Кортеж проехал через несколько ворот, где каждый раз у посетителей проверяли удостоверения личности. Невдалеке, как мираж в пустыне, раскинулся целый город из труб и оборудования. На ближнем плане шел монтаж и возвышались краны, а дальше аккуратные ряды установок уходили в пески. По другую сторону дороги плескалось море.

Там, под водами Персидского залива находилось месторождение North Field, богатейшая кладовая природного газа в мире. Оно имеет четкую границу. Примерно в 65 км от этого безмятежного побережья проходит воображаемая демаркационная линия, видимая только на карте, за которой начинается территория Ирана, а точнее его морское газовое месторождение South Pars. С политической точки зрения это два отдельных месторождения. С точки зрения геологии одно – супергигантское. Однако месторождение North Field само по себе занимает первое место в мире по запасам природного газа. Граница между странами была проведена еще до открытия газового месторождения, и Иран так и не смирился с тем, что ему не досталась более значительная доля.

Выгрузившись из автомобилей, группа двинулась к огромной палатке. Как только все расселись, вновь началась суматоха. В палатку ворвался эмир Катара, шейх Хамад бен Халифа аль-Тани, здоровяк в традиционной белой рубахе дишдаша. Он останавливался перед каждым, тряс руки и обменивался поцелуями. За ним едва поспевал заместитель премьер-министра и в то время министр нефти Катара Абдулла бен Хамад аль-Атия. Многие годы природный газ был страстью аль-Атия, и этот проект стал его детищем. И сегодня все приехали отпраздновать настоящий индустриальный подвиг: завершение строительства мегалинии по превращению природного газа в жидкость при низких температурах раньше срока и в рамках бюджета.

Катар расположен на плоском, покрытом песчаными и каменистыми пустынями полуострове, выступающем от Аравийского полуострова в Персидский залив. В XIX в. Катар находился под властью Османской империи, эмиров соседнего Бахрейна и Великобритании, которой нужно было влияние в Персидском заливе, чтобы защитить маршруты в Индию. Сам Катар зарабатывал средства к существованию ловлей рыбы и добычей жемчуга. Постепенно власть начала консолидироваться вокруг клана аль-Тани, семейства торговцев из Дохи. После краха Османской империи в конце Первой мировой войны Катар оказался под протекторатом Великобритании, а полную независимость он получил только в 1971 г., когда британцы отказались от военного присутствия «к востоку от Суэца».

В те времена Катар был очень бедной страной. Теперь нет. В последние годы его экономика росла бешеными темпами, в некоторые годы превышавшими 10 %. Сегодня Катар имеет самый высокий показатель ВВП на душу населения в мире и является одним из главных коммерческих центров Персидского залива. Это маленькое государство с населением 1,5 млн человек (из которых не менее трех четвертей составляют иностранцы со статусом временного резидента) соперничает с Россией за звание «Саудовской Аравии в сфере природного газа». Катар уже стал центральным игроком глобального бизнеса – рынка природного газа, а точнее сжиженного природного газа или СПГ. Этот пустынный уголок на самом краю Аравийского полуострова, еще пару десятилетий назад покрытый лишь дюнами, сегодня превращается в один из стратегически важных узлов в машине мировой экономики.

Катар является ключевым элементом и в более масштабной мозаике мирового рынка природного газа. Еще не так давно существовало три газовых рынка. Одним из них была Азия, которая потребляла в основном СПГ. Вторым была Европа с ее смесью собственного газа, импортного трубопроводного газа, преимущественно из России, и небольших объемов СПГ. Третьим рынком была Северная Америка, где фактически весь газ поставлялся по трубопроводам. На каждом рынке существовала своя система ценообразования. Но затем развитие сектора СПГ, представленного главным образом Катаром, стало рушить существовавшие стены. Рынки начали объединяться и встали на путь формирования одного глобального рынка природного газа с едиными ценами. Эта тенденция казалась необратимой, пока прорывная инновация в добывающей отрасли США не развернула ее.

Когда торжественная церемония открытия подошла к концу, эмир Катара сел в микроавтобус, чтобы совершить экскурсию по новому предприятию. Автобус пересек полосу песка и повернул на производственную площадку. Это было похоже на поездку по густому лесу, где вместо влажной полутьмы и зелени листвы под жарким солнцем пустыни возвышались блестящие металлические конструкции. Кроме того, этот лес был не творением причудливой фантазии природы, а тщательно спроектированным лабиринтом из труб, колонн, турбин и округлых конструкций, похожих на огромные белые сосуды Дьюара. Картина была подобающей, поскольку по сути завод СПГ представлял собой гигантский холодильник, в который закачивался природный газ из North Field после очистки от примесей. Здесь, в этом растянувшемся более чем на полкилометра лабиринте газ поэтапно подвергался сжатию и охлаждению и выходил на другом конце технологической линии в виде жидкости, которую можно закачивать в суда-газовозы и транспортировать по всему миру. Это был очень дорогой лес. В общей сложности почти $60 млрд были вложены в проектирование, строительство и оборудование.

Эта линия – 70 000 т бетона, 440 км электрокабеля, 13 000 т труб – находится в большом промышленном комплексе в Рас-Лафан, который является крупнейшим центром стремительно развивающегося глобального СПГ-бизнеса, привлекающего все больше стран. Растущий список поставщиков СПГ включает Малайзию, Индонезию и Бруней в Азии; Австралию; Россию (благодаря Сахалину); Катар, Оман, Абу-Даби и Йемен на Ближнем Востоке; Алжир, Ливию и Египет в Северной Африке, и Нигерию и Экваториальную Гвинею в Западной Африке; Аляску; Тринидад и Перу в Западном полушарии. На очереди стоят и другие страны, включая Израиль, где открытие крупного газового месторождения может превратить восточную часть Средиземного моря в новый район газодобычи. Огромные новые месторождения у берегов Восточной Африки сделают этот регион крупным экспортером. И, что казалось невероятным еще совсем недавно, в число новых экспортеров могут в ближайшие годы войти Канада и США.

Сегодня СПГ превращается в очень крупный бизнес. Стоимость проектов легко может достигать $5–10 млрд и больше, а сроки их реализации – 5–10 лет. В освоение газового месторождения Gorgon в Австралии планируется вложить $52 млрд. Если же брать глобальный масштаб, то в развитие СПГ-бизнеса в ближайшие 15 лет в общей сложности может быть инвестировано около полутриллиона долларов.

Возможным этот огромный глобальный бизнес делает одно физическое явление – превращение природного газа в жидкость с уменьшением объема в 600 раз при сжатии и охлаждении до температуры ?160 °С. Это значит, что его можно закачивать в специальные танкеры-газовозы, транспортировать на дальние расстояния морем, и затем хранить либо регазифицировать и подавать конечным потребителям по обычным трубопроводам.

Мало кто из сегодняшних участников этого бизнеса знает, что своим существованием отрасль обязана одному человеку, который увлекся СПГ и сделал на него ставку задолго до них.

Вскоре после Первой мировой войны уроженец Бостона Томас Кэбот отправился в Западную Вирджинию, чтобы привести в порядок бизнес своего отца, Годфри Кэбота, который в свое время занялся трубопроводной транспортировкой газа, но потерял к этому всякий интерес. По возвращении в Бостон Томаса ждала еще одна неотложная семейная проблема – его отцу грозила тюрьма. Оказалось, что Годфри считал бессмысленным федеральный подоходный налог, введенный Вудро Вильсоном в 1913 г., и поэтому не утруждал себя его уплатой. «Размер дохода – спорный вопрос», – заявлял он налоговым инспекторам. Со своей стороны, Налоговая служба США арестовала его банковские счета.