Прошла целая минута. Троу продолжал стоять на коленях, уперев обе руки и лоб в землю. Замершие в благоговейном ступоре еретики начали потихоньку шевелиться и издавать смешки, видя отсутствие результата. Все дворфы наоборот застыли, поглядывая на спину эльфа и иногда по сторонам, ожидая знамения.

– ДОЗВОЛЕНО! – грянуло откуда-то из-под земли с такой силой, что почва зашаталась у всех под ногами и местами пошла трещинами, а уши у большинства присутствующих заложило.

– Будут еще вопросы? – деловито поинтересовался Адинук, поднимаясь с колен.

Бородачи замотали головами, не решаясь спорить с высшими силами.

– Я люблю тебя в анфаш крупным планом, большой брат! – воскликнул Шеанорд и полез обниматься к троу. – Теперь не придетша брошатша ш топором на каждого дуралея. Тшего ты раньше не шпрошил у него? И щто дальше? Бороды брить тоже можно?

Аггрх посмотрел на эльфа безумным взглядом. До сей поры орк был свято уверен, что рассказы барда про благоволение к нему бога дворфов – это просто выдумки полоумного троу. А тот стоял себе, мило улыбаясь, как будто ничего сверхъестественного не произошло. Рати тоже взглянула на эльфа по-новому. Этот парень умело притворяется простачком, но на деле совсем не такой.

[1] Маленький братец! Это я Адинук! Твоя борода выросла такой красивой! (дворф)

[2] Да, определитесь уже наконец! (дворф.)

«Жизнь подобна свече. Ее всегда можно задуть, но лучше пусть догорает сама».

- Хуан де Деса, великий инквизитор

Первое потрясение прошло.

– Со свистом разобрались, – подбодрил Шеанорда бард. – Теперь давай определимся с Каввелем и его прелестной спутницей.

– Да, пока светать не начало, – нахмурился минотавр. – Проклятье ждать не будет.

Он по-прежнему стоял вместе с Могарой, окруженный фанатиками, и предводитель дворфов уже не так горел желанием вступать в схватку, как раньше.

– Шмерть наших братьев проштить шложно, – произнес Шеанорд и поджал губы, скосив глаза на эльфа. – Ш другой штороны, у него было право на защиту, как наштаивает Адинук. Будем штшитать, щто мы квиты. Обещаем больше не нападать, ешли вы пойдете ш нами.

Борода и шлем из вороненого адаманта не позволяли рассмотреть мимику дворфа в деталях, но даже видимой части хватало, чтобы понять всю тяжесть принятого им решения. Вряд ли Шеанорд отказался от мести без веской причины. Минотавр оценил. На его памяти, эти бородачи, как и его рогатые собратья, клятв не нарушали. От друзей, тем не менее, Каввель уходить никуда не собирался. Могара, между тем, издала нервный смешок.

– Вы убили мою охрану, – обвиняюще тыкнув пальцем в Шеанорда, сказала она. – Зачем вы вообще напали на нас?

Дворф еще раз посмотрел на барда, тяжело вздохнул и твердо решил поделиться правдой.

– Гошпожа, – покаянно опустил голову Шеанорд. – Этот рашказ лутше не шлушать с пуштым брюхом и перешохшим горлом. Лагорд, Тройнорд! Тащите шуда беату.

Из задних рядов к ним протолкались два очень упитанных воина, Один нес самую настоящую дубовую бочку, удерживая ее на спине с помощью широких кожаных ремней. Судя по плеску внутри, из емкости уже успели порядочно отхлебнуть. Дворф бережно сгрузил ценную ношу на землю, а второй снял со спины мешок и начал извлекать из него пивные кружки, выточенные из какого-то прозрачного камня.

– Традиция, – пояснил Адинук, важно поднимая указательный палец вверх. – Трезвыми, как рыбы, важные переговоры вести нельзя. Каждый должен выпить кружку мира, и тогда между выпившими уже не будет былой вражды, а понимания, наоборот, прибавится.

Эльф первым потянулся к раздаче, подавая пример остальным компаньонам. Дворфы из окружения Каввеля только сглотнули слюну, но свой пост не оставили. Напитки ему и Могаре они передали по цепочке.

Гарб тоже сделал глоток. Напиток сперва продрал горло огненной крепостью и обжог пищевод, опускаясь ниже уже приятным теплом. Со второго глотка началось наслаждение. Вкус с трудом поддавался описанию и лишь отдаленно походил на простое человеческое пиво или гномий эль, оставляя во рту терпкое послевкусие смеси свежего ароматного хлеба, дубовой коры, спелого винограда и чего-то еще смутно знакомого. Гоблину он напомнил нечто давно забытое, будто родом из детства. Было очень вкусно и жалко, что так быстро закончилось. Беата прекрасно утолила не только жажду, но и голод.

Вскоре кружки опустели. Компаньоны ощутили одновременно и легкий шум в голове, и необычайный прилив сил вкупе с ясностью сознания. Погрузившись в мысли о том, что же ему этот вкус напоминает, шаман едва не упустил начало повествования.

– … Конфедерация, чтоб ее, – потешно сморщил бородатую физиономию Шеанорд. – Тогда все и началось.

Компаньоны вдруг поняли, что акцент у рассказчика куда-то пропал. Фанатикам беаты не предложили, и они разочарованно зашушукались: дворф заговорил настолько шепеляво, что ни слова стало не разобрать. Даже его сородичи перестали понимать, но они как раз удивляться не стали, прекрасно зная о необычных свойствах чудесного янтарного напитка.

Шлем Шеанорд снял и стоял в одном капюшоне поддоспешника, как бы показывая, насколько доверяет присутствующим.

– Когда наступил мир, мы радовались, что наконец-то можно будет перестать воевать и полностью отдаться ремеслам и искусствам, – продолжил он. – Вряд ли большой брат рассказывал вам о наших традициях, но вообще-то мы очень мирный народ. Разве что иногда любим кулаками помахать после кружечки крепкого.

– Только головы режете всем подряд, – сквозь зубы процедила Могара.

– Это вынужденная мера, – Шеанорд ее услышал и правильно понял. – Ваши спутники все равно были обречены, а мы избавили их от участи хуже смерти. Вы-то, небось, думаете, что мы поступили подло и бесчестно, а так они не поднялись в виде нежити.

– Не согласен. Они были вполне живы и почти здоровы, – холодно возразил де Деса.

Инквизитор спрятал меч в ножны и стоял, скрестив руки на груди. Его лицо на секунду напомнило застывшую маску презрения, но потом сменилось обычной бесстрастностью. За долгие годы храмовнику случалось встречаться и с более нелепыми заблуждениями.

– Твоя башка полна камней, человек. Ты бы сам оставил живых свидетелей? – предводитель топоров посмотрел на храмовника исподлобья. – Не в плен же их брать было! Это война, так что мы им еще и честь оказали.

– Так зачем вы напали? Мы же были союзниками! – почти зарычала Могара. – Можно же было договориться?

Дворф почесал шею под плотной тканью поддоспешника.

– Тут такое дело, – помялся он. – Я расскажу. Незадолго до появления Конфедерации на наши земли началось нашествие нежити. Сначала мы просто сносили мертвецам головы, но их стало приходить все больше, да и кости у них стали ощутимо крепче, почти каменными стали. Их даже перестали брать наши топоры, и пришлось взяться за молоты! В какой-то момент мы перекопали все кладбища инородцев в округе и отпилили всем покойникам головы, но это не помогло. Когда-то в округе бушевала война, и слишком много непогребенных солдат осталось гнить на полях сражений. Потом наших сил стало не хватать, и по ночам даже пришлось заваливать входы в пещеры.

– За помощью обращались? – спросил Каввель.

– А как же! – сжал кулаки дворф. – Ко всем соседям гонцов послали, но как раз в то время Брестон гонял вот этих вот отступников по всему морю, а остальные в страхе дрожали в замках и не смели высовывать наружу свой трусливый нос. Мы даже золото предлагали! Много золота, но никто не откликнулся. Король Фарукона – союзничек оловянный – тоже отказал в помощи и еще обозвал нас жалкими и ленивыми бородатыми попрошайками. Крепко тогда наши ребята обиделись.

– Не может того быть! – ахнула Могара.

– Может, – с кривой усмешкой сказал Шеанорд. – Письмо мы сжигать не стали. Оно со всеми гербовыми печатями и подписью до сих пор лежит на видном месте в зале собраний клана как напоминание, что верить можно только своим и то с опаской. Жрецы приносили богатые дары и возносили молитвы, но в ответ боги только присылали указания на новые месторождения в недрах. Приятно, конечно, но против нежити вообще бесполезно. Вот тогда и случился раскол в клане. Наши родные уходили со всем добром и семьями, чтобы найти свою гибель в этом несчастном культе. И уже потом явился он – в сияющих доспехах, с мечом – и предложил решить нашу проблему в обмен на пару услуг.