Я повел приз не в Гибралтар, а к Тулону, где находился Средиземноморский флот. Судьбу захваченного военного корабля все равно придется решать адмиралу Джону Джервису. Когда флот вернется на базу, неизвестно, а мне хотелось прояснить свое будущее, как можно быстрее. Правда, по пути остановились на ночь возле берега. Корсиканцы отправились на промысел и вернулись с трофеями, среди которых были две большие бочки вина, семь коз и бычок. Вино они прихватили по привычке, наверное. На корвете единственное, что было в избытке, так это вино, причем довольно приличного качества, особенно в капитанской кладовой.

К вечеру следующего дня мы нашли Средиземноморский флот. Дул легкий бриз в сторону берега, и корабли курсом острый бейдевинд держались практически на месте. На подходе я обменялся сигналами с флагманским кораблем, сообщил о захвате корвета. Мне приказали лечь в дрейф поближе к «Победе» и ждать указаний. Я приказал спустить на воду катер, потому что капитану корвета, в отличие от коммандера люггера, неприлично добираться на лодке-четверке, приоделся, взял рапорт о захвате приза, написанный с использованием всех моих литературных способностей и знакомства с жанром ненаучная фантастика. В моем изложении более доблестных моряков, чем на люггере «Делай дело», английский флот никогда не имел и иметь не будет. Про подвиги капитана скромно умолчал. Джентльмену можно по ночам резать ножом глотки спящим людям (у каждого свое хобби), но хвастаться этим не пристало. В ожидании приказа прибыть на флагманский корабль разгуливал по шканцам, в который раз в уме отшлифовывая устный доклад. Каково же было мое удивление, когда увидел, что от «Победы» в нашу сторону движется четырнадцативесельный адмиральский катер, корпус которого был черный с желтыми полосами, напоминающий адмиральский китель, а весла с черными веретенами и желтыми лопастями.

— Экипажу построиться в парадной форме для приема адмирала! — приказал я.

Парадная форма была только у лейтенанта Джеймса Фаирфакса, мичманов и морских пехотинцев. Они и встали в первом ряду, закрывая собой корсиканцев, одетых во что попало, включая награбленные вчера вещи.

Когда седая голова в черной треуголке появилась над фальшбортом, я громко скомандовал:

— Смирно! Равнение на штормтрап!

Морские пехотинцы и так стояли подтянутые, ели глазами начальство. Многие из них видели адмирала так близко первый раз в жизни.

— Разрешите поприветствовать вас на французском корвете, вырезанном под носом у двух французских береговых батарей, сэр! — отдал честь и рявкнул я, умолчав, что слово «вырезал» надо понимать в прямом смысле.

Адмирал Джон Джервис изобразил тонкими губами крокодилью улыбку, обнял меня и поцеловал в щеку. Сперва собирался в левую, но потом приложился к правой.

Затем похлопал по спине и признался:

— Я был неправ! Сколько раз себе говорил, что если человека ругают, значит, он чего-то стоит, но в очередной раз поверил в поклепы! А ты оказался вон каким молодцом! — и еще раз хлопнул меня по спине. — Показывай корабль и рассказывай, как ты его захватил.

Мы прошлись по главной палубе, спустились на орудийную, заглянули в кладовые и капитанскую каюту. Последняя не произвела впечатление на адмирала. Она была меньше адмиральского гальюна на «Победе». Джон Джервис отказался от кубка трофейного вина, поднялся на шканцы, с которых как ветром сдуло лейтенанта Джеймса Фаирфакса и обоих мичманов.

— Люггер оставишь здесь, а корвет веди в Лондон. Его надо перевооружить, пополнить экипаж, — решил адмирал. — Сколько у тебя людей?

— Всего тридцать шесть человек, — ответил я.

— Для такого корабля маловато, но пополнения для тебя у меня нет. Еще на люггер надо экипаж набрать. Зайдешь на Корсику, навербуешь матросов, — предложил он и предупредил: — Много не бери, с дисциплиной у них слабовато.

— Мне бы еще морских пехотинцев человек пять и лейтенанта, чтобы ими командовал, — попросил я по минимуму, догадываясь, что больше все равно не дадут.

— Пехотинцев дам, — согласился Джон Джервис, — а лейтенанта…

— Если можно, лейтенанта Томаса Хигса с «Бедфорда», — упредил я отказ.

— А почему его? — задал вопрос сбитый с толку адмирал.

— Смелый и фехтует хорошо, а то мне не с кем тренироваться, навыки теряю, — ответил я.

— Ах, да, мне говорили, что ты хороший фехтовальщик! — припомнил он и, улыбнувшись по-крокодильи, добавил: — Я еще подумал, как много талантов у бабьего угодника!

Видимо, настучал на меня интендант Петер Деладжой, которого я считал слепым рогоносцем. Оказывается, он не только зрячий, а еще и коварный рогоносец. Обязательно заскочу в Гибралтар и добавлю ему несколько отростков.

На корвет собрали почту и пассажиров-инвалидов со всех кораблей Средиземноморского флота, после чего прислали пять морских пехотинцев и лейтенанта Томаса Хигса. Если первые были счастливы, что оказались под командованием капитана, постоянно захватывающего призы, то последний пока не определился с чувствами. С одной стороны он избавился от своего непосредственного командира, капитана морской пехоты, с которым не складывались отношения. Теперь он сам будет командовать морпехами на корабле. С другой — значительно терял в окладе. С третьей — шансов на призовые стало намного больше, что с лихвой могло компенсировать потери в окладе.

— Это ты попросил о моем переводе? — спросил лейтенант Томас Хигс, прибыв на корвет.

— Да, — признался я. — Надо ведь с кем-то фехтовать. Других достойных партнеров в Средиземноморском флоте я не знаю.

Это польстило лейтенанта и примирило с переводом. Тем более, что заместителем, сержантом, был его старый знакомый Джон Бетсон.

Первым делом мы пошли к Корсике. На подходе я сказал корсиканцам, что отпущу их на сутки на берег, а за это каждый должен будет привести на корабль трех добровольцев. Людей подобрать знакомых с морским делом, смелых и дисциплинированных. Если протеже подведет, завербовавший будет сам исполнять приговор. Я решил, что так будет надежнее, чем набирать тех, кто сам приплывет на лодке к стоящему на якоре кораблю и предложит свои услуги.

— Сэр, а нельзя ли нам отдать по мушкету из трофейных? — спросил Пурфириу Лучани. — Взамен мы привезем по три барана за каждый.

Мушкет стоил, как десять баранов, а то и дороже, но у меня с корсиканцами сложились хорошие деловые отношения, поэтому я приказал боцману выдать им по одному. И лейтенант Джеймс Фаирфакс, и унтер-офицеры догадывались, что я с помощью корсиканцев немного нарушаю закон и обогащаюсь. Помалкивали, потому что и сами питались намного лучше, чем должны были бы. Кстати, лейтенанта Томаса Хигса очень удивило, что не надо скидываться на улучшенное питание.

— Здесь матросы питаются лучше, чем офицеры, а офицеры лучше, чем капитан на «Бедфорде»! — воскликнул он после первого же обеда.

Вино, свежее мясо, фрукты и овощи попадали на наши столы бесплатно. Я теперь питался один в своей каюте, как положено командиру корабля, имеющему ранг, пусть и самый низкий. Три лейтенанта ели в офицерской кают-компании. Третьим стал исполняющий обязанности второго лейтенанта мичман Хьюго Этоу. Мичман Роберт Эшли перебрался за стол унтер-офицеров, поскольку накрывать для одного в кокпите было нерационально.

Корсиканцы, как и договаривались, вернулись на следующее утро. Привели пополнение, пригнали баранов и привезли три большие арбы сена и несколько корзин свежих фруктов и овощей. Подозреваю, что это все дали завербованные. Плата за устройство на высокооплачиваемую работу. До полудня перевозили баркасом и катерами на корабль животных, корзины и сено. Больше всего мороки было с сеном, которое хоть и легкое, но объемное. После обеда распределили новичков по вахтам и снялись с якоря.

С прямыми парусами корсиканцам работать не доводилось. Точнее, может, на лодке и поднимали, но это не сравнить с работой с парусом, когда стоишь на перте метрах в двадцати над палубой. В первый же день один новичок, парень лет семнадцати, сорвался и врезался головой в один из ростров, на которых стоял катер. Помощник хирурга избавил его от долгих мучений, пустив кровь. К утру парень умер. Его похоронили по морскому обычаю. Корсиканцы отнеслись к потере спокойно, ни слез, ни причитаний. Они знали, куда нанимались. Правда, работать на высоте стали осторожнее и медленнее. Марсовый — это профессия для тех, кто не боится высоты и не забывает, что находится на высоте. Надо будет набрать в Англии опытных марсовых. Зимой работать на высоте станет еще опаснее.