На корабль прибыло пополнение из «навербованных» в центральных графствах и «добровольцев» из долговых тюрем. За последних Адмиралтейство выплачивало долг, если был небольшой, и заставляло отслуживать, не получая ни пенни, пока не рассчитаются. Прибыли и юные мичмана, два тринадцатилетних и один четырнадцатилетний. Сердце радовалось, наблюдая, как с ними обращался бывалый мореман Роберт Эшли. Он выместил на них каждый сухарь, полученный в лоб от старших товарищей, особенно от Джона Ривза. Тут такой метод воспитания подрастающего поколения — взять сухарь побольше и потверже и запустить в лобешник юному тупице.

До середины февраля мы простояли на рейде. За это время французы успели захватить Голландию и переименовать ее в Батавскую республику в честь батавов, которые населяли эти земли во время вторжения римлян. Так понимаю, от батавов и перешла к голландцам привычка жить под чьим-нибудь патронажем. Англичане с одной стороны расстроились, что потеряли союзника, а с другой обрадовались, что больше не надо воевать за него и тратить деньги на содержание слабой союзной армии.

В конце января адмирал Хоу получил донесение от английских шпионов из Бреста, что французский флот в количестве тридцати пяти кораблей вышел из базы и направился в Средиземное море. Может быть, командующий флотом Канала был уверен, что все равно не догоним французов, а может быть, не хотел их догонять, но вышли мы только четырнадцатого февраля в составе тридцати четырех кораблей, разделенных на Белую, Красную и Синюю эскадры. «Бедфорд» был в Синей эскадре, в арьергарде. Командовал Синей эскадрой вице-адмирал Александр Худ, который держал флаг на стопушечном «Короле Георге». Само собой, корабль был так назван не в честь нашего стюарда. Поход продлился девять дней, из них пять заняла обратная дорога в Портсмут по штормовому Ла-Маншу. Оказывается, на четвертый день пакетбот доставил адмиралу Хоу донесение, что французский флот, потеряв один корабль на выходе из Бреста и еще четыре в штормовом Бискайском заливе, давно уже вернулся на базу. Еще недели через две адмирал Хоу получил донесение, что двадцать второго февраля, в то время, когда мы, борясь со встречным северо-восточным ветром, двигались домой, из Бреста вышла французская эскадра из шести кораблей под командованием адмирала Ремодена и направилась в Средиземное море. Видимо, у французов разведка работала оперативнее.

В итоге «Бедфорд» простоял на рейде Спитхед до второго апреля. Я надеялся, что пробудем здесь еще пару месяцев, так необходимых мне для сдачи экзамена на штурмана, но поступил приказ сопроводить шестнадцать судов снабжения в Гибралтар в составе отряда из двух линейных кораблей — семидесятичетырехпушечного «Громовержца», капитан которого Албемарль Берти, как старший по выслуге лет, был назначен командором, и «Бедфорда» — и пяти фрегатов — тридцативосьмипушечного «Фаэтона», тридцатишестипушечных «Негра», «Саутгемптона» и «Венеры» и двадцативосьмипушечного «Пегаса». Остальной флот Канала разбившись на три неравные части отправился крейсировать: маленькая эскадра — в Северном море, чтобы мешать рыболовству и торговле Батавской республики, средняя — в Ла-Манше, а большая — в Бискайский залив. Последняя проводила нас почти до мыса Финистерре, после чего вернулась к Бресту, надеясь сразиться с французским флотом, порядком потрепанным зимой. По заявлению английских шпионов, французы смогут выйти в море не раньше середины лета.

Шли медленно, со скоростью самого тихоходного судна — двухмачтового брига, у которого соотношение длины к ширине было, как три к одному, и обводы, которые иначе, как тупыми, не назовешь. Кто его проектировал — не знаю. Вполне возможно, это был гениальный корабел, поставивший на первое место не скорость, а мореходность. Бриг действительно был исключительно живучим. Наверное, поэтому в него погрузили самое важное и тяжелое — корабельные пушки и ядра, причем столько, что осел ниже ватерлинии.

Двадцать седьмого апреля мы добрались до Гибралтара. Там на рейде стоял флот под командованием вице-адмирала Уильяма Хотэма, который держал флаг на стопушечном линейном корабле «Британия». Точнее, в Гибралтаре были одиннадцать из тринадцати его кораблей. Еще два остались ремонтироваться в Сен-Флоране на Корсике после сражения у мыса Ноли, где он захватил два французских линкора. Корсика сейчас под властью английского короля. Само собой, по просьбе местных жителей. Референдум, конечно, не проводили, потому что все англичане и так знают, как проголосуют корсиканцы.

Гибралтар разросся со времени моего последнего визита сюда. Рейд защищало боновое заграждение, которое конфисковали у американцев во время войны с ними. В скале уже нарыли нор, превратив ее в неприступную крепость. Береговые батареи надежно защищали гавань. Установленные высоко на скале, они могли стрелять далеко и практически безнаказанно. Чтобы нанести им вред, вражеский корабль должен был подойти близко к берегу и стать удобной мишенью. При этом на батареях имелись жаровни, благодаря которым была возможность стрелять раскаленными ядрами. Если при нынешней толщине бортов корабля около метра обычное ядро наносило значительный ущерб только на ближней дистанции и при калибре не ниже двадцати четырех фунтов, причем надо было всадить несколько десятков ядер, чтобы потопить противника или принудить к сдаче, то одно раскаленное ядро любого калибра могло запросто поджечь и уничтожить линкор первого ранга. Надежные фортификационные сооружения были и со стороны перешейка, соединяющего полуостров с материком. На перешейке остались окопы, вырытые французами и испанцами во время четырехлетней осады, снятой двенадцать лет назад. Между окопами теперь были огороды местных жителей, которые продавали овощи гарнизону.

Наш капитан целыми днями пропадал на флагманском корабле «Британия». Он знаком с вице-адмиралом еще с тех времен, когда оба были мичманами. Правда, когда Дэвидж Гулд пришел двенадцатилетним на корабль, Уильям Хотэм уже закончил Военно-морскую академию в Портсмуте и успел послужить три года. К тому же, будущий адмирал был лордом, что помогло получить чин лейтенанта ровно в девятнадцать лет, а через год стать капитаном двадцатипушечного шлюпа. Впрочем, даже злые языки соглашались, что чины лорд Хотэм получал еще и за храбрость. Дэвидж Гулд сумел сдать экзамен на лейтенанта только с четвертой попытки в двадцать два года, а до капитана добирался еще тринадцать лет. Оба под командованием адмирала Хоу участвовали в снятии блокады с Гибралтара, отличились в сражении с франко-испанским флотом, которое закончилось ничьей в пользу англичан, потому что их было меньше. Вскоре по «Бедфорду» поползли слухи, что наш корабль останется на Средиземном море для усиления флота вице-адмирала Уильяма Хотэма. Основанием послужили капитанские мысли вслух. Его стюарды уже научились переводить их на язык будущих решений.

У неприятных для меня слухов есть черта — они сбываются. Когда до конца выгрузки приведенного нами конвоя оставалось дней пять, «Бедфорд» получил приказ проследовать в Сен-Флоран якобы для защиты ремонтировавшихся там двух английских линкоров. Правда, непонятно было, от кого защищать, ведь в Тулоне, где базировался французский флот, шло восстание якобинцев — революция пожирала своих детей. Сражаться с нами было некому, потому что французские моряки, разделившись на две части, принимала участие в этих событиях по разные стороны баррикад. Когда мы вернемся, если вернемся, в Гибралтар, конвой уже уйдет, а в одиночку идти в Портсмут не разрешат. В Бресте стоит мощный французский флот, и восстание якобинцев там пока не случилось. Как следствие, «Бедфорд» включат в Средиземноморский флот. Мои планы получить штурманский диплом по возвращению в Портсмут отодвигались на неопределенное время.