Есть люди, которые не выглядят дураками, даже когда говорят. Их научили произносить только правильные фразы. Наверное, заставили вызубрить по несколько на все случаи жизни. Что-то подозревать начинаешь, когда они одно и то же произносят по третьему кругу. На четвертом круге я перебил герцога Манчестера фразой о жаркой погоде. Как и положено англичанину, Уильям Монтегю сразу перескочил на любимую тему и приказал слуге подать нам сухого вина. Голова у герцога крупная, грушевидная, хвостиком вверх. Хвостик у парика, короткого, перехваченного фривольной розовой ленточкой. Щеки и подбородок складчатые, только у первых складки вертикальные, а у второго — горизонтальные. Несмотря на жару, на губернаторе кафтан и камзол. Единственная уступка погоде — слабо завязанный, белый галстук, изрядно потемневший от пота.

Мы разговариваем в доме губернатора Ямайки, в кабинете, окна которого выходят на север, отчего здесь кажется не так жарко. Помещение заставлено громоздкой мебелью из красного дерева. Если не ошибаюсь, такая мебель была в моде лет сто назад. Старая и разномастная мебель — один из признаков старой английской аристократии, а всё новое и самое модное — привилегия нуворишей. Я буквально утопаю в широком мягком кресле, пахнущим старой кожей, а колени почти на уровне моего подбородка. Беру у слуги бокал белого вина, итальянского, делаю глоток.

— Прелестное вино, не правда ли?! — восклицает восторженно герцог Манчестер.

— Восхитительное! — искренне хвалю я, потому что мне с этим человеком придется долго сотрудничать.

С одной стороны я подчиняюсь Адмиралтейству, но с другой — губернатору Ямайки, как представителю правительства. Глупость Уильяма Монтегю меня не пугает. Дуракам легче подчиняться, чем ими командовать.

Я выслушиваю три повтора монолога о прекрасных итальянских винах, особенно сухих, с чем трудно не согласиться, после чего намекаю, что мне пора на корабль, чтобы подготовить его к завтрашнему выходу в море.

— Да-да, не смею вас задерживать! — радостно, будто не он меня, а я его задолбал разговорами, произносит губернатор Ямайки. — Жду вас вечером у себя. Познакомлю с местным обществом.

— С удовольствием принимаю ваше приглашение! — благодарю я, потому что уверен, что там мне не придется слушать одного только герцога Манчестера.

Рядом с входной дверью меня нагоняет старик с лысой головой, только над ушами и на затылке осталось по несколько седых перьев. Судя по одежде и манере поведения, чиновник из канцелярии губернатора, причем невысокого ранга. Эдакая серая мышка, работящая и добросовестная, на которой держится вся канцелярия, но которая постоянно остается обделенной.

— Извините, сэр, вы не родственник Роберта Хоупа, который служил здесь шестнадцать лет назад? — спросил он.

— Я его сын, — ответил я.

— Сын?! — удивленно восклицает он и смотрит на меня, как на шутника.

Я настолько вжился в роль Генри Хоупа, что позабыл, что на Ямайке могут быть люди, которые помнят настоящего. Видимо, этот тип — один из них.

— Да, — подтверждаю я. — Моя семья погибла во время пожара после переезда в Англию. Я один спасся, но, как видите, — показываю на шрам, — немного изменился, трудно узнать.

— Все погибли?! — сочувственно вздыхает он, крестится и опять смотрит на меня. — Да, вы сильно изменились, даже цвет глаз другой. Раньше был, как у Роуз, — произносит он скорее удивленно, чем разоблачая, и спрашивает: — Помните мою дочь Роуз?

— Нет, — честно отвечаю я. — Во время пожара меня сильно ушибло бревном, еле выжил и много чего забыл, даже не сразу вспомнил, кто я.

— Надо же! — растерянно произносит чиновник и смотрит на меня так, будто я поймал его на лжи.

— Извините, мне пора на корабль, дела ждут! — говорю я и торопливо сбегаю по широкой мраморной лестнице.

Само собой, вечером к губернатору я не пошел. Вдруг там найдется еще кто-нибудь, кто помнит настоящего Генри Хоупа?! Вот не зря не нравился мне адмирал Джон Джервис, данаец чертов! Нет бы пробить мне место на каком-нибудь другом корабле, который несет службу, где угодно, кроме Ямайки, так надо было обязательно на «Твердом», на котором служил сам! Я послал Уильяму Монтегю записку с извинениями и сообщением, что лежу в постели, потому что знакомство с экзотичной местной кухней не осталось без последствий. У англичан разговоры о здоровье, особенно об органах пищеварения, занимают второе место после погоды. Иногда при общении с ними у меня складывалось впечатление, что попал на симпозиум гастроэнтерологов. Уверен, что мое оправдание сочтут правдоподобным.

Через день купеческий караван под охраной линейного корабля «Твердый», фрегата «Фурия» и двух бригов вышел из Кингстона. Мы должны были сопроводить суда до Гаттераса — самого восточного острова Внешних отмелей, возле которых сталкиваются Гольфстрим и Лабрадорское течение, после чего купцы пойдут на восток, а мы вернемся в Карибское море. Кубу обогнули с востока и пошли к полуострову Флорида. Одни бриг шел впереди, другой — восточнее, чтобы предупредить о нападении со стороны открытого океана, если такое случится, фрегат держался у замыкающих судов, а линкор — примерно у середины каравана. Я старательно изображал человека, страдающего дизентерией, часто навещая личный гальюн. Надеюсь, подозрений мое поведение не вызывало, потому что данное заболевание здесь не в диковинку, постоянно несколько человек сутки напролет бегают в гальюн и сидят там подолгу.

Я тоже не спешил покидать гальюн. Усевшись на стульчак, раздумывал, что предпринять? Можно было, конечно, забить на этого забитого чиновника. Мало ли, каким он помнит Генри Хоупа?! Но наверняка на острове найдутся и другие, кто помнит его не хуже, особенно ровесники, друзья детства, которые должны быть из хороших семей. У англичан, чем выше положение человека в обществе, тем более правдоподобными считаются его показания. Само собой, если человек не испоганил свою репутацию, но при этом показания паталогического вруна из высшего общества считаются более верными, чем честного бедняка. Дальше будет разоблачение с непредсказуемыми последствиями, причем не только для меня, но и для моей семьи. Мои дети такой подляны не заслужили. Можно было бы придумать причину и уйти вместе с купцами в Англию, а там попроситься в отставку по состоянию здоровья. За такой поступок меня бы списали с удовольствием, заодно лишив репутации заслуженного капитана, что тоже было неприемлемо и в первую очередь для меня.

Решение подсказал шторм от норда, который прихватил нас неподалеку от острова Большой Багама. Караван начал дрейфовать под такелажем. Ветер сносил нас на юг, а Флоридское течение — на север, так что держались почти на месте. Долбило по-взрослому, как в этих краях бывает только во время тропических ураганов, а не штормов, пришедших с севера, поэтому я сделал вывод, что это по мою душу и тело. Первым делом выпроводил из каюты всех слуг, чтобы не помешали сымитировать несчастный случай. В капитанском гальюне есть окно, расположенное низко. В него можно вывалиться, даже не имея желания, что, как я слышал, иногда случалось на других кораблях такого типа. Во время шторма окно защищают ставни, но кто помещает капитану открыть их?! Может, ночью, перед самым рассветом, меня стало тошно, решил травануть за борт, перегнулся и…

Вода оказалась холоднее, чем я думал, но быстро привык. На мне два комплекта шелкового белья под верхней одеждой. Кафтаны такого фасона наверняка в будущем выйдут из моды, поэтому ограничился одним, а нижнее белье меняется не так быстро, да и демонстрировать его не обязательно. С собой взял только самое необходимое, ценное и памятное. Винтовку и пистолеты решил оставить. По моим прикидкам, в следующей эпохе меня ждет капсульное оружие. На всякий случай прихватил с собой не только флягу, наполненную сухим белым вином, разведенным водой, но и гроздь бананов и кусок окорока, который, надеюсь, не сильно испортит морская вода. Деньги выгреб все. Их пропажа вряд ли вызовет подозрения, скорее всего, спишут на вороватых слуг. Как-то я расслабился в этой эпохе, решил, что дотяну в ней до старости и окажусь потом сразу в двадцатом или даже двадцать первом веке, и не слишком озаботился запасом на следующую. Мне так хотелось вернуться в свое время, что было плевать, бедным или богатым. По-хорошему, следовало бы посетить в Кингстоне банк и взять наличных столько, сколько смогу унести, но хорошо быть умным сейчас, как моя жена потом.