Делаю небольшую паузу и уделяю время коньяку с сигарой. Подпол слушает внимательно, нацепив свою маску. Но судя по напряжённым рукам, внутри его полыхает нешуточный костёр из эмоций.

— Только всё это цветочки. Зря вы начали угрожать моей семье, — машу рукой, прерывая пытающегося возразить подпола, — Конечно, вы имели в виду другое, а я вас неверно понял. Подобное дерьмо можете вешать на уши всяким простофилям, верящим в сказки. Что касается моих действий, то я спокойно могу скрыться на территории ЮАР, где меня не достанут ваши агенты. Можно спокойно вести дела из Йоханнесбурга и спокойно дождаться, когда подобные вам слепцы развалят СССР. Далее никто не помешает мне скупать развалины экономики некогда великой страны оптом и в розницу, став хозяином половины России, и определять её дальнейшую судьбу. Поверьте, денег к тому времени у меня будет в разы больше, чем сейчас. А с западными финансовыми группами договориться не проблема. Тем более что у меня есть надёжные посредники в лице швейцарцев. Ваши же интересы пострадают гораздо сильнее. Я прямо сейчас могу начать диверсии против активов ГРУ и советских банков, работающих на Западе. Вот когда мы возьмём вас за яйца и перекроем поток валюты, идущий в страну, посмотрим на реакцию высшего руководства. Неужели вы думаете, что я не поставлю в известность некоторых товарищей?

— Я всегда знал, что вы не советский человек, Мещерский. Надо было изначально загонять вас в жёсткие рамки, пресекая любые намёки на самодеятельность. А сейчас мы оказались перед чудовищем, которое сами породили. Чем ещё вы можете порадовать моё руководство? Не стесняйтесь, говорите.

— Оставьте эту дешёвку для пионеров. Я сделал себя сам, а вы просто ускорили этот процесс на пару лет. Хотя, не факт. Эмигрируй я из Союза, то можно было достигнуть большего. Поэтому не преувеличивайте участие ГРУ в моём возвышении, — с усмешкой отвечаю куратору, — Что касается остального, то вы сами перевели беседу в столь нездоровою плоскость. И рыжикам вы зря угрожали. Если не дай бог мои девочки пострадают, то Советский Союз поразит череда неожиданных смертей. Например, в Москве сдохнет от отравления алкоголем одна известная блядь, наводчица, спекулянтка и скупщица краденного. Она очень любит чужие бриллианты и ещё является дочуркой одного бровастого товарища. То же самое будет с киевским наркоманом и узбекским насильником. Для меня данные персонажи — просто человеческий мусор, без которого жизнь советских граждан станет лучше и спокойнее. Но дело не в моральных уродах, а моих детях. Не надо даже думать о привлечении их в наши игры. Ведь я осуществлю свои угрозы, а для вас и руководства ГРУ гибель отребья станет фатальной. Высокопоставленные папаши могут узнать, по какой причине кончили их выблядков. Да, они попытаются отомстить, к чему я давно готов. Только вас это не спасёт. Вы довольны?

— Это самоубийство, — спокойно ответил подпол, — На такие меры может пойти только сумасшедший, коим вы не являетесь.

— За столько лет вы могли сделать более детальный анализ моего характера. Вот и посмотрим, псих я или нет.

— Знаете, Алексей, — произнёс куратор, вставая с кресла, — У вас хорошо получается снимать кино, соблазнять красивых баб и зарабатывать деньги. А вот в политике вы полный профан, и вскоре поймёте глупость вашего поведения. Только как бы ни было поздно. Мы дадим вам время на раздумье, и даже не будем менять первоначальных условий. Все дальнейшие события будут исключительно на вашей совести. Наша организация просто выполнит свою работу. Аривидерчи.

Я откинулся на кресло, налили себе уже полный стакан коньяка и задумался. По идее сегодня Лёша подписал себе смертный приговор. С другой стороны, какой смысл в такой жизни, когда ты становишься марионеткой, а дело твоей жизни захватывают другие люди? Обкатав ситуацию с разных сторон, я так и не пришёл к однозначной оценке случившегося. Остаётся следовать древнему постулату — делай, что должно, и будь, что будет.

— Мне кажется, что фильм получается излишне мрачным, и каждый кадр просто сквозит безнадёжностью. Я понимаю, что мы снимаем картину про геноцид и в нём не место для веселья. Но должна быть и какая-то доля оптимизма. Боюсь, что американский зритель не поймёт столь специфического подхода.

Сидим с Робертом в офисе киностудии, и обсуждаем только что просмотренные части фильма, которые удалось смонтировать. Именно ради этого я прилетел в Рим из Германии, где работа идёт полным ходом. До этого были три напряжённые недели в Финляндии. После ФРГ съёмочная группа переезжает в павильон, недавно построенный на новом участке, выделенном римской мэрией, где и будет завершена работа.

Мы решили не мудрить и воспользовались проверенным способом, когда монтаж шёл параллельно съёмкам. Именно так нам удалось значительно сократить время на производство «Пёрл Харбора», где метод был опробован. Сейчас у нас такой же жёсткий график и мне приходится практически жить на съёмочной площадке, куда специально привезли оборудование для монтажа.

Заодно полное погружение в работу позволяет отвлечься от тревожных мыслей. Прошло уже два с половиной месяца после разговора с куратором. Пока наши отношения с конторой можно охарактеризовать, как вооружённый нейтралитет. Вернее, я нахожусь в постоянном напряжении, оградившись немалой охраной, дополнительно задействовав скромную контрразведку «MMCor». Ещё и семья сидит в изоляции, не выезжая из швейцарского посёлка. Просить о помощи Штази глупо. Не вижу смысла влезать в долги перед немцами. Нет гарантии, что они адекватнее ведомства Ивашутина или просто не захотят воспользоваться ситуацией.

Что касается фильма, то он стал заложником моего нынешнего эмоционального состояния. И я действительно переборщил с общей безнадёгой, пропитавшей сюжет. Хорошо, что продюсеры держат руку на пульсе и корректируют процесс. Иначе я мог скатиться в откровенный пессимизм. А ведь у нас при всей мрачности и откровенном ужасе описываемых событий, более-менее оптимистичный конец. И не надо забывать про основную аудиторию. Нынешний американский зритель не такой тупой, как в моё время, но нельзя сравнивать его с СССР и даже Европой. Хотя, в XXI веке массово деградировала и российская публика. Иначе, как объяснить популярность дерьма от «Марвелл», выдаваемого за кинематограф?

— Не переживай, просто в жизни наступил тяжёлый период, — отвечаю продюсеру, — Есть проблемы с властями СССР, которые выбивают меня из нормального режима. Но скоро всё нормализуется, да и фильм не пострадает. Мы отсняли достаточно материала, чтобы варьировать сюжет. Группа работает нормально, коллектив сложился дружный, ещё и актёры подобрались отличные. Я немного запутался, но всё решаемо.

— Алекс, я уже устал уговаривать тебя сменить гражданство. Ведь сейчас ты можешь спокойно получить паспорт Италии, Франции, Швейцарии или США. Я ратую за Америку, но уважу твой выбор. Тебе даже удастся избежать скандала, обычно сопровождающего беглецов. Ваша семья более двух лет живёт в Европе. Если попробовать договориться полюбовно и выделить коммунистам хорошую долю от проката нашего фильма, то они сами перешлют тебя на Запад, перевязав лентой, будто дорогой подарок, — хохотнул Роберт, — С учётом тех прибылей, что ты приносишь СССР, никто не будет мешать вам с Анной и детьми посещать Москву. Я консультировался со знающими людьми, это вполне реально.

Эванс считает себя самым умным? Неужели я не просчитывал подобные варианты? Конечно, меня посещали мысли о переезде на Запад. Только не люблю я их, и подобный поступок идёт вразрез с моими убеждениями. Не хочу рвать связь с Родиной и планирую, что мои сыновья вырастут патриотами России. Но обстоятельства и разные долбодятлы, планомерно пытаются перекрыть мне кислород и выдавливают из страны.

— Я остаюсь при своём мнении. Не получи я столь мощную закалку в борьбе с советскими идиотами, то мир не узнал бы об режиссёре Мещерском. Поэтому ситуация развивается нормально. Правда, Анна настаивает на получении хотя бы вида на жительство в Швейцарии, но я считаю это преждевременным. Ладно, давай про текущие дела? Что там с телевидением?