Что ж, жаль. Геноцид собственных миров не вразумил этих разумных.

— Нас больше! — заявил Тощий. — Прикончим их…

— Ну, это маловероятно, — хмыкнул Альфа, выбрасывая из наручей своей брони встроенные виброклинки. Первого же вражеского бойца, оказавшегося рядом, он разрезал на две части.

Собравшиеся молча наблюдали как отрубленная голова катится по полу, оставляя кровавые следы.

— У вас есть еще десять секунд, — объявил я, сверившись с хронометром.

— Убить его! — рявкнул Жирный. Толпа двинулась на нас…

— Время вышло, — объявил я.

В тот же момент с грохотом вывалилась вентиляционная решетка. И на пол упал цилиндрический контейнер. Не больше человеческого пальца, но вылетающий из него со свистом и шипением газ мог бы прикончить любого в той комнате. Кроме меня, Альфы и надевшего респиратор Клефа.

Обожженный, царапая горло, бросился вперед, но запнулся о рухнувшего на пол Жирного. И больше не поднялся.

Главари пиратов задыхались, рвали свои дыхательные пути ногтями и когтями, пытались защититься тканью… Но, в этом не могло быть спасения.

Бледно-сизая волна нервно-паралитического газа поднялась на высоту двух метров от пола, не щадя никого. Хватало одного вздоха, чтобы стать обреченным на скоропостижную и совершенно непривлекательную смерть.

Через десять секунд все было кончено.

Практически бесшумно из вентиляционного отверстия выбрался Кросс. На его лице красовалась дыхательная маска.

— Итак, вы прикончили всех местных главарей пиратских шаек, — заключил он. — И что теперь?

— Не всех, — возразил я, посмотрев на командира Клефа. — Теперь у них есть единое командование. И подчиняется оно лично мне. Не так ли, господин Клеф?

— Вы умете быть убедительным, адмирал, — произнес тот. Плотно прижимая маску к своей пасти, он старался не смотреть на трупы рядом с ним. — Некоторые банды, конечно, сбегут… Но большинство присоединится ко мне.

— Вот и прекрасно, — сообщил я, давая R7 указание провести очистку помещения. — Думаю, не нужно повторять какая информация меня интересует.

— Не нужно, — заверил Клеф. — Через день вы будете знать все.

— Прекрасно, — оценил я, глядя на то как туман всасывается в вентиляцию. — У вас есть сутки, чтобы доставить сюда данные.

— Сюда? — опешил Клеф, взглянув на трупы.

— Именно, командир. Эта станция отныне — мой штаб.

Одиннадцать ‎лет‏, ‎один месяц и пятые ‎сутки ‎после ‎Битвы‏ ‎при‏ ‎Явине…

Или ‎сорок ‎шестой‏‎, ‎один месяц и пятые ‎сутки‏ ‎после‏ ‎Великой‏ ‎Ресинхронизации.

(Один ‎год,‏ ‎седьмой ‎месяц ‎и ‎двадцатые ‎сутки ‎с‏ ‎момента‏ ‎попадания).

К тому моменту, как «Тысячелетний Сокол» добрался до верхних слоев атмосферы неизвестного мира, Лейя ощутила исходящее от поверхности излучение Силы. Девушка буквально задохнулась от того, насколько здесь была могущественна Темная Сторона. Подобно окружающему небесные тела вакууму, она была такой же суровой и мрачной, как беззвездное ночное время.

Такие ощущения сбивали с толку и приводили к значительным усилиям с ее стороны. Чтобы сохранить голову ясной, девушке приходилось отторгать навязчивые и едкие, будто деготь, эманации Темной Стороны Силы.

— Мрачноватое местечко, — даже Хан, бессменный командир старого кореллианского фрахтовика, поежился, ощущая здесь себя не в своей тарелке.

Чуи что-то негромко проскулил.

Один лишь мастер Толм продолжал сохранять, казалось, рассеянное молчание.

— Как вы вообще догадались спрятаться здесь? — поинтересовался Хан, вцепившись руками в штурвал корабля. «Сокол» заметно трясло и швыряло из стороны в сторону, словно он находился на спине взбесившегося таун-тауна.

— Темная Сторона, — объяснил Толм. Его голос звучал отстраненно, как если бы он был мыслями не здесь. — Эта планета, Зигула, преисполнена ею…

В памяти Лейи шевельнулись обрывочные воспоминания. Что-то знакомое. Очень знакомое.

— Вот же ж манит джедаев к Темной Стороне, будто там кореллианский виски бесплатно наливают, — проворчал Соло. — Толм, вы не боитесь, что ваши джедаи селят с катушек и последуют путем Дарта Вейдера…

— У нас едва ли найдутся юнлинги, — так же задумчиво произнес Толм.

Лейя с недоумением посмотрела на джедая. Разумеется, она уже знала о том, как ее отец пал на Темную Сторону. И про резню в Храме джедаев, которую учинил новоявленный Дарт Вейдер, тоже. Нет, разумеется, она бы не стала оправдывать его — никогда и ни при каких обстоятельствах она бы не стала убивать детей…

«Даже, если это путь к спасению твоих собственных?»

Ядовитый голос Темной Стороны воспользовался ее секундной утратой контроля и проник под все духовные скрепы и броню, которую Лейя смогла нарастить и воздвигнуть в своем разуме за все это время. Страх, самый известный искуситель Темной Стороны, тот, что сотни и тысячи джедаев привел в объятья учения ситов, пронзил ее. Уколов за самое большое и важное для матери — судьбу ее детей.

Лейе потребовалось несколько томительных минут, чтобы успокоить свое сознание и взять под контроль эмоции. Темная Сторона способна играть с эмоциями и использует мельчайшие трещинки самосознания и самодисциплины, чтобы посеять внутри семена. Они будут зреть в душе, практически не осязаемые, изменяя само поведение и суть человека, прежде чем прорастут и превратят разумного в чудовище.

Лейя уже не раз и не два была близка к Темной Стороне. Но всегда, поддаваясь гневу, находила путь обратно. Делала работу над своими ошибками и все дальше уходила от порочного пути своего отца.

Всего-то и нужно, что воспринимать все эти шепотки Темной Стороны с точки зрения холодной логики. Каждое обещание, каждое заманчивое предложение Темной Стороны может быть принято только тем, кто не в силах контролировать свои эмоции. Тот, кто обучен этому, сразу поймет, что Темная Сторона — лишь обман.

Казалось бы — какая хорошая мать не переживает о своем ребенке? Любая. А, если детей трое, то переживания вырастают в такой прогрессии, что им сложно подобрать подходящее название. Не существует в науке такого вида прогрессии.

Но конкретно что предложила ей Темная Сторона сейчас? Заронила мысль, что путь Дарта Вейдера — это возможный путь к спасению ее детей? Что ж, смелое выражение. И абсурдное.

Лейя в достаточной мере знала о деяниях Дарта Вейдера. И в последнее время немало узнала и об Энакине Скайуокере. Конечно, многое еще сокрыто, но уже одно то, что она знала…

Ее отец был рабом, которого джедаи выиграли в гонках на Татуине, будто какой-то трофей. Он помог снять блокаду Торговой Федерации с Набу. Он совершил немало подвигов во имя Республики, мира и демократии. Он был сильнейшим джедаем своего времени. Героем без страха и упрека.

И он был лжецом. Тайно влюбленным в ее мать, сперва королеву, а, затем, и сенатора, Падме Амидалу. Он спас ее от казни на Арене Петранаки во время Первой Битвы за Джеонозис. И…

Как политик, искушенный в дипломатии, Лейя восхищалась своей матерью. Еще до того, как узнала кто она на самом деле, юная принцесса Альдераана изучала архивы работ многих видных политиков прошлого. В том числе и сенатора Амидалы.

Можно сказать, что та была для нее образцом женщины-политика.

И сейчас Лейя могла с грустью сказать, что ее мать была той еще авантюристкой, которую частенько захватывали эмоции. Что ж, дочь пошла в нее.

Когда она поняла, что Бел Иблис играет ее в темную, то с горечью подумала о том, что на ее месте Падме Амидала разыграла бы собственный авантюрный гамбит. И рядом были бы верные друзья — Энакин Скайуокер и Оби-Ван Кеноби. Да, у нее тоже есть друзья-джедаи… А ее муж может дать фору многим из джедаев. Не Люку, конечно… Эх, Люк… Вот кто-кто, а ты с твоей философией меньше всех должен был быть такой авантюрной натурой.

Так или иначе, но Лейя уже знала о том, что ее отец боялся потерять ее мать. И его «друг» Палпатин методично обрабатывал юного джедая, роняя в его импульсивную душу так много зерен сомнения, так много соблазна, что, однажды, тот просто не выдержал и поддался. Действуя из лучших, как он считал, побуждений, отец предал джедаев, Республику, все, во что верил, чтобы получить обещанный Дартом Сидиусом секрет победы над смертью. Секрет, с помощью которого он планировал спасти ее мать.