Средиземноморский флот стоит в бухте Сан-Фиоренцо, как местные называю город Сен-Флоран, расположенный на ее берегу. Идет погрузка на корабли английского гарнизона и его имущества. На Корсике сейчас бархатный сезон. Уже не жарко, но еще и не холодно. Много свежих фруктов, овощей и молодого вина. Самое приятное время года в этих краях. Может быть, когда-нибудь в будущем приеду сюда отдыхать. Буду сидеть на открытых террасах ресторанов, потягивать красное винцо и рассказывать аборигенам, как воевал здесь в восемнадцатом веке, а они будут считать меня сумасшедшим.

Пока что я сижу с женой Фион за обеденным столом в каюте у родственника Дэвиджа Гулда, капитана «Бедфорда». Отказаться нельзя было, а принимать приглашение не хотелось. Я помнил, что не рекомендуется показывать женщине уровень жизни, какой не сможешь обеспечить. В сравнение с моей каютой, капитанская на «Бедфорде» казалась хоромами. Утешало только то, что со временем и я буду жить в такой же, если не решу оставить службу в военном флоте. День был постный, поэтому подавали нам рыбу, разную и приготовленную по-разному, но с одинаковым вкусом. Повар у Дэвиджа Гулда был дилетантом в сравнение с моим итальянцем, что немного компенсировало превосходство капитанской каюты. На десерт подали гороховый пудинг и взбитые сливки на основе белого вина. Фион уплетает десерт неприлично быстро. Ей простительно, потому что приходится есть за двоих.

Ковыряясь чайной ложечкой в сливках, Дэвидж Гулд пожаловался:

— Ребекка расстроилась, узнав, что ты женился! Теперь ей не с кем учить французский язык!

Во время мира семейство Гулдов гостило несколько раз летом у более богатых родственников Тетерингтонов. По словам Фион, с Ребеккой они дружили и даже переписывались. Как по мне, выражение «женская дружба» — это оксюморон. Смешнее только любовь по переписке. Увод жениха у Ребекки воспринимался Фион, как самая крупная победа в жизни.

Чтобы утешить старого капитана, я предложил:

— В возмещение ее потери, могу познакомить Ребекку с бывшим вашим, а теперь моим лейтенантом Томасом Хигсом. Он говорит на французском на ее уровне, а призовые со временем сделают его очень перспективным женихом.

— Ой, правда, надо будет познакомить ее с Томасом! — сразу подхватила моя жена.

Лейтенант явно не равнодушен к ней, что предсказуемо. Если на корабле всего одна молодая благородная женщина, то все мужчины, считающие себя благородными, просто обязаны в нее влюбиться. Не в жену же боцмана или констапеля?! Предложение женить Томаса Хигса на ком-либо лишает его возможности стать любовником. Женщины всегда ставят чужие матримониальные планы выше любых нематримониальных личных.

— Я сегодня же напишу ей! — пообещала Фион.

— Ты забываешь, что письмо может приплыть в Портсмут вместе с нами, — напомнил я, потому что пошли разговоры, что нас могут направить в Портсмут.

— Тогда расскажу ей, что даже лучше! — заранее обрадовалась моя жена.

— Не знаете, какие планы у адмирала? — спросил я Дэвиджа Гулда.

— Говорят, что будем перебазироваться в Лиссабон, — ответил он. — Здесь мы, как в ловушке, а там будем поближе к своим и заодно поддержим союзника.

— Их уже никто не спасет, — уверенно произнес я, потому что знаю, что французы захватят Португалию.

— Значит, отсрочим их капитуляцию, — сказал Дэвидж Гулд. — Если так и дальше пойдет, то скоро мы будем воевать со всей Европой.

Вы будете отсиживаться на своем острове, а со всей Европой будет воевать Россия. Впрочем, англичане не поверят в это даже после окончания войны с Наполеоном.

В капитанскую каюту врывается второй лейтенант Ричард Вардроп, который теперь и мой родственник, и выпаливает:

— Боевая тревога! Испанцы идут сюда!

Я понимаю умом, что, видимо, наши дозорные фрегаты обнаружили испанский флот за много миль от Корсики, что врагу шлёпать до нас много часов, а то и пару дней при таком тихом ветре, что дует сейчас, но быстро встаю из-за стола и прощаюсь с Дэвиджем Гулдом. Я обязан быть на корвете, потому что адмирал Джон Джервис сейчас начнет отдавать приказы. Военный совет он уж точно не будет собирать.

На борту моего корабля не хватает половины корсиканцев. Я отпустил их до завтрашнего утра. Первая половина вернулась сегодня утром и привезла кто барана, кто бочонок вина, кто несколько кур, кто круги сыра, кто корзины с фруктами и овощами. Это все подарки капитану, который дал им работу с фантастическим по их меркам доходом. В Лондоне они получили от агента аванс за два приза, а теперь еще ждут за захваченные в Кадисском заливе и возле Картахены. Мне так много продуктов не надо, поэтому часть отдал на офицерскую кают-компанию, часть — на унтер-офицерскую, а остальное — на камбуз для рядовых.

— Сможешь срочно вернуть людей, отпущенных на берег? — спросил я Пурфириу Лучани, который был в первой партии.

— Нет, — отвечает он. — К ночи только соберутся, не раньше.

— Тогда отправь кого-нибудь на берег, пусть предупредит, что мы вернемся за ними, когда сможем, — приказываю я, хотя понимаю, что может не вернуться или вернуться, но застать здесь французский гарнизон.

Боцманмат Лучани догадывается об этом, но понимает, что не в моих силах что-либо изменить. Со всех сторон раздается скрип шпилей — на кораблях вирают якоря. Надо успеть выйти из бухты до подхода испанского флота, иначе нас здесь заблокируют и перебьют по отдельности, потому что весь флот не сможет одновременно участвовать в сражении, так как будем мешать друг другу.

— Распредели своих людей и часть пассажиров по орудиям, — приказываю я лейтенанту Томасу Хигсу.

У нас на борту два взвода пехотинцев из гарнизона Бастии. Вчера вечером я им не сильно обрадовался. Все-таки корвет — не пассажирский лайнер, итак места мало, а тут еще добавка равная половине экипажа. Теперь они могут выручить нас.

— Когда снимемся с якоря, проведешь с пехотинцами интенсивную тренировку, — отдаю приказ Джеймсу Фаирфаксу.

Даже если начнется сражение, корвет, скорее всего, будет принимать в нем пассивное участие — репетовать сигналы флагмана задним или передним кораблям линии. Разве что улыбнется удача и сможем внести свой скромный вклад в общее дело двадцатью тридцатидвухфунтовыми карронадами.

Сражение не состоялось. Испанский флот, вдвое превосходивший наш, проследовал в Тулон. То ли у испанцев была плохо поставлена разведка, не знали, где мы находимся, то ли не рискнули нападать в одиночку. Свой шанс разгромить или хотя бы значительно потрепать ослабевший Средиземноморский флот они упустили. Адмирал Джон Джервис приказал нескольким кораблям вернуться в Сен-Флоран и забрать не успевших погрузиться солдат из корсиканских гарнизонов. Мой корвет тоже зашел в бухту утром и отправил к берегу баркас за матросами.

Через шесть дней, второго ноября, к нам присоединился Нельсон на семидесятичетырехпушечном линейном корабле третьего ранга «Капитан», на который он был переведен с «Агамемнона». Последний из-за ветхости был отправлен в Англию для несения какой-нибудь портовой службы. Будущий прославленный адмирал забрал из Бастии остатки английского гарнизона, пушки и снабжение. Теперь под командованием адмирала Джона Джервиса была аж пятнадцать линейных кораблей. Вечером флот пошел на юго-юго-восток, намереваясь обогнуть Балеарские острова на значительном удалении, чтобы нас не заметили рыбаки и не предупредили врага, а затем повернуть на запад, к Гибралтару. Вместе с боевыми кораблями следовали транспорта с солдатами и их имуществом и оружием. Самых тихоходных тащили на буксире фрегаты.

Средиземное море было неласково к нам. Видимо, у Средиземноморского флота наступили критические дни. Штормило каждый день, пусть и не очень сильно, баллов семь. Пока мы шли на юг, ветер был южным. Как только повернули на юго-запад, ветер опять стал встречным и усилился баллов до восьми. Два транспорта навалились на свои буксиры и затонули. Пассажиров спасли не всех. К вечеру того же дня два однотипных, так называемых «обычных» (были еще и так называемые «длинные», менее мореходные, хотя куда уж менее!) корабля третьего ранга «Капитан» и «Отличник» лишились грот-мачт из-за того, что несли слишком много парусов. Нельсон и раньше славился неумением управлять кораблем. На «Агамемноне» его выручал толковый штурман, а на «Капитане» такого не оказалось или Нельсон решил, что лучше знает. Вторым линкором командовал Катберт Коллинвуд, прославившийся тем, что сумел в Ост-Индии утопить вверенный ему фрегат «Пеликан» днем и в хорошую погоду. В придачу на нескольких кораблях закончились продукты. Адмирал Джон Джервис приказал сократить рационы на две трети, пообещав, что недополученное экипажам выдадут деньгами по прибытии в Гибралтар. Если бы такое случилось в порту, был бы бунт, а в море бунтовать бестолку, продуктов от этого не прибавится. На корвете, благодаря корсиканцам, нужды в еде не было. Я даже отправил нескольок бочек солонины на флагманский корабль «Победа». На «Хорошем гражданине» солонина была не в почете. Мы предпочитали свежую баранину. Тем более, что некоторые, укачиваясь, отказывались от еды.