструктуры в будущем.

Страны-импортеры подходят к вопросу энергетической безопасности с точки зрения безопасности поставок. Страны-экспортеры рассматривают его с противоположной стороны. Они говорят о «безопасности спроса» на свой нефтяной и газовый экспорт, от которого зависит их экономический рост, значительная доля государственных доходов и, как следствие, социальная стабильность. Они хотят быть уверенными в спросе и ценах на свою продукцию, чтобы планировать бюджеты и будущие инвестиции.

В США проблема обеспечения энергетической безопасности часто рассматривается в свете энергетической независимости. С тех пор как эта доктрина была впервые провозглашена Ричардом Никсоном в его речи о начале грандиозного проекта «Независимость» в ноябре 1973 г., она стала мантрой американских политиков. Всего за три недели до этого произошло, казалось бы, невероятное, но вполне предсказуемое событие. Арабские страны – экспортеры нефти, владевшие «нефтяным оружием», наложили эмбарго на поставки нефти в западные страны в ответ на то, что США помогли Израилю быстро оправиться после внезапной атаки в октябре 1973 г. В результате цена на нефть подскочила почти в четыре раза. В своей речи Никсон сознательно предложил сформулировать цель для своего проекта «Независимость» в духе программы «Аполлон», инициированной его бывшим соперником Джоном Кеннеди в 1961 г., – «высадка человека на Луне и благополучное возвращение на Землю еще в этом десятилетии». Но Никсон стремился превзойти Кеннеди, торжественно пообещав, что США «достигнут полной независимости от какого-либо иностранного источника энергии в удовлетворении своих энергетических потребностей» не через десять, а уже через семь лет.

Столь смелое обещание удивило даже его собственных советников, которые считали, что добиться независимости в энергетике в такие сроки нереально. «Я три раза вычеркивал упоминания о “независимости” из черновика президентской речи, но каждый раз они оказывались на прежнем месте, – вспоминал один из спичрайтеров Никсона. – В конце концов меня вызвали и объяснили, что на этом настаивает сам старик».

Термин не только остался в речи президента, но и с тех пор прочно вошел в политический лексикон. Каждый президент США после Никсона считал необходимым обозначить достижение энергетической независимости как одну из приоритетных целей. Эта идея обладает большой привлекательностью для американской общественности и апеллирует к ностальгии по тем старым добрым временам, когда цены на нефть были низкими и США действительно могли выплыть в одиночку. В конце концов когда-то они были экспортером нефти номер один в мире⁴.

Как показало дальнейшее развитие событий, отправить человека на Луну гораздо проще, чем добиться энергетической или хотя бы нефтяной независимости. (С точки зрения совокупного потребления энергии, включая природный газ, уголь, атомную энергию и возобновляемую энергию, США были самодостаточными на 80 % в 2011 г.) За четыре без малого десятилетия, прошедшие с момента объявления стратегии Никсона, доля импорта в объеме потребляемой США нефти увеличилась с 30 % до пиковых 60%⁵.

И все же достижение «меньшей зависимости» реально. Добыча нефти в США выросла на 40 % с 2008 по 2013 г., а потребление значительно снизилось. В результате чистый импорт нефти упал до 42 % в 2013 г. по сравнению с 60 % в 2005 г. В перспективе наращивание добычи нефти в США и Канаде – в сочетании с повышением топливной эффективности автомобильного парка – должно приблизить Северную Америку к энергетической самодостаточности. А с учетом роста морской добычи в Бразилии импорт нефти из Восточного полушария в Западное должен снизиться очень заметно. Нефть Восточного полушария все больше будет идти на восток, в Азию.

Нефтяное эмбарго 1973 г. и последовавшее за ним сокращение поставок стали неожиданностью, вызвали панику, хаос, дефицит и экономические потрясения во всем мире. Компании, трейдеры и страны вступили в безумную схватку за нефть. Министры садились в самолеты и лично рыскали по миру в поисках источников обеспечения нефтью. Шок усугублялся глобальной тенденцией, предвестником которой, казалось, он стал – смещением глобального политического и экономического баланса от стран-импортеров и высокомерного «севера» в сторону стран-экспортеров и «юга», который тогда презрительно называли третьим миром.

Эмбарго породило дополнительную напряженность и антагонизм и в отношениях между самими западными правительствами, в условиях растущего давления они не скупились на взаимные обвинения и старались переиграть друг друга в борьбе за поставки. Некоторые пытались установить особые отношения со странами-экспортерами, чтобы заручиться привилегированным доступом к ресурсам. На самом деле происходящее рассматривалось многими как самый тяжелый и опасный кризис, с которым столкнулся западный альянс после Второй мировой войны.