– Когда ехать? – чуть помолчав, кивнул Салават, признавая правоту старого воина.

– Прямо сейчас. Толмача моего с собой возьми, пусть персам объяснит, зачем и куда я вас послал, а то, сам видишь, как они нам доверяют, – едва заметно кивнул Аланай в сторону, где в наступающей темноте хорошо были заметны персидские воины, словно ненароком окружившие стоянку кочевников густым полукольцом многолюдных постов.

Сборы чуть затянулись. Старого шамана и так и этак пытались взгромоздить на его коня, но он, словно тряпичная кукла, постоянно сползал набок, пребывая в безразличном состоянии и ни на что не реагируя. В конце концов его крепко привязали кожаными ремнями, а поверх набросили брезентовый плащ, добытый во время набегов.

Толмач уже успел договориться с персидским офицером и тот лишь рукой махнул, давая знак караулу, когда кочевники подъехали к посту.

Поехали холмами, вверх по течению речушки, чутко прислушиваясь к звукам наступающей ночи. Степь, она живая. Где птица встревожено гаркнет, где суслик заверещит, предупреждая сородичей об опасности, где конь шумно прянет ноздрями, почуяв чужой запах.

Шаман зашевелился, когда костры лагерей давно уже скрылись из вида. Он обвёл мутным взглядом вокруг себя, размял затекшие руки и начал перебирать пальцами, словно невидимую сеть вяжет.

– Туда, – указал Аланай заскорузлым пальцем куда-то в сторону, – К Зубу Шакала.

После этого он снова поник головой, и словно заснул, нисколько не беспокоясь о том, что привязан.

– Бредит? – спросил подъехавший Салават у десятника, человека бывалого и хорошо знающего степь.

– Есть тут скала. Её так и называют, Зуб Шакала. Мы иногда на отдых там останавливались, а кого-то из молодых наверх отправляли. В хорошую погоду с неё на полдня пути можно конников разглядеть.

– Вот как, – посмотрел Салават в темноту, в том направлении, куда указывал шаман, – А если бы сейчас день был, то мы бы и стоянку нашу разглядели, – вполголоса заметил он, скорее утверждая, чем спрашивая, – Едем-то мы недолго. Поворачивай к этому Зубу.

Скала и правда вскоре нашлась, выделившись темным клином на фоне посветлевшего неба, слегка подсвеченного вышедшим только что месяцем.

– Туда, – показал пальцем очнувшийся шаман, указывая на пригорок, примыкавший к скале.

Зуб Шакала с одной стороны был скалой, нависавшей над степью почти вертикально, а с другой, примерно до половины её высоты, к ней примыкал холм, поросший жухлой травой. Конь, пожалуй, в такой подъём и не заберётся, а человек сможет.

Шамана тащили на руках двое воинов. Остальные карабкались сами, помогая им и неся с собой арканы. До скалы они не дошли сотню с лишним шагов, когда шаман приказал, чтобы его посадили на землю. Там он и устроился, усевшись калачиком и подтянув руками под себя затекшие ноги.

– Вроде гудит что-то, – тревожно сказал один из молодых, крутя по сторонам головой.

Аланай поводил перед собой руками с растопыренными пальцами, а потом молча ткнул в небо, указывая на источник звука.

– Смотрите, там чёрточка появляется, – развернулся ко всем ещё один воин, и чуть не покатился вниз по склону от неловкого движения. Но никто не засмеялся. Все почувствовали, как начала дрожать ночь, содрогаясь от мощи неведомой птицы.

Впрочем, обменяться впечатлениями они не успели. Где-то далеко, где порой казалось, что они видят отблески костров покинутой ими стоянки, в небо взлетели сотни искр. Казалось, что кто-то могучий дунул изо всех сил в угли костра, взметнув вверх целые снопы маленьких угольков, тяжёлым градом обрушившихся обратно на землю. Высоко в небесах заполыхали отблески пожара, порой скрывавшие всё новые и новые соцветия искр, то и дело распускающиеся огненным дождём. А потом затряслась земля. Сначала никто из кочевников не понял, отчего со скалы, находящейся от них на приличном расстоянии, начали осыпаться камни. Новая опасность заставила их озираться по сторонам, пока шаман не махнул рукой, оградив всех от долетавших порой до их ног валунов.

– Возвращаемся в становище, – сказал Аланай, когда искры перестали падать, а земля трястись под ногами.

Только отблески в небе помогали понять, где это всё происходило.

– Может к своим вернёмся? – спросил Салават, – Узнаем, что там было.

– Возвращаемся в становище, – безучастно повторил шаман, и порывистым движением размазал сухой ладонью слезу по щеке, – У Смерти сегодня большой той. Ей не до нас.

– Начали, – скомандовал Шабалин магам, и я тоже подключился к работе.

Мне нужно держать Щит, самый мощный из моего арсенала, и параллельно кастовать Огненный Дождь.

Один, два, три, четыре. Сменить вектор. Разворачиваюсь, стараясь как можно точнее попасть на разметку. Трясётся земля. Воздух дрожит от бушующего выплеска Силы, и это мешает. Ещё серия ударов по второй цели. Вой. Выстрелы. Сначала редкие, а потом, разом перешедшие в сплошную какофонию. Адское смешение звуков, волной ударившее по ушам.

На гряду холмов, что в полукилометре перед нами, высыпали сотни, а то и тысячи всадников. Их всё больше и больше. Они, словно чёрная медуза, переваливают на нашу сторону и очень быстро приближаются, растекаясь в стороны.

Глушилка. Ещё глушилка. Ещё одна.

Тёмная масса дрогнула, словно запнувшись на разбеге.

Работаю на пределе возможностей.

Огненная Стена вправо. Ещё одна прямо. Следующая левее.

Дикие визги. Ржание коней. Всадники, горящими факелами прорывающиеся через стену огня и падающие на пепел чадящими кучами мяса.

Стоп. Что с Силой? Ещё достаточно.

Щит? Просел, но не сильно. Скорее всего, шальные попадания. Когда в твою сторону стреляют тысячи стволов, то и тебе что-нибудь прилетает.

Одеть второй Щит на всех. Осмотреться.

Шабалин работает. Звезда танцует свой танец смерти. Вокруг нашей позиции стреляют все, кто может, хотя и непонятно, кто куда лупит. За Огненной Стеной ничего не разглядеть.

Ещё раз осмотрелся.

Ошибся я, стреляют не все. Раскатистых выстрелов тяжёлой артиллерии не слышно, только тявканье сорокапяток, да резкие, похожие на щелчок гигантского хлыста, выстрелы самоходок.

Вздох – выдох. Мне нужно успокоиться и понять, что происходит. Конная атака была неожиданна и меня захлестнула волна адреналина.

Вокруг понемногу затихают выстрелы. Даже пулемёты, и те перешли на короткие очереди. Вот и артиллерия смолкла. По идее сейчас настал их час. И с минуты на минуту должен грянут залп наших гаубиц, всё ещё не вступивших в бой.

– Что это? – услышал я за спиной выкрик генерала, бросившегося к рации.

Вместо артиллерийских залпов в небо полетели зелёные ракеты.

Одна, вторая. Третья, отправленная наискосок во фланг, где ещё продолжается стрельба.

– Команда «Прекратить огонь», – отозвался я по курсантской привычке.

– А что с артиллерией? Почему не стреляют? – повернулся в мою сторону Шабалин, прокричав свой вопрос. Видимо, оглох он от стрельбы немного. Я же почти рядом стою.

Я в ответ лишь плечами пожал, и указал пальцем на генерала, что-то ожесточённо выясняющего по рации у невидимого нам собеседника.

Так-то да. Со слухом и у меня не всё хорошо. Никак не услышу, о чём он говорит.

– Что там?

– Почему не стреляют?

Наши вопросы к генералу слились в один, стоило ему спрыгнуть к нам в круг.

– А не в кого, – развёл он руками, и громко зафыркал, глядя на наши растерянные лица, – Полковник, что на самолёте летает, трижды подтвердил, что все цели уничтожены. Один обоз от персов остался. Стоит в четырёх – пяти километрах от их лагеря. Нашу трофейную команду дожидается.

– И что дальше будет? – поинтересовался у меня Шабалин, засовывая указательный палец в ухо и энергично им двигая, словно он пытается оттуда воду выкачать.

Ответить я не успел. За меня это сделал генерал, которого просто распирают чувства и радость.

– Сейчас пилоты полетят. Они всё толком расскажут. Нет, ну надо же. Вот тебе и маги. Бац, хлобысть – и целую армию, как корова языком слизнула, – никак не успокаивался генерал, обходя замершую звезду по кругу и вглядываясь в лица магов с каким-то детским восторгом, – Герои, что и говорить. Орлы! Титаны! Для меня честь, быть вместе с вами в бою.