– Погоди-ка. Это же обычный контракт для таких случаев. Чего же ты тогда нам тут больше часа мозги пудрил? – Роальд, наскоро пробежав свой экземпляр, изумлённо вытаращился на меня поверх прочитанного им документа.

– Ну, вы тоже издалека начали. К тому же мне надо было снять мозговую пробу с будущих управленцев. Послушать, как они разговаривают. Выяснить, умеют ли убеждать, – пожал я плечами, оглядывая оторвавшихся от чтения офицеров.

– Дай угадаю. Там у тебя есть запасной вариант, с другой редакцией, – пальцем указал Роальд Силантьевич на принесённый мной портфель.

Вздохнув, я вытащил из портфеля бутылку коллекционного шустовского коньяка в одну двадцатую ведра, а потом, жестом фокусника, перевернул портфель кверху дном, показывая, что он пуст.

– Наш человек, – оценил мою пантомиму и качество коньяка Игорь Захарович, один из летунов-армейцев, – А от тебя, Роальд, одни убытки. «Чтобы я, да юнца уболтать не мог…». Ну что, уболтал? Ещё и нас на пари уговорил подписаться.

Игорь, кряхтя, вытащил бумажник, и отсчитав пятьдесят рублей ассигнациями, протянул их Морозову. Техномаг, приняв деньги, выразительно посмотрел на остальных спорщиков, некоторое время беззвучно давясь смешком, но в конце концов он не выдержал, и заржал уже в голос, утробно ухая филином.

– Завтра к одиннадцати я к вам подъеду. Кто надумает подписать контракт, тех на экскурсию по землям свожу. А сейчас, не отведать ли нам шустовского? Дело-то к ухе идёт, а мы до сих пор ни в одном глазу, – кивнул я на простаивавшую бутылку коньяка, предлагая тем самым серьёзные разговоры на сегодня закончить.

На экскурсию поехали все трое, предварительно вручив мне подписанные контракты. Морозова по дороге мы завезли на верфи, где он чуть ли не галопом умчался на свой любимый участок. Вот же неймётся человеку. У него же отпуск…

Накатались изрядно, потратив кучу времени. Всё-таки не везде у меня ещё дороги в порядке. На обратном пути заехали к Джуне, которая угостила нас изумительным чаем и вкусным печеньем. Заодно я решил навестить ближайшее село, в котором ещё ни разу не побывал. Всё как-то не по пути приходилось.

Ничего так. Чистенько, и дома приличные. Мы уже подъезжали к околице, когда я углядел ЕЁ.

Остановив машину, я пешком вернулся обратно, всё ещё думая, что ошибся.

Женщина развешивала бельё, стоя ко мне спиной. Если бы она не оглянулась на шум проезжающей машины, то по её фигуре я и не подумал даже, что могу её знать. Но она оглянулась и мне на какой-то миг привиделось знакомое лицо.

Закончив с бельём, женщина подхватила тазик с земли и уже собралась уходить, когда я всё-таки решился её окликнуть.

– Катя, – негромко позвал я её, но пересохшее горло подвело и мой голос прозвучал чуть слышно. Глотнув слюну и всё ещё сомневаясь, я повторил чуть громче, – Екатерина.

Женщина обернулась и выронила тазик из рук. Некоторое время мы оба, как заворожённые, наблюдали, как он катится к забору, а потом так же разом посмотрели друг другу в глаза.

Да, это была она. Екатерина Федорищева, в девичестве Мансурова.

Изменившаяся и похорошевшая.

Я смотрел на расцветшую женщину и понимал, что никакого волнения не испытываю. Вместо того пламени, что бушевало раньше в моей душе, осталось пепелище.

– Уходи, и не мешай мне жить, – произнесла она минуту спустя, что-то прочитав в моих глазах, а потом развернулась и ушла с гордо поднятой головой, ни разу не оглянувшись.

Родовая усадьба Надеждино Сердобского уезда Пензенской губернии. Последние дни августа.

Гости, приглашённые на охоту, ещё не начали съезжаться. Поэтому ничего не помешало двум старым друзьям уединиться в кабинете и отдать должное глинтвейну, как нельзя более подходящему под неожиданное похолодание и моросящий дождик. Князь Алексей Борисович Куракин, хозяин имения, от дел отошёл не так давно. До генерал-прокурора дослужился, хотя большую часть своей жизни провёл на дипломатической работе. Его давний приятель, граф Киселёв Павел Дмитриевич тоже начинал службу, как дипломат, но успел отметиться и как реформатор, занимаясь земельными вопросами Империи. Пока ещё он пребывал в должности генерала от инфантерии, но прошение об отставке уже направил и со дня на день дожидался его удовлетворения. Входя в один клан, оба друга не спешили занимать в нём лидирующие позиции, предпочитая отдавать себя государственной службе, что впрочем не мешало им оказывать существенное влияние на решения, которые Глава Клана без совета с ними предпочитал не принимать. Обросли оба связями, родством и знакомствами. Сыновья уже при серьёзных должностях. Дочери замужем не абы за кем. Внучата пристроены.

Князь Куракин через жен и дочерей породнился с Нарышкиными, Пушкиными, Врангелями и Толстыми.

Киселёв тоже особо не отставал. Об этом свидетельствует то, что число дворянских Родов с фамилией Киселёв за годы его жизни увеличилась с десяти до семнадцати.

Благодаря такому союзнику Клан Куракиных уверенно входил в первый десяток самых влиятельных кланов империи, и если не по количеству земель и богатству, то по политическому влиянию был далеко не из последних, уверенно претендуя по многим специфическим вопросам на бесспорное лидерство.

– Что по твоему списку получается? Когда полыхнет, как думаешь? – кивнул Куракин на раскрытый блокнот со списком фамилий. Не так давно старые приятели сговорились незаметно опросить знакомых, чтобы понять их позицию и нынешнее отношение к Императору.

– С кем-то я сам поговорил. Других проверил через жену и дочерей. Знаешь, есть такие простые женские вопросы, например, думают ли в каком Роду бал на Рождество устраивать? Собираются ли справить юбилей в январе? Сам понимаешь, те кто заговор задумал бал объявлять не будут. Дурной это тон. Бал назначить, а потом по каким-то причинам свое обещание не выполнить.

– У меня примерно то же самое. Где-то самые отъявленные крикуны притихли. Где подозрительные сборища замечены, но до января точно ничего не планируется, а вот про конец февраля у меня уже есть сомнения. Сам-то как считаешь, князь Обдорин в курсе происходящего?

– Дураком его не назвать. Могу предположить, что даже если он достоверно ничего и не знает, то определенные сигналы наверняка получил.

– Я примерно также рассуждаю, но раз никаких решительных действий он не предпринимает, то значит что-то замыслил.

Оба собеседника надолго задумались. За годы их службы они всерьез успели повариться в различного рода делах и не раз доказывали свою верность Империи. Но где-то глубоко в душе они так и остались дипломатами и в любом конфликте по-прежнему искали выгоды в первую очередь для своего Клана, умело лавируя между интересами противоборствующих сторон.

Речь у них шла о предстоящем заговоре.

В России в заговорах нет ничего необычного. Иногда их по два-три за десяток лет бывает. Последний крупный заговор был раскрыт семь лет назад.

Нынешний заговор мог осложниться народными бунтами. Слишком много людей, бежавших от войны, переселились в города. Та же столица и окружающие её пригороды были переполнены беженцами. Огромные толпы людей, с неустроенным бытом, не смирившиеся с потерями, испуганные войной, представляли собой настоящую пороховую бочку, готовую разом выплеснуть свое недовольство по малейшему поводу.

Исторически сложилось так, что зачастую Кланам было глубоко наплевать на реальность. Их не заботят целесообразность действий и государственность. Любое происшествие сбившиеся во фракции Кланы интерпретируют так, чтобы всегда получать собственную выгоду. Неважно какую: политическую, финансовую или материальную.

Позиция вполне объяснимая. Император был Императором для обычных обывателей, а Кланы всегда помнили, что нынешний Император – это не помазанник Божий, а один из них. Обычный человек с Даром, руководящий страной от лица коалиции самых могучих Кланов и иных группировок. Кроме того, в последние годы большой вес стали иметь банкиры и союзы промышленников. Можно уверенно предположить, что предстоящий мятеж будет выражать конфликт интересов буржуазии и аристократии, а народу там отведена роль стада, умело направляемого погонщиками.