— О, так я еще и кадавр, — усмехнулся НеТраун.

— Полагаю, что ты лишь отчасти чисс, — произнес я, смотря в глаза мужчине. — До имплантации моего генома ты был человеком. И моим коллегой. Гранд-адмиралом. Одним из последних.

— На Зинджа я немного не похож… Да и к тому же, Кросс меня не узнал…

— Потому как он никогда с тобой не работал, — пояснил я. — Но я — да. Ты не НеТраун. Ты тот, кто получил свой китель совершенно заслуженно. Верный, умный и в самом деле талантливый военачальник и полководец. Я предполагал это ранее, но теперь, после разговора, наблюдая за твоей мимикой, мышечной памятью, привычками, могу констатировать однозначно — я знаю тебя. А ты — знаешь меня. И мы когда-то неплохо ладили. Я узнал тебя по тактике, которую ты использовал, дополняя ее моим мировоззрением.

Губы мужчины сжались еще сильнее. Красные глаза стали немного водянистыми. Так бывает… когда проблемы с системой жизнеобеспечения. Назовем это так. Потому что мужчины не плачут.

— Кто? — прохрипел он. — Кто я такой? И как ты это понял?

— Подозрение о том, что ты все же выжил, у меня появились после того, как ко мне примкнул капитан Вивант и звездный разрушитель «Стойкий», твой флагман. Корпоративный сектор, усмиренный и подготовленные рубежи обороны тоже усилили подозрение. Стремительные удары и использование вспомогательных сил для удержания Корпоративного Сектора под контролем проимперского командования — это безусловные рефлексы. Ты не погиб. Кронал подчинил тебя. Изучал для создания послушных марионеток-командиров. Нет ни одного свидетельства твоей достоверной смерти. Кронал мог стереть или заблокировать твои воспоминания, но образ мыслей — твоих, чередующихся с моими — не изменить. Это бессознательное действие, мой друг. Как и твое презрение к адептам Темной Стороны Силы. В разговоре ты не раз старался скрыть свое злорадство относительно близкой и жестокой смерти Кронала. Это врезалось в твою память после унижения, которое тебе доставил Пророк Темной Стороны Каданн. И бессознательно ты перенес это чувство на того, кто унизил тебя аналогичным образом.

НеТраун вздрогнул. Он посмотрел в сторону, закусив губу до крови.

— Некоторое время назад воспоминания стали возвращаться, — негромко произнес он. Это полностью совпадало с моими наблюдениями об изменении тактики противника. Слепое копирование моих приемов разнообразилось подходом Макати. Похоже, что привитое ему мое ДНК и перестройка мозга для использования моих приемов как-то повредили или ослабили блоки, которые установил ранее Кронал. — Казалось, что схожу с ума… Спасибо. Спасибо что рассказал это. Теперь я знаю, что умру собой. А не бледной тенью.

— Поверь, я был бы рад забрать тебя с собой и сражаться вновь на одной стороне, но…

— Нельзя рисковать, — адмирал закрыл глаза, подавив в них наметившийся поток влаги. — Этот ублюдок уже не раз входил в чужие умы. И я не готов рисковать своим выживанием и дать ему шанс сохранить себя.

— Я рад, что ты все понимаешь, старый друг, — сняв бронеперчатку с правой руки, я протянул ему ладонь. — Сражаться против тебя было честью для меня.

Мужчина с достоинством ответил на рукопожатие.

— Это была моя славная последняя битва, гранд-адмирал Траун.

— Это была твоя славная последняя битва, гранд-адмирал Макати.

— Ты оказал мне честь, продемонстрировав высшие истины военного искусства, Траун, — Афшин отпустил мою ладонь, глядя в глаза. — А теперь иди, мой друг. Надери им всем задницы. И, когда все закончится, когда настанет тот самый мир, которого мы все так хотели, служа не тем, кто этого был достоин, подними за меня и остальных тост. К концу этого дня ты останешься действительно последним гранд-адмиралом старой Империи. Последний из старых. Первый из новых.

— Надеюсь, что так, — не скрывая своей неуверенности, ответил я, герметизируя костюм. — Если ты хочешь, то…

Афшин отрицательно кивнул головой.

— Благодарю, друг мой. Но правило незыблемо: гранд-адмиралы покидают поле боя на своих условиях.

Взведя курок, он приставил пулевик к виску.

— Прощай, друг, — слезы все же навернулись на глазах. Не только у Макати. Но этого никто не увидит под мандалорским шлемом. — Это был славный последний бой, адмирал!

Сухо щелкнул баек, ударяя по капсюлю. Обжигая голубоватую кожу, вспышка пламени выбросила пулю.

Энергии выстрела хватило на то, чтобы пробить толстые кости черепа и уничтожить биологическую составляющую личности.

С гулом ударился о пол пистолет. Подхваченное мною тело боевого товарища и единственного достойного соперника не коснулось палубы.

— Сэр, — Альфа стоял метрах в десяти от меня. — Установка уничтожена. Тут… Скоро все сгорит.

— Нам пора, — произнес я. — Помоги мне забрать тело.

— Хотите изучить клона? — спросил Альфа, взваливая на себя мертвеца.

— Этот человек заслуживает похорон с военными почестями.

Клон ловко пристегнул к себе тело тросами. Как раз в тот момент, когда позвучало…

— Если существует ад, Кронал, — послышался голос агента Кросса, — надеюсь, тебя там будут дрючить черти… Уоррен…

— С удовольствием.

И раздался выстрел дробовика.

А затем нас выбросило в космос.

В галактике едва ли найдется разумный, кто может остаться равнодушным при упоминании слова «бюрократия». При наличии положительных примеров, разумные все же чаще сталкивались и сталкиваются с проявлением бюрократии в самом отвратительном ее смысле.

Множество формальностей, не имеющих для обывателя практического смысла, длительность совершаемых процедур, банальность противоречивой логики, когда действия и нормативные акты одной ветви чиновничье-бюрократического аппарата шли вразрез и делали невозможным получение необходимых документов или услуг в учреждениях другой ветви. Тем самым неразумная бюрократия и бюрократы-формалисты превращали, превращают и будут превращать жизнь разумного в нескончаемый поток нравственных страданий и морального выгорания. А это уже почва для социального взрыва.

Такие взрывы не происходят сиюминутно. Они подобно углям не затушенного костра тлеют, тлеют, дожидаясь того часа, когда поблизости окажется подходящее топливо. И вот тогда полыхает зарево…

Входя в конференц-зал своего флагмана, контр-адмирал Мор задумался над тем, что был бы счастлив оборвать ход своих мыслей осознанием того, что бюрократия в Доминионе побеждена и граждане всем довольны. Однако, сказать этого он не мог. По вполне очевидным причинам.

Он являлся гражданином Доминиона. Он являлся и военным чиновником Доминиона. И, к его большому сожалению, сейчас ему предстояло отдать часть времени своей жизни на откуп бюрократической процедуре.

Не считая себя гением военной науки, контр-адмирал все же считал, что в Вооруженных Силах Доминиона идиотов нет. Как минимум потому, что они по логике вещей должны погибать первыми. Однако, практика показывает, что идиоты имеют коэффициент выживаемости в вооруженных конфликтах ничуть не меньший, чем и разумные, знающие для чего эволюция даровала им мозг и высшую нервную деятельность.

— Адмирал, — стоило ему пересечь порог отсека, как гвардейцы, следовавшие за ним, разошлись по сторонам, заняв охранные позиции на входе. Там же они и застыли, будто статуи. А вот сидящие за столом разумные — мужчина и женщина — полковник Флеминг и оксинский командир Син Гилвент наоборот, поднялись со своих мест.

Мелочь, которая едва ли стоит внимания. Ведь так положено по Уставу и со временем военнослужащие выполняют обязательные «ритуалы» буквально автоматически. Стимул и реакция бессознательного поведения… Обращать на подобное внимание и тем более мелочно карать за подобные нарушения да, часть военной службы. Потому как относится к категории обязательных для выполнения процедур. Но в то же время Мор считал себя довольно лояльным человеком и военачальником. А потому едва ли бы придрался к подобному.

Наоборот.