Английский флот встал на якоря в бухте Лагос, чтобы подремонтироваться, иначе некоторые корабли не доберутся до Лиссабона, а отряду из корвета «Хороший гражданин» и опоздавших к сражению фрегатов «Изумруд», «Терпсихора» и «Алкмена» было приказано отправиться на поиски испанского флагмана «Святая Троица» и по возможности захватить его или уничтожить любым способом. Командовал отрядом капитан «Изумруда» Велтерс Беркли. Я видел его только в подзорную трубу. Издали он был похож на джентльмена. Рассыпавшись веером на дальности видимости, мы пошли в сторону порта Кадис, куда, скорее всего, пойдет «Святая Троица». Это ближайший порт, в котором могут отремонтировать такой большой корабль, как флагман испанского флота.

Ночью «Терпсихора» отбилась от отряда. Подозреваю, что специально, чтобы поохотиться за призами в одиночку. Именно она и найдет «Святую Троицу», попробует напасть, получит два залпа из ретирадных пушек, ядра которых повредят ей такелаж, и отстанет, заявив, что потеряли ночью. Капитан «Терпсихоры» Ричард Боуэн имел репутацию человека, который за оправданиями в карман не лезет.

Остальные три корабля на второй день повстречали испанский бриг «Конкордия». Видимо, у этого названия плохая карма. Я еще помнил, как в двадцать первом веке итальянский огромный пассажирский лайнер с таким названием и под командованием итальянского капитана выскочит на камни у берегов Италии. Случится это потому, что капитан захочет провести лайнер как можно ближе к берегу, чтобы подразнить своего предшественника на этом посту, проживавшего в доме на берегу моря. В итоге погибло роскошное судно и десятки людей. Капитан сбежал с тонущего судна одним из первых. Поэтому итальянские моряки и котировались выше российских. Я не застал или пропустил решение суда, но срок там светил немалый. На счастье итальянского капитана, в его стране к тому времени отменили смертную казнь.

Испанская «Конкордия» везла красное дерево из Африки, которое используют не только для изготовления мебели, но и для строительства военных кораблей. Оно крепче, чем дуб, почти не гниет. Будем считать, что мы нанесли испанскому кораблестроению ущерб в размере ста шестидесяти тонн строительных материалов. Основные призовые получит экипаж «Изумруда», но и нам с «Алкменой» перепадет немного.

С этим призом мы и вернулись в Лиссабон, где уже был весь Средиземноморский флот. Сказать, что на всех кораблях был праздник — ничего не сказать. Обширную победную реляцию уже отправили на бриге «Ворон» в Англию, ответ пока не добрался до Португалии, но никто не сомневался, что слонов будут раздавать щедро. В последнее время дела у Англии шли все хуже и хуже. На материке количество поражений сильно превышало количество побед. Союзники отваливались один за другим, а некоторые, как Испания и Голландия, еще и перебежали на сторону врага. Пострадавшая из-за французских корсаров морская торговля перестала приносить сверхдоходы, а расходы на войну зашкаливали, поэтому государственный бюджет трещал по швам. Неблагодарный английский народ роптал, шотландцы и валлийцы матерились, а ирландцы точили ножи. Нужна была победа. Любая. А уж раздуть из мухи слона умеют все. Западноевропейцы в этом плане уступали только арабам и туркам, которые даже поражения объявляли успехом, понятным не всем и не сразу. Вот и эта победа над слабым испанским флотом, приведшая к потере всего лишь четырех кораблей противника, будет оформлена по высшей категории. Мне тоже зачтется. Резюме пока не придумали, а то бы начинал его со слов: «В чине полного капитана принимал активное участие в знаменитой битве у мыса Сан-Винсент». Да и будет, что рассказывать сухопутным крысам во время посиделок и посыкушек у камина.

Адмирал Джон Джервис был счастлив и благодушен. Он даже, общаясь со мной, позволил себе расстегнуть пуговицы на кителе, как я по привычке называю форменный кафтан. У меня почему-то было подозрение, что под кителем у него нет рубашки, а вместо нее воротник с нагрудной обманкой. Оказалось, что рубашка есть, причем довольно свежая, что редко встречается среди английских офицеров, как морских, так и сухопутных. Мыться и ходить в чистом не считается пока обязательным достоинством у англичан, особенно у благородных.

— Ты хорошо проявил себя в бою, молодец! — первым делом похвалил меня адмирал.

Вообще-то, ничего особенного я в том бою не продемонстрировал, разве что не сбежал, но отнекиваться не стал, а бодро рявкнул, радуя начальство боевым задором:

— Рад стараться!

— Служи так и дальше — и получишь под командование линейный корабль, — пообещал Джон Джервис.

Поскольку туманные обещания хороши только для ежиков в тумане, я не стал говорить, что предпочел бы получить фрегат. Вот когда решу уйти в отставку на половину оклада, тогда было бы хорошо находиться на должности капитана линейного корабля, который получает больше капитана фрегата.

— Готов прямо сейчас отправиться в крейсирование, чтобы наносить урон врагу и заслужить ваше доверие! — предложил я.

— Не сидится в порту? — поинтересовался адмирал.

— Скучно здесь, — признался я.

— В твои годы я тоже рвался в бой, — признался он. — Ладно, отдохни пару дней и отправляйся в Кадисский залив.

— А можно наведаться в Средиземное море? — спросил я. — Там сейчас расслабились, потому что нашего флота нет. Можно будет захватить много призов.

— Можешь и в Средиземное море зайти, — разрешил Джон Джервис. — Только постоянно заглядывай в Гибралтар. Вдруг потребуешься мне.

— Будет сделано! — радостно пообещал я.

В Гибралтар я уж точно буду заглядывать часто, потому что сексуальное воздержание плохо действует на молодой организм.

Двое суток мы прятались от жесткого левантера за мысом Гата, который расположен на восточном, средиземноморском, берегу Пиренейского полуострова между крупными портами Малага и Картахена. В будущем на мысу будет высокий маяк и береговая станция, регулирующая зону разделения движения. При проходе мимо мыса надо было делать типичный доклад: название судна, позывной, откуда-куда, экипаж, груз и еще что-нибудь, если диспетчеру скучно. Большую часть этой информации передает прибор «АИС» (Автоматическая Информационная Система), который установлен на каждом судне. Наверное, проверяли, не врет ли прибор? Или, что скорее, таким образом боролись с безработицей. Спрашивали не всех и не всегда. У меня было подозрение, что проявлять любопытство диспетчер начинает, когда остается один. То ли скучно ему становится, то ли страшно — испанцы такие непредсказуемые.

Вышли мы из-за мыса — и вот он бриг под французским флагом. Водоизмещение под две сотни тонн. Шел в балласте с попутным норд-норд-остом, а потому очень быстро. Заметив корвет под французским флагом, рыскнул влево, намереваясь, наверное, обойти нас мористее, но на свою беду передумал. Впрочем, все равно бы не убежал, потому что у нас скорость выше. Разве что побыл бы свободным на пару часов дольше. После того, как мы поменяли флаг на английский, все-таки начал поворачивать, но дистанция между нами была к тому времени всего с треть мили. Ядра, вылетевшие из двух наших погонных пушек, порвали ему главный парус на фок-мачте. Ответа не последовало, хотя на правом борту выкатили на позицию для стрельбы четыре шестифунтовых фальконета. Бриг продолжил поворот влево, пока паруса не легли на мачты, сбивая ход. После чего паруса опустили.

Название этого судна я перевел бы, как «Ливень». Другие варианты совсем уж не подходили. Это название тоже слишком отдавало оригинальностью. Забыли, что, как назовешь, так и поплывет. С таким названием оставалось слиться по-быстрому, что и было сделано. Шкиперу было лет двадцать пять. Черные усики на бледном лице должны были, наверное, указывать на аристократическое происхождение. Отдача чести шканцам и уверенное поведение на палубе военного корабля подсказало мне, что это бывший военно-морской офицер, о чем я и спросил после обмена приветствиями.