– Если идти дальше, то придете прямо к нашим воротам. Дорога на Алвар за деревней, но там ее камнями завалило, и пока не расчистили. Лучше идите через поле вон туда. Как дойдете до леса, поворачивайте вправо и никуда не сворачивайте.

– Смотри мне, – погрозил ему шаман. – Если обманул, вернусь и накажу. А теперь беги, пообщайся с товарищем, который тебя бросил.

И началась первая великая война. Драконы возомнили себя самыми могучими среди богов и потребовали почитать их наравне с Део. В очередной раз гордыня привела к падению, ибо остальные боги объединились и вместе легко победили недругов. Великих драконов уничтожили, а остальных лишили божественной искры. Так драконье племя утратило своих богов.

Полурослик все-таки обманул, дрянь такая. Гарб его не упрекал, потому что на его месте, вероятно, поступил бы так же. С другой стороны, очень хотелось вернуться и заколдовать пару розг, чтобы паршивец надолго запомнил, у кого нельзя даже в мыслях пытаться отобрать деньги. Поле, через которое маленький негодяй послал шамана, оказалось довольно топким, а под конец превратилось в самое настоящее болото. Издалека этого видно не было, а когда ноги начали проваливаться в трясину, стало поздно.

Топ-топ-топ, чвяк... Нога не нащупала опоры и провалилась.

– М-м-м, – замычал от досады гоблин, – ноги промочил.

Кожаные сапоги нахлебались болотной водицы, и теперь внутри них чвякало так же весело, как и снаружи.

– Стой здесь! – предупредил Гарб бычка и осторожно добрел до ближайшего кустарника.

Там он нарезал ножом лозняка и начал плести себе мокроступы. Не успел гоблин закончить и начать обуваться, как быку надоело стоять на месте. Животное шагнуло вперед и ухнуло в трясину всей тушей. Отчаянный бычий рев огласил окрестности. Гарб растерянно заметался между необходимостью надеть новую обувь на вторую ногу и спасать компаньона.

Бык барахтался в болотной жиже и стремительно погружался, а гоблин все никак не мог вспомнить подходящего для такого случая заклинания.

– Раам ка бета! Что же далать?

В таких случаях один из его учителей в Шеоле говорил, что нужно пользоваться не только силой, но еще и мозгами.

– Как же тебя вытащить?

Бычок с тоской смотрел на хозяина, как на последнюю надежду. Он задирал морду к небу, но вода уже дошла ему до ноздрей. Идея сама собой возникла в уме, будто кто подсказал.

Гоблин сосредоточился и сделал то, что раньше ему и в голову не приходило: соединил в одном заклинании разные стихии. Под ногами его и бычка вырос земляной бугор, а вода вместе с илом наоборот отхлынула прочь. Бык очутился на твердой почве и благодарно попытался лизнуть Гарба в щеку.

– Хватит уже, – отмахнулся гоблин от длинного языка.

Начало смеркаться, и идти дальше не имело смысла. Пришлось искать более сухой участок, разводить костер из нескольких собранных веток, мха и старого верного огнива и ждать превращения быка в минотавра. Только времени на ожидание неожиданно не оказалось.

На свет из окрестных кустов повылезала целая туча прямоходящих ящеров с копьями в чешуйчатых лапах. Гоблину не оставили ни мгновения на сопротивление: шаман едва успел задуматься о дежурном заклинании или шпаге, как уже оказался крепко связан и с кляпом во рту покачивался на колышке. Двое ящеров взвалили его на плечи и потащили, пыхтя от натуги, в непроглядную ночную темень.

Краем уха Гарб услышал, как затоптали костер. Потом – мычание упирающегося быка. Полорогий брыкался, наотрез отказываясь двигаться с места. Затем кому-то из рептилий, видимо, пришла в голову блестящая идея подбодрить животное каменным наконечником копья. Ящеры никогда не видели человеческого изобретения – корриды, иначе вели бы себя с быком куда осторожнее.

До связанного шамана донеслись согревающие душу звуки топтания и бодания всего живого в досягаемости рогов и копыт. Носильщики тоже услышали рев озверевшего быка, но только ускорили шаг. Спустя минуту звуки сменились рассерженным голосом минотавра. Голос был громкий, из-за чего слышался на большом расстоянии.

– А, тритоньи внуки! – заорал пират. – Я вам покажу, где кальмары линяют!

Каввель еще выговаривал противникам, что неосторожное обращение с оружием до добра не доводит. Доводы перемежались с глухими ударами, сопровождавшимися громовыми раскатами – топор добавлял к силе удара еще и неслабую молнию, которая гарантированно добивала врага, рискнувшего скрестить оружие в неравном бою с пиратским капитаном. Слышно было, как минотавр звал Гарба по имени, как бросился его искать в болоте.

Впрочем, задача оказалась почти невыполнимой. Трудно что-то искать в трясине, освещаемой только яркими искрами, периодически пробегающими по поверхности секиры, и болотными огоньками. Ящеры двигались бесшумно, а топь надежно скрывала следы их перемещений.

***

Каввель несся по болоту, стараясь не терять бдительности. Периодически приходилось прыгать с кочки на кочку, но кое-где попадалась и твердая почва.

С его копытами и массой провалиться было делом плевым. Куда именно минотавр бежал, он и сам не знал. При нем торба с припасами, верная боевая секира и часов шесть времени до рассвета на поиски компаньона. Потерять такой шанс на спасение из-за глупого гоблина, который завел его в трясину, а сам попал в дурацкую ловушку? Ни за что!

Каввель происходил из очень знатного рода и всегда с высокомерием относился даже к своим сородичам. Про остальных и говорить нечего. Он привык добиваться в жизни всего, что пожелает, особенно когда стал пиратом. Ведь можно было просто пойти и взять все, что хочется. Если надо – силой. За это его боги и наказали.

Торгарон даровал ему лазейку. Кто-то должен совершить ради пирата в теле быка несколько подвигов – это и есть путь к спасению, пускай временному. Гарб оказался подходящим существом для такого свершения. Минотавр проникся, насколько маленький червячок начал становиться весьма полезным. И настолько зауважал, что предложил ему свою дружбу. Зато при малейшей оплошности со стороны «друга» вспомнил старые замашки и сейчас был готов его спасти, а потом придушить своими же руками. Как посмел этот мозгляк ставить под угрозу спасение легендарного Морского Палача?

Сколько он пробежал, и не бегал ли кругами, Каввель не осознавал. Потихоньку минотавр смягчился и успокоился – ландшафт не располагал к длительному кипению эмоций. Каввель остановился и осмотрелся: в свете секиры из темноты выступали смутные очертания зарослей камыша, мох-сфагнум ковром устилал берег, кое-где проглядывали похожие на миниатюрные елочки побеги кукушкиного льна. Никаких следов похитителей. Гоблина унесли до превращения, так что даже примерного направления не было. Будь тауросу опытным следопытом, от него не ушли бы и болотные ящеры, но Каввель был морским быком и попросту не заметил своим слабым зрением характерных примятостей мха.

Минотавр тяжело вздохнул и втянул воздух – непривычные ароматы сразу наполнили ноздри. Не благоухал соленый морской бриз, не пахло водорослями, потом моряков и ромом. Вокруг смердело тиной, торфом, гнилью, недавно пролитой холодной кровью и гнусными ящерами. Последний запах был слабым, но отчетливым. Как ищейка, Каввель наклонил голову к земле, еще раз втянул воздух и уловил направление.

– Попались! – довольно произнес он, приготовившись к погоне.

Сделав шаг в ту сторону, он всем телом ощутил за спиной присутствие постороннего. Потустороннего. Черная шерсть между рогов встала дыбом, предупреждая об опасности. Минотавр резко развернулся, отпрыгнул и махнул секирой в месте, где только что стоял сам. Топор со свистом прошел сквозь воздух и темную полупрозрачную фигуру. Существо издало жутковатое шипение и потянуло к минотавру отростки, напоминающие руки.

Топор еще раз рубанул тень, не причинив ей никакого вреда. Страх на секунду попытался парализовать волю Каввеля, но был с позором отправлен прочь. Однако именно этого мгновения хватило, чтобы бесплотная тварь успела коснуться руки пирата. Конечность немедленно плетью обвисла вдоль тела и онемела.