— Принято, командир.

Осторожно, ибо внимательность и чуткость никогда не бывают лишними, бойцы стали проникать в блиндаж… И в этот самый момент мир вокруг озарило белоснежное сияние.

Вспышка химического вещества, ослепительная и сопровождающаяся звуком, бьющим по ушам, дезорганизовывала, лишая возможности видеть, слышать и предсказать направление атаки. А в том, что это была именно она, лейтенант не сомневался.

Они уже не раз были в этом блиндаже. И, разумеется, никаких свето-шумовых ловушек они не оставляли.

Лейтенант потерял счет времени, пытаясь вслушаться в звуки вокруг. Хотя бы услышать шаги врага, чтобы выстрелить в том направлении…

Удар в лицо, удар по задней поверхности голени, ощущение полета и выбивающее дух ощущение столкновения собственного тела с поверхностью земли. Он попытался навести бластер в ту сторону, где по его мнению должен быть противник…

Против воли лейтенанта его оружие вывернулось в сторону, противоположную направлению сгиба сустава. Пальцы разжались в тот самый момент, когда на грудь надавило нечто тяжелое, отчего ребра буквально затрещали. Выдохнув и попытавшись вдохнуть вновь, он получил еще один удар в лицо, от которого любое желание сопротивляться уже совершенно пропало.

Потому что поперхнуться собственными зубами — то еще наслаждение.

Он почувствовал как что-то острое срезало с него лямки рюкзака, портупею и разгрузочный пояс. Он остался лишь в униформе и с нагрудником клонов Доминиона.

А спустя мгновение он услышал глухой удар и протяжный животный, истошный и леденящий кровь вопль боли. Вопль, в котором было заключено отчаяние беспомощности, крах надежд и безумие разгорающейся тревоги.

— Ну надо же, — лейтенанта рвануло вперед из-за того, что кто-то схватил его за нагрудник. И по искусственному голосу из вокодера он догадывался кто именно. — Крайне знакомый элемент обмундирования, господин офицер. Сам признаешься, где взял?

— Пусть я ничего и не вижу, но ничего тебе не скажу, клонированная мразь! — выплюнул слова из разбитых губ офицер. — Можешь пытать меня и моих людей, но никогда и ничего…А-а-а-а-а-а-а-а-а!!!

Крик был продиктован естественной физиологической реакцией на боль. Боль в том месте, где еще недавно у подслеповато щурящегося лейтенанта располагалось правое колено. Целое, здоровое и исполняющее свои природные функции.

Теперь же, после мощного удара вражеским сапогом прямиком в коленную чашечку, лейтенант почувствовал как порвались сухожилия, треснули кости, впиваясь в мышцы и разрывая их.

А затем последовал еще один удар, от которого крик пострадавшего прервался, едва начавшись…

— Повторять вопрос не буду, — блики в глазах стали пропадать. Лейтенант, слеповато щурясь от текущих из глаз слез, рассмотрел светящийся голубоватым светом визор. Это являлось единственным демаскирующим фактором на фоне серо-зеленой раскраски брони «Катарн». — Пять секунд тебе на раздумья, затем я сломаю еще что-нибудь.

Боль отступила на задний план, когда лейтенант понял кто перед ним. Если Доминион воскресил программу клонов, нарядил их в броню Фазы-2, то почему бы им не использовать и клонов-коммандос, не так ли?

А на что способны клоны, особенно коммандос, лейтенант знал из рассказов своего отца и деда. И то, что предыдущие клоны-штурмовики его не впечатлили, сейчас не играло своей роли.

Стоящий перед ним коммандос в характерной броне отряда «Дельта» не мог быть новичком в своем деле. Никаких уговоров, никаких сомнений, никаких проволочек. Насилие и боль — наипростейший и самый эффективный способ полевого допроса. И коммандос это прекрасно знал.

Лейтенант понял свою ошибку. И глобальную ошибку полковника Дерлина.

На Антамонте сопротивление считало, что Доминион воскресил программу клонирования с самого начала, используя старые запасы ДНК.

Но все оказалось гораздо хуже.

На Антамонт вернулись клоны Великой Армии Республики.

И теперь они не играют в демократию.

Как же они все ошиблись…

Через семь секунд, окончательно потеряв способность на использование дарованных природой коленей, лейтенант охотно начал давать ответы на вопросы командира отряда «Дельта».

А еще через час, когда на место расправы прибыла группа разведчиков Сопротивления Антамонта, они нашли лишь пять растерзанных тел из группы «контроля». И приколотую ножом к ближайшему дереву записку на обрывке флимси-карты.

— «Мы еще даже не начинали», — прочитал вслух командир разведывательного отряда. — Звери какие! Мерзавцы! Бойцы! Забрать тела наших павших товарищей! Похороним их с почестями!

Никто из разведчиков в этот самый момент и не подозревал даже, что с этого момента существование Сопротивления Антамонта начало обратный отсчет.

Одиннадцать лет и первые сутки после Битвы при Явине…

Или сорок шестой год и первые сутки после Великой Ресинхронизации.

(Один год, шестой месяц и шестнадцатые сутки с момента попадания).

Существует такое выражение: «Прошел, как вибронож сквозь плоть». Означает легкое, не встречающее сопротивления действие. Неважно уже кто его придумал — но впервые Альфа-17 услышал его больше тридцати лет назад. От Джанго Фетта.

При этом донор наглядно демонстрировал что значит это выражение — он прирезал виброклинком какого-то родианца, захваченного им при попытке проникнуть на Камино. Легко, быстро, результативно.

Именно так действовали «альфы». Такова их суть, таково и предназначение.

Пока 501-ый легион терзал неприятеля на поверхности, превращая боевиков Драпы Хатта в удобрения для местной неблагодарной почвы, «альфы» делали свое «грязное дело». Тоже, кстати говоря, фразеологизм. Но, если посмотреть на заляпанный кровью и усеянный трупами коридор — позицию местного отряда обороны — то дело в самом деле грязное.

Впрочем, это их проблемы.

У «альф» есть задание — и каждый из них выполняет его со своей точки проникновения.

Семнадцатый выбрал в качестве точки входа вентиляционную шахту одного из бункеров. О ее существовании он узнал, запытав насмерть взятого в плен коменданта того же самого бункера.

И да, да будут благословлены идиоты, которые экономят средства на турбинах вентиляции, увеличивая диаметр вентиляционных шахт до размеров, через которые проникнуть — само удовольствие. Бери и делай.

Ну, Альфа-17 и делал то, что умел лучше всего. Он убийца. Он создан быть убийцей, он выращен и воспитан убийцей. И, скорее всего, он умрет от рук такого же профессионального убийцы.

Но не тех, которые состоят на службе Драпы Хатта.

Альфа услышал топот ног, доносящийся из коридора, в который он намеревался войти. Приникнув к стене, он быстро выставил за край косяка оптический щуп. Пары секунд ему хватило на то, чтобы составить план действий.

Оптический щуп отправился обратно в потайное отделение наруча — спасибо покойному Прудии Скирате за очень интересный апгрейд брони ЭРК-бойцов. Впрочем, спасибо всем им, «нулям» за их технические решения. Порой безвкусно, но крайне полезно.

Однако, от утилизации их это не спасло. Были «нули» — нет больше «нулей». Разобраны в «Мозговом Центре» на нити ДНК — Альфа-17 и другие «альфы» лично проследили за этим. Их генетические особенности изучаются, их снаряжение изучено и запущено в серию. Их воспоминания — кладезь полезной информации.

Ну, за исключением того, что каждый из «нулей» — это всего лишь маленький жалкий сосунок. Подумать только, они боялись грозы. Видите ли, удар грома был так похож на взрывчатку, которая использовалась на тренировочных полигонах Камино. Тьфу, сосунки.

Альфа-17 не мог вспомнить ни одного своего брата, который бы боялся грома пройдя через каждый тренировочный полигон на Камино. И да, там тоже были настоящие взрывы. Много взрывов. Быть может, тренируй «нулей» не Скирата, а Джанго, они бы не выросли будущими трупами.