Безусловно, нападения на транспорт и попытки нарушить его движение через пролив вызовут панику на рынках и приведут к резкому скачку цен на нефть, по крайней мере в первое время. Да и в самом районе Персидского залива нет недостатка в объектах нефтяной инфраструктуры, которые могут стать мишенями для терактов. Но попытки блокировать Ормузский пролив вряд ли приведут к катастрофе, страхи перед которой периодически возникают.

Но есть то, что действительно угрожает нарушить баланс сил в Персидском заливе – а отсюда и безопасность мировых поставок нефти, – и это погоня Ирана за ядерным оружием. Иранская ядерная программа была начата в 1950-е гг. при правлении шаха в рамках американской инициативы «Мирный атом» и была нацелена на развитие атомной энергетики. В 1970-е гг. работы активизировались, поскольку шах был убежден, что Иран в ближайшие 30 лет исчерпает запасы нефти и газа²⁷.

В середине 1980-х гг., в разгар ирано-иракской войны режим Хомейни принял решение начать разработку ядерного оружия. Иран получил ядерные технологии у Кадир Хана, отца пакистанской атомной бомбы. В 2002 г. организация иранских диссидентов раскрыла информацию о том, что Иран тайно занимается обогащением урана. Под давлением европейских стран в 2003 г. Иран временно приостановил программу.

После прихода к власти Ахмадинежада работы по обогащению урана были возобновлены. Все утверждения Ирана, что его ядерная программа преследует исключительно мирные цели, встречались соседями с недоверием. Одновременно Иран ускорил разработку ракет, способных нести ядерные боеголовки. Ядерная программа вошла в новую фазу в 2006 г. с вводом в строй большого количества центрифуг для обогащения урана. Обогащение урана – это процесс увеличения содержания изотопа U-235 относительно изотопа U-238. В качестве топлива для ядерных реакторов мирного назначения используется уран с 3–5 %-ной долей изотопа U-235. В медицинских целях применяется уран, обогащенный до 20 %. Для производства атомной бомбы требуется сырье с 90 %-ным содержанием урана U-235. Однако, научившись обогащать уран до 20 %, оставшуюся дистанцию до 90 % пройти гораздо проще, чем от 3 до 20 %. В 2010 г. Иран объявил о достижении порогового 20 %-ного уровня. Это произошло вскоре после обнаружения секретного завода по обогащению урана вблизи священного города Кум.

Иран утверждает, что обогащенный уран предназначается исключительно для мирной ядерной программы. Его первый ядерный реактор был запущен на Бушерской АЭС в 2010 г., и правительство планирует строительство еще двух десятков АЭС. Развитие ядерной программы займет еще много лет и потребует значительных вложений. В то же время Иран располагает богатейшими запасами природного газа, к которому сегодня многие страны обращаются как к наиболее экономичному и дешевому топливу для производства электроэнергии. В 2012 г. министра иностранных дел Ирана Али Акбара Салехи спросили, не собирается ли Иран пересмотреть свой подход к атомной энергетике, хотя бы потому, что развитые страны вроде Германии и Японии отказываются от нее, а у Ирана так много природного газа, который становится предпочтительным топливом для теплоэлектростанций. Салехи, похоже, не ожидал такого вопроса, но после паузы он ответил, что не следует «складывать яйца в одну корзину. Нужно диверсифицировать источники энергии». Подобное несоответствие между колоссальными запасами углеводородов, которыми обладает Иран, и его планами по развитию атомной энергетики, а также поспешность, с которой он ведет работы по обогащению урана, укрепляют подозрения арабских и западных стран относительно намерений Ирана создать ядерное оружие.

Наличие у Ирана ядерного оружия безусловно изменило бы баланс в регионе Персидского залива. Он мог бы утвердиться в качестве доминирующей региональной силы. Иран мог бы угрожать соседям своим ядерным арсеналом или даже использовать его для нападения, хотя последнее вызвало бы массированный и разрушительный ответный удар. В любом случае, ядерное оружие дает возможность с кажущейся безнаказанностью распространять влияние по всему региону как напрямую, так и косвенным образом. Вдобавок ко всему Иран как господствующая ядерная держава может попытаться установить контроль над нефтяными потоками и ценами. Короче говоря, бряцающий ядерным оружием Иран был бы, мягко выражаясь, источником нестабильности для региона и мировых поставок нефти.

Многие страны опасаются, что некоторые в иранском правительстве могут, если уже не сделали этого, заняться распространением ядерного оружия и снабдить делящимися материалами другие близкие им по духу правительства и организации, такие как «Хезболла» в Ливане, или террористические группировки.

Оценка последствий появления в стране ядерного оружия зависит не только от самого факта владения оружием, но и от намерений тех, кто его держит. Вот почему риторика Тегерана предстала бы в новом, куда более зловещем свете, имей Иран ядерный арсенал. В одном из выступлений Ахмадинежад буквально заявил, что миссия Исламской республики Иран – проложить путь для возвращения Сокрытого Имама, исчезнувшего в IX в., т. е. «ускорить второе пришествие» путем провоцирования хаоса и войн, которые неизбежно предшествуют «концу света». Когда имам Махди (мессия) вернется, добавил Ахмадинежад, он уничтожит всех неправедных, «кто не связан с небесами», т. е. США, западные страны и Израиль, и поведет оставшихся в живых к «самому прекрасному миру». Подобная религиозная истерия только увеличивает беспокойство в связи с тем, что в скором времени палец Ахмадинежада может оказаться на ядерной кнопке.

Опасность усугубляется отсутствием коммуникации с Тегераном, что может увеличить вероятность «случайной» ядерной конфронтации. Даже в самые напряженные моменты холодной войны США и Советский Союз имели каналы коммуникации. Даже во время Карибского кризиса 1962 г. между Белым домом и Кремлем существовала «горячая линия», обеспечивавшая прямой контакт. С Ираном подобных каналов связи нет. За пределами страны крайне мало известно о том, как функционирует иранский режим, кто принимает решения и каким образом фракции соперничают за власть. Все это увеличивает риски. Отсутствие понимания характерно не только для западных стран, но и для соседей Ирана. Как заметил лидер одной из стран Персидского залива, больше всего тревогу вселяет «не то, что мы знаем об Иране, а то, чего мы не знаем»²⁸.

Обеспокоенность других стран Персидского залива, а также Израиля в связи с планами Ирана растет прямо пропорционально его прогрессу на пути к созданию ядерного оружия. Они опасаются, что Иран будет становиться все более агрессивным в попытках утвердить господство в регионе и дестабилизировать другие режимы. Как выразился представитель Саудовской Аравии, «они хотят доминировать в регионе, и заявляют об этом открыто и решительно». Многие арабы считают, что периодически возобновляемые «переговоры» – стандартная тактика Ирана по созданию прикрытия для продолжения секретной ядерной программы. Один арабский политик назвал это «их обычной стратегией» – «дать массу ложных обещаний, чтобы выиграть время».

Некоторые страны Персидского залива считают, что Иран реализует стратегию «окружения», принимая во внимание его присутствие в Ираке, подрывную деятельность среди шиитского населения в Бахрейне, восточной Саудовской Аравии и Йемене, провоцирование беспорядков на южной границе Саудовской Аравии с Йеменом, финансирование и поставку оружия движениям «Хезболла» в Ливане и ХАМАС в секторе Газа. Создание такого окружения позволило бы Ирану оказывать давление на соседей по Персидскому заливу и одновременно сформировать «пятую колонну», которую можно мобилизовать в случае возникновения напряженности или кризиса в будущем.

В течение многих лет израильтяне говорили о ядерном Иране как о «реальной угрозе» самому существованию их страны и их нации. Теперь и некоторые арабские страны начали говорить об Иране как о «реальной угрозе». Как выразился глава одного из эмиратов, его страна находится всего в «46 секундах полета баллистической ракеты от Ирана»²⁹.