Поэтому я сейчас спокойно читаю свежий номер «L’Express», заодно перевожу Терентьевой самые интересные моменты. Французы, кстати, и обо мне написали. Наврали только с три короба, но всё равно приятно. Демонжо отметилась серией интервью, за что ей огромное спасибо. Не ожидал, что после всех истерик, связанных с каторжной программой съёмок, она скажет обо мне хоть одно доброе слово.
— Алексей, как ты можешь быть таким спокойным? — не выдержала Серова, — Сидишь и спокойно читаешь свою иностранщину, будто так и надо.
Переворачиваю очередную страницу и поднимаю глаза на актрису. Судя по всему, этот вопрос хотели задать все присутствующие, кроме Терентьевой. Она сейчас переживает глубокую личную трагедию — развод. Поэтому ведёт себя немного индифферентно и ей, реально, всё равно до происходящего в зрительном зале. Я помню, что её брак в моей истории тоже распался. Только здесь это произошло гораздо раньше. Не удивлюсь, что причина именно наш фильм, ради которого Анна пошла на конфликт с мужем. Может, оно к лучшему? Хотя не хочется становиться причиной, которая ломает человеческие судьбы.
— А что вы предлагаете делать, Валентина Васильевна? Мне надо начать нервничать, рвать на себе волосы и бегать по коридору, пугая людей? — спрашиваю с улыбкой.
— Мог бы нас поддержать или успокоить! — начала заводиться актриса, — Ты же читаешь какой-то французский журнал.
— У меня есть ещё «Marie Claire» — специализированный журнал для женщин. Могу дать вам почитать. Очень успокаивает, знаете ли.
Судя по сузившимся глазам моей музы, сейчас кого-то начнут бить и, возможно — ногами. Остальные присутствующие явно готовы присоединиться к Серовой. Спас меня вбежавший Каплан. Тот, не обращая внимания на тишину в комнате, сразу начал отчитываться.
— К банкету всё готово. Только что привезли последние продукты. Нам нужно ещё полчаса минимум. Так что ты давай, речь какую-нибудь произнеси — в общем, потяни время. Показ закончится минут через десять, — зам взглянул на часы, — Точно должны успеть. А чего вы все такие напряжённые?
Оглядевшись вокруг и увидев мою ироничную улыбку на фоне хмурых коллег, Каплан понял, что пора ретироваться, и не позволив произнести себе вслед и слова, моментально исчез.
— Вот видите, — киваю вслед убежавшему Израилевичу, — Банкет готов. Судя по тому, что показ не прервали, всё будет нормально. И вообще, хватит смотреть на меня, как на врага народа. Давайте собираться, нам скоро на сцену. Особо впечатлительным советую посетить туалет. Предлагаю всем остальным ещё раз проверить внешний вид. Мы решили запечатлеть всё на камеру.
После моих слов дамы сразу двинулись в сторону фойе, где было несколько ростовых зеркал. Васильев же решил воспользоваться моим советом насчёт туалета. В общем, народ сразу задвигался и уже забыл о минутах слабости. Тем более, актёры такие люди, которые могут перевоплотиться в любой образ буквально за пару минут. А здесь собрались очень хорошие артисты.
Зал просто сверкал от количества золотых погон и орденов, которые отражали свет недавно включённых ламп. Прямо живые софиты какие-то. Мы выходим на небольшую сцену друг за другом, останавливаемся и поворачиваемся к залу. В середине стою я и нервничающая Серова. Вдруг во втором ряду встаёт товарищ с множеством звёзд на погонах с солидной планкой наград и начинает хлопать. Постепенно к нему присоединяются остальные присутствующие.
Но аплодисменты постепенно смолкают, так как к сцене в сопровождении небольшой свиты, где я узнал только Гречко и Фурцеву, выдвинулся главный сегодняшний зритель. Понятно, что асы, герои ВОВ — это те люди, чьё мнение для меня крайне важно. Только в СССР есть люди поважнее.
Брежнев бодро поднялся на сцену и подошёл к нашей компании, которая вдруг сбилась в плотную кучку. Генсек улыбнулся и произнёс.
— Ну, здравствуйте, товарищи артисты! Пока вас не захвалили присутствующие здесь герои, давайте это сделаю я. Порадовали! Местами жестоко, иногда нереалистично, но веришь в происходящее! Те, кто прошёл войну, точно должны оценить. А остальные просто обязаны понять и прочувствовать все ужасы, которые пришлось перенести их отцам и дедам!
После первых слов «дорого Ильича» моё сердце рухнуло, куда-то в область пяток и резко вернулось, судя по ритму, которое оно отбивало. Это я думал, что мне всё равно. Но оказалось, что моё состояние было похоже на сжавшуюся пружину. И сейчас она резко разжалась. Не зря! Именно эти слова я мысленно твердил как мантру.
— Товарищи, — генсек повернулся к залу, — Чего же вы встали? Не хотите поздравить наших сегодняшних героев?
Два раза повторять не пришлось, тем более, что присутствующие в массе своей военные. Прошло несколько секунд, и мы оказались в окружении сплошных генералов. Я, честно говоря, и не припомню, происходили ли подобные события в истории СССР. Это касается поздравления генсека и подобной внушительной компании зрителей. Просто какая-то фантастика! Жму очередную крепкую руку и выслушиваю слова благодарности. Затем происходит достаточно забавный эпизод, который надолго остался в моей памяти.
Я, вообще-то, сторонник обнимашек с девушками, желательно красивыми. Но если вас сжимает в объятиях трижды Герой Советского Союза, то деваться некуда.
— Фильм, конечно, хороший! Но что же ты меня, стервец, в таком виде изобразил? А ещё какую-то любовную драму выдумал. Не так всё было. Что теперь люди скажут? — прошипел генерал, не переставая улыбаться.
До меня только сейчас дошло, кто передо мной. Вообще, история с главным героем получилась действительно забавная. Не просто так надо мной посмеивался Ворожейкин. Мне уже потом объяснили, на кого похож наш герой и показанная история. Я точно писал сценарий наобум, взяв условного лётчика, пусть и аса.
— Александр Иванович, верите или нет, но сценарий — чистой воды выдумка. А образ главного героя собирательный, который писался с наших прославленных лётчиков, — говорю Покрышкину чистую правду, — Что касается любовной истории — так пусть завидуют! Или, если хотите, то могу извиниться перед вашей супругой. Скажу, что всё выдумал и это не про вас.
Генерал быстро обдумал услышанное, и по-доброму усмехнулся.
— Нет уж! Пусть действительно завидуют! Думаю, Маше фильм должен понравиться. А ты хитёр, режиссёр! — ас от души хлопнул меня по плечу.
У него ладонь железная, что ли? Рука сразу онемела, но вида я не показал. Хотя, чему удивляться? Большинству присутствующих героев моей страны нет и пятидесяти пяти. Это ещё здоровые и крепкие мужчины, отнюдь не старики. Их даже ветеранами не назовёшь. Многие до сих пор в строю и отдают все силы советской армии. Другие освоили мирные профессии. Речкалов так вообще в пятьдесят лет поступил на факультет журналистики, а Ворожейкин книги пишет. Здоровое телом и духом поколение, которым надо только гордиться! К моему искреннему стыду, многие из ветеранов дожили до момента, когда распалось государство, которое они защищали. Это я не к тому, что зря герои прожили столько. Просто не заслужили эти люди подобного.
Если же брать моё состояние далее, то оно стало походить на специфическую форму выпадения из реальности. Я как бы присутствую в зале, но наблюдаю за всеми событиями со стороны, периодически включаясь.
Вот я вроде стою и вместе со всеми улыбаюсь, а затем хлопаю очередным похвалам Брежнева. Ещё и удивляюсь, как недавно перенервничавшие артисты способны что-то говорить довольному вождю.
Следующая картинка — вся наша компания направляется в банкетный зал. Вереница выстроившихся официантов во главе с администратором приветствует ВИП гостей. Первый тост — за героев войны, выпиваю машинально, даже забыв закусить.
Мой мозг просто отказывается верить в происходящее. Ещё десять дней назад я готовился к совершенно иным событиям, и вдруг попадаю в сказку. Меня даже посетили мысли, что я сплю. Даже ущипнул себя пару раз за ногу. Боль чувствую, значит, это как минимум не сон. На бред тоже не похоже.
