Контр-адмирал Горацио Нельсон был ранен щепкой в голову. За каждую победу он платил здоровьем. Я еще подумал, что хорошо, что корвет «Хороший гражданин» не поспел к сражению. По неписаному закону сражались только равные корабли. Если более слабый (фрегат, корвет…) не лез в бой с линейным кораблем, тот его не трогал, но я бы не удержался…

Через двенадцать дней после сражения, когда корабли более-менее подремонтировали, контр-адмирал отправил семь линейных кораблей и шесть призов под командованием капитана Джона Сумареса в Гибралтар, на соединение со Средиземноморским флотом. В этой эскадре был и корабль Дэвиджа Гулда, который неплохо показал себя в бою. Уверен, что ему теперь простят былые грехи и наградят по заслуге. Передал с ним письмо жене, что жив и здоров, чего и ей желаю.

Через два дня сожгли захваченный, французский, семидесятичетырехпушечный корабль «Счастливчик», поскольку, сильно пострадав в бою, для дальнейшей службы непригоден. Еще через два дня та же судьба постигла французские семидесятичетырехпушечные «Воин» и «Меркурий».

На следующий день, девятнадцатого августа, контр-адмирал Горацио Нельсон на своем «Авангарде» в сопровождении «Александра» и «Каллодена» убыл в Неаполь. Кстати, «Каллоден» в сражении не участвовал, вовремя сев на мель. Линейные корабли «Рьяный», «Голиаф» и «Стремительный», корвет «Хороший гражданин» и фрегаты «Изумруд» и «Алкмена», подошедшие сюда в тот же день, что и мы, остались здесь под командованием капитана Самюэля Худа присматривать за сухопутной армией Наполеона.

Присмотр за французской армией протекал однообразно и скучно. Пока наши враги на суше захватывали территории, мы всего лишь мешали подвозить им подкрепление и припасы. Впрочем, припасов они захватили столько, что могли несколько лет воевать без помощи из Франции. Чего не скажешь о нас. Александрийские торговцы, конечно, привозили нам свежие продукты, но не в тех количествах, что требовались. Тем более, что покупать что-либо по карману было только офицерам. На моем корабле это могли себе позволить все, включая слуг, поэтому торговцы сперва подходили к корвету «Хороший гражданин» и только потом отправлялись к другим английским кораблям.

Двадцатого октября командующий нашей эскадрой отрядил линейный корабль «Голиаф» и корвет «Хороший гражданин» в Неаполь за припасами. Я и капитан «Голиафа» Томас Фоли обрадовались этому поручению. Пошли не спеша, длинными галсами против западного ветра. Двадцать восьмого октября на подходе к острову Сицилия заметили два брига. Они неслись с попутным ветрам прямо на нас, причем заметили намного позже, чем мы их. Оба брига сразу рванули в сторону африканского берега, в противоход нам. Маневр оказался неудачным, потому что корвет «Хороший гражданин» быстро нагнал оба. После первого же нашего холостого выстрела, бриги спустили флаги и убрали паруса. Я послал призовую партию на дальний, оставив ближний подходившему «Голиафу». Мог, конечно, захватить оба, но это сочли бы дурным тоном или по-русски жлобством.

Дальний приз назывался «Болонья», был водоизмещением двести десять тонн и вез, как я называю, ширпотреб: ткани, одежду, обувь, мебель, посуду и прочее барахло, предназначенное для тех, кто имел деньги, чтобы не отставать от французской моды. Все вместе тянуло тысяч на восемь фунтов стерлингов. Второй бриг назывался «Святой Джованни и святой Николай», был больше на тридцать тонн, но вез кукурузу — не самый дорогой товар, поэтому все вместе тянуло тысяч на пять с половиной. При этом мы обменяемся одними восьмыми от стоимости своих призов. В итоге в Неаполь прибыли небольшой эскадрой.

Я был уверен, что в Англии еще в начале сентября узнали о победе в заливе Абукир. Контр-адмирал Нельсон на следующий день после сражения отправил корабль четвертого ранга «Леандр» в Лондон с докладом. Оказалось, что наш корабль нарвался на сбежавшего с поля боя французского семидесятичетырехпушечного «Благородного», напрасно получившего такое название, и после жестокого боя был захвачен. До Англии добрались слухи о победе ее флота, но подробности узнали только второго октября, когда в Лондон прибыл с почтой бриг «Мятежник».

Шестого ноября, когда мы прибыли на рейд Неаполя, контр-адмирал Нельсон находился в процессе получения призов. Они сыпались на него со всех сторон. Горацио Нельсон стал бароном Нильским и Борнгамторпским. Ему и двум его наследникам мужского пола назначили ежегодный пенсион в две тысячи фунтов стерлингов от правительства и еще одну тысячу от парламента Ирландии. Купцы Ост-Индской компании поднесли ему десять тысяч фунтов стерлингов, а многие английские города и общества сделали более скромные подарки. Всех капитанов наградили золотыми медалями, как сообщалось в послании из Лондона, добравшемся до Неаполя по суше и потому в несколько раз быстрее, а первых лейтенантов произвели в коммандеры. Медали, уверен, доберутся до капитанов не скоро, как и корабли под командование новоиспеченных коммандеров, но эполет на левое плечо последние пришили.

Контр-адмирал Горацио Нельсон занимал в гостинице «Рим» весь второй этаж. Вместе с ним там жили клерки и прислуга. Он принял меня и капитана Томаса Фоли в своем трехкомнатном номере, который позже будут классифицировать, как номер-люкс. Угостил нас французским шампанским, которое начало пользоваться особой популярностью во многих странах, за исключением Франции. Французы, конечно, не откажутся выпить шампанского, особенно на халяву, но чрезмерного восторга, присущего северным народам, к нему не испытывают. Горацио Нельсон в пол-уха выслушал наш доклад о захвате призов. Видимо, теперь деньги интересовали его не в первую очередь. После чего отпустил нас.

— Занимайтесь погрузкой припасов, а мне надо ехать на обед к леди Гамильтон. Если опоздаю, будет сердиться, — сказал он напоследок.

Про эту леди ходит много слухов. Если верна хотя бы половина их, то Горацио Нельсон получил то, чего достоин. Для меня он всегда был рыцарем помойки.

Корвет «Хороший гражданин» плавно рассекает форштевнем низкие голубые волны Мраморного моря. Паруса наполнены умеренным южным ветром. День выдался солнечный, теплый, не поверишь, что сейчас вторая половина февраля. Впереди виден Стамбул, который издали напоминает светлый нарост на коричневом теле полуострова. Мы везем туда бывшего турецкого посла в Неаполитанском королевстве, которого больше нет, так что Али Шафак остался без работы. Горацио Нельсон подбил неаполитанского короля выступить против французов, пообещав мощную поддержку англичан. Вот только поддержку Англия могла оказать на море, а на суше воевать пришлось неаполитанцам под командованием австрийского генерала. Затрудняюсь сказать, кто кого больше презирал — неаполитанские солдаты и офицеры австрийского генерала или он их, но проиграли они вместе и быстро. В итоге королевская семья вместе с двором оказалась в изгнании в Палермо, а в Неаполе сейчас господствовали французы.

Я стою на шканцах, смотрю на столицу Османской империи и вспоминаю, когда был здесь в последний раз. В окрестностях — без малого двести лет назад запорожским казаком, а в самом городе — без малого пять веков назад рыцарем Каталонской компании. В то время пала осажденная мусульманами Акра, а сейчас ее пытаются захватить новые крестоносцы-французы.

— Скоро будешь дома, — говорю на турецком языке стоящему рядом Али Шафаку.

Ему сорок два года, полноват, с круглым лицом, на котором подкрашенные хной, длинные и густые усы прикрывают частично большую черную родинку на правой щеке. Как догадываюсь, из-за родинки Али Шафак относится ко мне доброжелательно, как к собрату по несчастью. Хотя не отвергаю и то, что приязнь ко мне основана на том, что говорю на его языке, или не имеет видимых причин, зарождается на подсознательном уровне. Может, среди его предков было много русских женщин, и теперь русской крови в нем больше, чем турецкой.